Наступил вечер третьего дня заточения. Солнце медленно садилось над парижским горизонтом, и Адриан мрачнел вместе с небом.
Никакой связи с внешним миром. Никаких геройствований. Ни шагу из дома.
Никакой Маринетт.
— Может, прекратишь уже?! — рявкнул Плагг с тарелки сырной нарезки, которая волшебным образом недавно образовалась у двери комнаты. Квами подозревал, от кого она, но предпочитал сейчас об этом не упоминать.
Адриан перестал вышагивать по комнате, нахмурился.
— Что прекратить?
— Как что, — фыркнул Плагг, обводя его взглядом и взмахивая свободной лапой. — Рефлексировать.
Настрой Адриана тут же сменился с растерянной раздраженности до оскорбленной невинности.
— Я не рефлексирую.
— Рефлексируешь больше, чем джентльмен девятнадцатого века. Такой, что посчитал бы, что обниматься с трупом любимой весьма романтично.
— Фу! — Адриан сморщил нос. — Ты не мог сказать, что я рефлексирую, как Бэтмен, например?
— Тогда это значило бы, что ты крутой, как Бэтмен, — усмехнулся Плагг, пережевывая кусочек бри.
Адриан собирался сказать Плаггу, куда он сейчас этот бри засунет, но в окно позади громко постучали. Развернувшись, он круглыми глазами лицезрел Ледибаг, которая зависла на леске йо-йо по другую сторону стекла.
У него не было времени разбираться с кувыркнувшимся в груди сердцем (что за дела?), потому что она подняла в руке корзинку для пикника и указала на нее. Она что-то сказала, но Адриан не мог нормально расслышать.
Он подошел к окну и очень громко произнес:
— ОКНА СЛИШКОМ ТОЛСТЫЕ! Я ТЕБЯ НЕ СЛЫШУ!
— ЧТО? — жестикулировала Ледибаг, и Адриан смог разобрать примерное следующее: — Окна! Открой!
— НЕ МОГУ! — заорал Адриан, стуча по стеклу. — ПУЛЕНЕПРОБИВАЕМОЕ. ЧТОБЫ ОТКРЫТЬ, НУЖЕН ПАРОЛЬ.
— ЧЕГО?!
— ПУ-ЛЕ-НЕ-ПРО-БИ-ВА-Е-МО-Е СТЕКЛО! — по слогам проорал он, указывая руками в углы огромных окон. — ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ ВОЙТИ! ТЕБЕ НУЖНО ПРОЙТИ ЧЕРЕЗ ГЛАВНЫЙ ВХОД!
— Я тебя не слы-ы-ы-ышу! — прокричала Ледибаг. — Я ВОЙДУ ЧЕРЕЗ ГЛАВНЫЙ ВХОД!
— Словно наблюдаю, как пытаются общаться два морских огурца, — проворчал Плагг из своего нового укрытия.
Ледибаг исчезла за углом. Адриан тут же осмотрел себя, ужаснулся, что в пижаме, а ведь еще даже не ночь! Боже, она решит, что он полный придурок.
Он помчался в ванную, там взглянул в зеркало, поправил волосы, осмотрел зубы. Посреди действия задумался, что он вообще творит. Это же
Ледибаг. Его
подруга. Кроме того, она подписалась охранять и защищать его, так что для нее у них чисто рабочие отношения.
Тогда почему он ведет себя, как подросток, который хочет произвести впечатление на понравившуюся ему девчонку?
Избавившись от этой мысли, как от газировки, оставленной под палящим солнцем, Адриан тряхнул головой и демонстративно затопал прочь от отражения, будто бросая себе вызов выглядеть менее презентабельно в глазах… да хоть кого!
Он даже не мог вспомнить, видел ли кто-нибудь его таким. Маринетт как-то с утра однажды встретила его в похожем состоянии, как раз после их первой совместной ночи (правда она об этом, конечно же, не знала).
И снова Адриан придушил боль в груди при мысли о Маринетт. От того, как же сильно ему хочется освободиться от этих дурацких угроз, от того, как он за нее беспокоится и от того, что она сейчас сама должна разбираться с их разыгранным спектаклем…
Хотя бы Нино позвонил ему в тот день и рассказал, что Маринетт пусть и конкретно понервничала, в целом — она была в порядке, и еще подбодрил, поделившись тем, как ее мама отгоняла журналистов от пекарни. Но это было не больше, чем пластырь на зияющую рану.
Раздался стук (на этот раз в дверь) и Адриан сорвался с места, чтобы впустить Ледибаг в комнату.
Показав ему корзинку, она хихикнула.
— Прости за это все! Я говорила, что принесла тебе свежей выпечки. Ты был таким… ну, знаешь… последние несколько дней были довольно тяжелыми.
Адриана затопила волна нежности, когда он усадил ее на белый диван и сел рядом. Он взял в руки предложенную корзинку, увидел печенье и разулыбался.
— Предлагаешь заесть стресс?
Ледибаг расцвела.
— Ну, да!
— Ты же в курсе, что я
моделью работаю, — усмехнулся Адриан, надеясь смутить ее.
Но Ледибаг нисколько не смутилась. Закинув ногу за ногу, пока Адриан ставил корзинку на стол, она вздохнула.
— Да-да, я в курсе. Кстати об этом, твой отец продолжает настаивать, чтобы ты участвовал в завтрашнем крупном показе?
Адриан снова помрачнел.
— Ага, — выдохнул он. — Вообще, это единственное, куда мне разрешили выйти. Там будут бронированные тачки и куча охраны. Ну, и еще там будешь ты, так что я спокоен. Но я только… — он застонал, зарылся руками в волосы. — Это просто настолько предсказуемо. Я буду в коме лежать, но не дай бог мне пропустить показ.
— Ты правда настолько это ненавидишь? — тихо спросила Ледибаг.
Адриан выпрямился и со смущенным смешком отмахнулся.
— Нет, не ненавижу, — сказал он и не соврал. — Я просто хочу быть вольным выбирать то, что интересно мне, а не только моим родителям.
— Например?
Адриан решил не отвечать. Вместо этого он потянулся за печеньем. Но Ледибаг остановила его.
— Ты знаешь, как твой телохранитель, лучше заберу печенье. Оно может губительно отразится на твоей карьере, а ведь завтра у тебя важный день. Сама лучше съем!
— Стой, не надо, — протараторил Адриан и успел выхватить корзинку первым, обняв ее руками, словно мать своего новорожденного. —
Это мое печенье.
— Но ты сам сказал, что ты — модель, — усмехнулась Ледибаг. — Тебе ни к чему лишние углеводы.
— Что плохо для тела, хорошо для души, — возразил Адриан, не отдавая корзинку. Ледибаг надула губы, привстала на колени и попыталась выхватить печенье.
— Перестань быть таким высоким! Отдавай!
— Ну, так отбери, — рассмеялся Адриан, наклоняя голову в сторону корзинки. Ледибаг попыталась выхватить ее снова, и он вытянул руку еще выше. Он так был занят корзинкой, что не заметил, как Ледибаг переместилась в пространство между его коленей.
—
Адриан!..
— Ю…
Ледибаг!
— Я ведь могу просто достать йо-йо, — проворчала она, фыркнула и снова попыталась дотянуться до печенья.
— Не знал, что у тебя есть такой кинк, — Адриан прикусил язык, забыв ОПЯТЬ, что они по сути не знакомы настолько, чтобы он позволял себе такие шутки. Он весь похолодел, когда как жар прилил к щекам. — То есть, э-эм… — он лихорадочно выжидал реакцию.
И только сейчас он заметил, в какой они позе.
А Ледибаг пока нет.
— Ах, да, — смешливо фыркнула она, — как будто тебе светит… — она умолкла, встретившись с ним взглядом и тоже понимая, что произошло.
Они застыли.
Она была у него на коленях. Прижалась к нему грудью, почти соприкоснувшись с ним кончиками носов. Она была так близко, что он мог разглядеть яркий румянец, разливающийся из-под маски вплоть до ушей. Адриан одной рукой держал ее за плечо, изначально намеревавшись оттолкнуть. Но сейчас пальцы аккуратно обхватили его, словно хотели остаться так, будто знали что-то, чего не знал сам Адриан.
Это движение вывело их из ступора, и Ледибаг сползла с коленей Адриана. Адриан же сел прямо, вернул печенье, и они оба, не глядя друг на друга, скомканно извинились перед друг другом.
Ледибаг была
в ужасе. Что с ней не так? Соскучилась по почему-то исчезнувшему на несколько дней бойфренду, и теперь решила перенести на Адриана всю свою накопившуюся душевную тоску?
Нет, ничего подобного. Они просто дурачились. Она не собиралась сближаться с ним. Ей было важно только печенье.
Плечо кольнуло. Она это проигнорировала.
— Прости, — снова извинилась она. — Я повела себя ужасно непрофессионально. Просто, — она выдохнула, закинула ногу на ногу и, опираясь локтем в коленку, уткнулась подбородком в ладонь. — Я хотела поднять тебе настроение. Я в этом не мастерица, как видишь. Всегда делаю все каким-то неловким… причем неважно, с кем.
Короткий миг стояла тишина, но вроде бы не такая неловкая, как Ледибаг казалось до этого. Но она не могла быть в этом точно уверена. Она смотрела в окна, искренне сочувствуя Адриану. Конечно, она знала о местной охранной системе, ей рассказали о том, что потребуются пароли, если понадобится открыть окна или двери. Но она думала, что Адриан знает пароли. И то, что он не знал, делало эту огромную комнату, наполненную его вещами со времен коллежа, больше похожей на тюрьму, чем на дом.
Желание поднять ему настроение усилилось.
Тут в ее руку что-то уткнулось. Корзинка для пикника.
Ледибаг смущенно посмотрела на Адриана, его лицо еще было немного румяным.
— Я не считаю, что ты неловкая, — сказал он. — Мне нравится с тобой разговаривать. И нравится, какой нормальной ты делаешь эту ужасно странную историю.
Он протянул ей корзинку.
— Они все равно для тебя, — вяло отмахнулась Ледибаг.
— Я знаю, — кивнул он, потом улыбнулся. — Но какой смысл есть в одиночку, когда можно разделить с друзьями, да?
Ледибаг улыбнулась.
— И правда, — она схватила печенье. Адриан тоже взял себе, и они захрустели сладким в честь их новой-но-давней дружбы.
В уютном молчании расправившись с печеньем дружбы, Ледибаг повернулась к Адриану.
— Ну, так как ты держишься вообще?
Адриан задумался, дожевывая печенье.
— Честно сказать? Меня не волнуют угрозы. Зато я волнуюсь за маму. Она так переживает. Я только поэтому послушно сижу дома. Ну, и еще потому что отец превратил дом в какой-то бункер.
— …Это тяжело, — Ледибаг наморщила носик. — И тебе все равно не стоит сбегать. Угрозы продолжают приходить, и подозреваемых все больше и больше.
— Я знаю, — вздохнул Адриан, взъерошив волосы. На них оказалась пара крошек от печенья. Только сейчас Ледибаг заметила, как он подавлен, какие у него темные круги под глазами. Внутри нее тут же закипело желание поскорее найти этого ублюдка. — У меня есть и другие поводы для волнения. Пока я застрял здесь, мне остается только волноваться за тех, кого я оставил там.
Ледибаг решила ничего не отвечать, давая говорить Адриану дальше. Даже как Маринетт, она всегда чувствовала, что он многое утаивает. Всегда оставляет что-то невысказанным.
— Есть одна девушка. Ты наверняка видела ее в новостях. Вообще ты с ней знакома. Маринетт Дюпэн-Чэн. Она моя о-о-очень хорошая подруга. Мы притворились, что встречаемся, чтобы избавиться от парня, который к ней приставал, — его лицо потемнело. Таким Ледибаг его никогда не видела и внутри у нее что-то кувыркнулось. — Но все думают, что мы встречаемся по-настоящему, и теперь куча людей твитят про нее, а журналисты шныряют около ее семейной пекарни. Я даже не могу спросить, все ли с ней в порядке, и это сводит меня с ума.
— Я уверена, что с ней все хорошо, — заверила она, ощущая тепло, разливающееся в груди. Несмотря на то, что у Адриана здесь серьезная ситуация, он находит время, чтобы беспокоиться за нее? Это было так приятно.
Ее слова не достигли его, потому что он встал, подошел к окну и, нахмурившись, посмотрел на горизонт, будто, если он приложит достаточно сил к волнению, то здания разойдутся, и он сможет увидеть, как там Маринетт. В этот момент она чувствовала себя совершенно бесполезной, потому что единственный способ, которым бы она могла его убедить, что с Маринетт все в порядке, был ей недоступен.
— Я знаю, и Нино сказал мне то же самое, когда я спрашивал, но… Не знаю, мое сердце не успокоится, пока я не увижу ее своими глазами, — простонал он, прижимаясь к стеклу лбом.
Адриан знал, как жалко это звучит. Он предчувствовал, как Плагг ждет, чтобы начать стебаться над ним. Но, как бы жалко это не выглядело, это все равно было правдой.
Ох, как он по ней скучал…
В ту самую секунду, когда он увидит ее, он расскажет ей все. Выложит все карты на стол, как и должен был сделать с самого начала. Он знал это с того момента, как поговорил с Хлоей, знал, что больше так не протянет. Но у судьбы были свои планы, и именно она, а не его собственная трусость, разлучила их, и он так это ненавидел. Это разрывало его изнутри.
К его руке прикоснулась теплая ладонь. Улыбка Ледибаг была поддерживающей и… грустной? Он не мог понять, почему. Эти чувства совсем не дружили. Но и на жалость это не было похоже.
— Я вытащу тебя отсюда так скоро, как смогу, — пообещала она. — А потом ты сможешь увидеться с ней.
Адриан выдохнул — он не знал, сколько стоял, задержав дыхание, и искренне улыбнулся. Он всегда мог положиться на Ледибаг, всегда, даже если она не знала, что он — это он.
Внутри развернулось чувство вины. Он собирался раскрыться Маринетт, но не Ледибаг. Их давнее соглашение оставалось в силе, и он не лгал ей. Но почему-то ему казалось неправильным скрывать свои отношения от Ледибаг.
— Спасибо тебе, — ответил он. Два слова, два слова содержали в себе гораздо больше, чем он мог сказать.
«Спасибо, что остаешься на моей стороне. Спасибо, что помогаешь мне, когда я этого не заслуживаю. Спасибо, что остаешься моей лучшей подругой. Спасибо тебе за то, что ты — это ты».
Ледибаг, хрустнув печеньем, протянула ему еще одно. Адриан пристально посмотрел на нее, посмотрел на девушку, которую он превозносил каждым фибром своего существа, девушку, от которой он тоже немало скрывал. Он не мог сказать, что сподвигло его это сделать, кроме того, что он был сыт по горло от лжи и секретов, но он неожиданно выпалил:
— Я люблю ее.
Улыбка Ледибаг померкла. Она подавилась печеньем.
Адриан забыл про собственное печенье, поспешив помочь, и начал стучать ее по спине. Ледибаг перестала кашлять и с круглыми глазами, выражение которых Адриан мог описать только как испуганное, выдала:
— Чего?!
Он зажмурился, не в силах смотреть на нее, не в силах перестать делиться правдой.
— Я люблю Маринетт. Поэтому я так волнуюсь, понимаешь? Все думают, что я идиот, а мне кажется, что я не должен просто просиживать диван, пока девушка, которую я люблю, страдает из-за моих мудацких ревнивых решений. Она не виновата, тут виноват только я, а теперь я даже не могу проверить, как она там, не могу быть с ней честным…
во всем. Она заслуживает правды.
— Правды? — прошептала Ледибаг, хрипотца которой заставила Адриана зажмуриться. Он едва не проговорился.
— Даже если правда разрушит наши отно… нашу дружбу. Я с самого начала должен был с уважением отнестись к ее чувствам, быть с ней честным, — признался он, хотя разум голосил:
перестань говорить, перестань, пока ты не сделал только хуже, перестань, ведь сказанного не воротишь.
Ледибаг молчала долго, очень долго. Тишина нарастала, как нарастали и страхи Адриана. Но он не мог посмотреть на нее.
— Я… проверю, как она там, — выдавила Ледибаг.
Адриан вскинул голову, не веря своим ушам.
— Правда?
Ледибаг смотрела в пол широкими остекленевшими глазами.
— Д-да. Схожу к ней. Прямо сейчас. Мне пора. Сейчас. Прямо сейчас-сейчас. Чем раньше, тем лучше, правда ведь? Прямо сейчас. Так, кажется я слишком много раз сказала «прямо».
— Ты лучше всех! — расцвел Адриан и сам того не ожидая, сгреб Ледибаг в объятиях. Та пискнула, и он отпустил ее. — Прости, но мне правда станет лучше, если ее проверишь именно ты, а не кто-то еще! Ты супер! Лучший телохранитель в мире!
Ледибаг рассмеялась, но было больше похоже на еще один писк. «Ав-в, — подумал он. — Она всегда так смущается от комплиментов». Он нежно ей улыбнулся.
— Ха! Замечательно… потому что ты любишь ее, а я… я уже пойду, да? Уже иду-у-у… пока!
Спеша, она споткнулась о диван, потом врезалась в косяк двери, когда выходила. Адриан даже не успел нормально попрощаться, потому что дверь уже захлопнулась.
***
— СНЯТЬ ТРАНСФОРМАЦИЮ. СНЯТЬ!
Маринетт перевоплотилась в прыжке и приземлилась на кровати лицом в свои подушки.
Грудная клетка болела так, будто на ней, каждый раз, когда Маринетт пыталась вдохнуть, сжимался медвежий капкан. Ей было больно, больно,
больно.
И голова. И сердце. И легкие. Все
горело.
— Он меня
любит, — прошептала она, перевернулась и уставилась в потолок. Слова ощущались на языке, как созидание и разрушение, как жизнь и смерть. Было что-то в этой правде, с чем она не могла совладать, что-то слишком глубокое, слишком сложное, слишком непостижимое. Холодный дневной свет, теплое покрывало тьмы. Слишком, это было слишком, и она не могла с этим справиться. Не могла дышать. — Адриан меня
любит.
— Маринетт, умоляю, успокойся, — попросила Тикки, садясь к ней на плечо. На то же плечо, которое сжимал Адриан, когда она была… когда они были…
Маринетт уткнулась лицом в ладони и заорала.
Как давно? Как давно он влюблен в нее, а она понятия не имеет? Сколько раз она касалась его, обнимала, целовала в щеку, а он все это время был влюблен?
Она вытянула ноги и раскинула руки, чертыхаясь под нос. Боже. Она даже притворилась, что они встречаются, чтобы избавиться от того парня.
Но это он придумал, и это казалось таким правильным… и теперь она понимала, почему. Потому что он любит ее, и он проявлял к ней свою любовь, а она… она все еще не могла дышать.
Ее измученное сердце сладко трепыхнулось, паника поулеглась, а в теле осела тяжесть любви Адриана. Маринетт замолчала.
Адриан не герой, но он сделал все, что мог, чтобы приглядеть за ней. Чтобы удостовериться, что с ней все хорошо. Он любил ее на расстоянии, уважал ее границы, тем не менее всегда был рядом, чтобы поддержать ее, и не важно, что она не могла ответить ему взаимностью.
А тем временем от ее бойфренда не было ни слуху ни духу.
— Тикки… я ужасный человек, — шмыгая, она взяла подушку и прижала к груди.
— Нет, это неправда, Маринетт, — ласково сказала Тикки, поглаживая ее по плечу. — Любовь сложна. И особенно сложна, когда ты юная и к тому же супергероиня. Множество Ледибаг сталкивались с сердечными проблемами. Ты не первая и точно не последняя. В конце концов, все оборачивается… хорошо. Обычно.
Маринетт пыталась успокоиться, правда. Но слова Адриана звенели у нее в голове, даже когда квами уже давно ушла спать.
Стараясь не разбудить ее, Маринетт тихо вылезла на террасу. Ночь стояла теплая, но ей было холодно, а призраки недавних событий клубились в голове, не оставляли ее.
Глаза Адриана, смех Адриана, Адриан, защищающий ее от преследователя, Адриан, похваливший ее дизайны, Адриан, всегда находящийся рядом, чтобы помочь, Адриан, который хочет быть честным с ней, Адриан, Адриан, Адриан…
Маринетт положила локти на перила и свесила голову, вдавив пальцы в волосы, словно она пыталась выловить оттуда все эти навязчивые мысли. Она застонала. Как это обычно бывало, мысли переключились на Кота Нуара, от которого ничего не было слышно уже несколько дней, потом на слухи о ней и Адриане, а потом на нарастающее беспокойство.
Где же он? Почему он оставил ее одну — наедине со всеми сомнениями и расстройствами, всеми этими мыслями?
Где же он?
Где же он?
В итоге она вернулась в кровать, настолько расстроенная, что не вспомнила о том, чтобы поставить телефон на зарядку. Телефон отключился в районе пяти утра, и первые лучи восходящего солнца скользнули по бесполезному потухшему дисплею.
***
— Возвращаем, — детектив отдал телефон Адриану. — Пришел из лаборатории прошлой ночью. Все чисто.
Адриан посмотрел на телефон, ощущая прилив облегчения. Он отставил свой утренний кофе и открыл зип-пакет, в котором ему отдали телефон.
— Так, я могу им спокойно пользоваться?
— Как хочешь, парень, — пожал плечами детектив и вышел из комнаты, бормоча под нос что-то про современных детей и их зависимость от телефонов. Адриану было не до него. Он на днях сам видел, как этот же детектив играет в «Кристальную лихорадку».
Адриан понимал, что лучше не спрашивать о деле. И так было понятно, что даже если он был жертвой, ему не позволят узнать о подозреваемом, пока не проведут официальный арест. Полиция сейчас лишь опрашивала свидетелей и следила за ходом расследования.
Адриан с облегчением вздохнул, уселся в рабочее кресло и включил телефон. Ледибаг сегодня его еще не навещала, но он не сомневался, что она сдержала слово и проверила Маринетт, ну, или зайдет к ней перед тем, как придет проведать его, как и полиция.
К тому же, раз ему вернули телефон, он может проверить ее сам. Пришлось подождать, пока телефон загрузится — на нем была куча сообщений и уведомлений, но в итоге Адриан убрал их все с экрана.
Кроме одного смс с неизвестного номера. Адриан нахмурился. Он никогда не получал смс ни от кого, кроме матери и отца. Все его друзья использовали мессенджеры.
Движимый любопытством, он открыл его.
И застыл от сковывающего страха.
Думаешь, что спрячешься от меня, трус, но я знаю, где живет твоя девушка…
И я достану ее.
