Когда встречаются долг и желание

В глубине души Кот Нуар понимал, что он еще не оправился после того, как едва не потерял ее. Показала свое лицо уродливая, свирепая его сторона, стремящаяся защитить ее от всего. И от этого противостояние со злом становилось жестче. Он сам становился жестче. В каждом ублюдке, что направлял на нее оружие, он видел того, кто едва не отнял ее жизнь. Он будто терял себя. Терял ту доброту в себе. И он надеялся и ждал, что она его вновь отыщет, потому что он сам больше не мог, ему просто не хватало сил. — Рассказывай уже, котенок. Кот Нуар специально не смотрел на нее, держал максимальную дистанцию, несмотря на то, что сделать это на крохотной крыше было практические невозможно. Сжатые в кулаки руки мелко дрожали, и от этой дрожи в груди ныло тупой болью, перекрывающей воздух. Он молчал. Черепица тихо скрипнула — Ледибаг сократила между ними дистанцию. Кот подавил желание поморщиться. Подняв взгляд в небо, он приказал себе быть сильным. Если не выйдет — если его решимость рассыплется в прах — неизвестно, что будет дальше. Это было самым страшным. Неизвестность. Последние полгода были одной сплошной неизвестностью. Впервые он желал ответов или хотя бы подобие намека на то, что же делать дальше. Теплая ладонь на плече заставила вздрогнуть и опустить взгляд вниз. Но Ледибаг так просто не сдавалась. Обойдя его, она, осторожно коснувшись его подбородка, заставила поднять голову. — Посмотри на меня, — окрашенный тревогой, но в тоже время твердый голос. Он никогда не мог ей отказать. В ее глазах плескалось тепло, но улыбки не было. Лишь задумчиво нахмуренные брови под маской, — как бывало всегда, когда она начинала понимать, что с ним происходит. Кот никогда не понимал, как она это делает, как она его читает. Понимает его. — Я уже в порядке, — она отняла руку от его лица и сжала его ладони. — Но ты видимо нет. Он распахнул глаза и покачал головой. — Не меня же чуть не… — он не смог договорить. Это было слишком невыносимо. Ледибаг понимающе кивнула. — Если бы я тебя чуть не потеряла, — осторожно сказала она, глядя на их переплетенные руки. — Я бы сломалась. Конечно, я бы держала лицо, старалась бы быть сильной для остальных. Наверное, натворила бы чего ужасного, сам знаешь, учитывая, через что мы проходим. Она перехватила его взгляд и казалось, что его душа была обнажена только перед ней одной. — Но в глубине души я бы хотела отпустить это все. Отпустить мучающую меня боль, которую я пыталась вынести самостоятельно. Он сглотнул ком в горле, пытаясь сдержать слезы. — Я не могу, — прохрипел он. Он не имел права плакать. Он подвел ее. — Не могу. Он не успел ничего понять, а Ледибаг потянула его на себя, сцепила руки у него за спиной и уткнулась лицом ему в грудь. — Прошу, — ее голос дрожал. — Прошу, ради меня. Я не могу просто смотреть на то, как ты разваливаешься на части. Мы же команда, правда? Мы сражаемся вместе, смеемся вместе… — она посмотрела на него, и только сейчас Кот Нуар увидел, что по ее щекам катятся слезы. — И плачем мы тоже вместе. Вся боль, все страхи, сжимающий глотку ужас последних шести месяцев. Все выплеснулось наружу. Он прижал Ледибаг к себе, пальцами обхватывая ее затылок совсем как тогда, когда он прижимал к себе ее бездыханное тело, и заплакал. Как она и просила. Они цеплялись друг за друга, всхлипывая и дрожа, и утешая, пока слезы не высохли. Ледибаг дождалась, когда Кот сам ее отпустит, и он не мог быть благодарней за понимание. Она слабо улыбнулась. Он ответил. — Получше? — Да, — он промокнул глаза. — Отлично, потому что я умираю от голода, — она вздохнула и развернулась к нему спиной. — Я всегда хочу есть после того, как поплачу, так что как насчет МакДональдса? — Звучит Мак-тлично, — ответил он. — Погоди, — он поймал ее за запястье, пока она не успела спрыгнуть с крыши. Она с интересом обернулась. — Люблю тебя. В ее взгляде мелькнуло что-то нечитаемое, легкая хмурь, заставившая всколыхнуться тревогу. Но прошло мгновение, и Ледибаг широко улыбнулась ему. — Я тоже тебя люблю. Пойдем уже, котенок. Хочу бигмак.