Мы перешагнули порог

     Я был деятельным и преданным союзником Уэста и не только помогал добывать материал для его гнусных опытов, но и подыскал для них укромное место. Именно я вспомнил о заброшенном доме Чапмана за Мидоу-хилл. На первом этаже мы устроили операционную и лабораторию, завесив окна темными шторами, дабы скрыть наши полуночные занятия.      Г.Ф. Лавкрафт «Герберт Уэст — реаниматор»      Если бы в ту летнюю ночь посторонний оказался поблизости от Мидоу-хилл, он стал бы свидетелем странных вещей. В заброшенном доме Чапмана вдали от дороги, где и свет-то никогда не появлялся, раздались леденящие кровь завывания, а вслед за тем из окна комнаты на первом этаже выскочили двое. Это, несомненно, были люди — их крики, хотя и столь же истошные, не ужасали так, как первый голос, который вряд ли мог принадлежать человеческому существу — впрочем, как и животному. Двое понеслись к Аркхему со всей скоростью, на которую только способен человек в минуту смертельной опасности. Их вопли скоро стихли, что неудивительно — невозможно быстро бежать, крича при этом.      Но то, что было в доме, не успокаивалось. Оно продолжало наполнять округу леденящим душу воем даже тогда, когда из открытого окна комнаты на первом этаже повалил дым. Затем ветхая постройка вспыхнула, но перед этим из дверей появилось то, что, несомненно, было человеком, но сейчас уже им не являлось — труп, окоченевшее тело с остекленелым мутным взором. Его движения, резкие и прерывистые, тоже не походили на человеческие. Мертвец помчался, но, к счастью — или к несчастью для тех двоих, что убежали до него — не в сторону города, а по направлению кладбища для бедняков. Его фигура, совершающая огромные прыжки, скоро растворилась в темноте среди кустов и надгробий, а если бы отважный наблюдатель прокрался за ним, то скоро услышал бы тихие звуки, которые можно произвести, пытаясь руками копать землю.      Хозяйка дома в Аркхеме, услышав на крыльце неверные шаги, выглянула в окно. Муж ее давно спал, и она не стала его будить, да и зачем? Это всего лишь возвращался домой один из ее постояльцев, тихий и хрупкий блондин в очках, будущий медик по имени Герберт Уэст. Второго, темноволосого, повыше ростом, она не знала, но, судя по его молодости, он тоже был студентом. Оба слегка пошатывались и жались друг к другу, из чего хозяйка заключила, что они где-то изрядно набрались. Закрыв за собой входную дверь, юноши поплелись на второй этаж, а бдительная матрона легла спать.      …Я зажег газовый рожок, не без удовольствия отметив, что руки у меня уже не трясутся. Дэн Кейн сел к столу, поеживаясь и то и дело поглядывая по сторонам. Нечего было и спрашивать, о чем он думает — наверняка у него в ушах звучал тот же нечеловеческий вопль, что мы оба услышали из комнаты в доме возле Мидоу-хилл, когда готовили новую порцию животворящего раствора. И все же не следовало нам убегать: останься мы поблизости, и теперь точно знали бы, что там произошло, а не терялись в догадках одна ужаснее другой… Я вынул из шкафа бутылку и посмотрел на просвет — там было чуть больше половины, хватит, чтобы прийти в себя. Дэн поднял на меня глаза, я улыбнулся ему — надеюсь, что спокойно.      — Не знаю, как у тебя, а у меня расшатались нервы. Мне сейчас кажется…      Я вовремя спохватился. Не стоит ему говорить, что мне кажется — он без того не в себе. Поставив бутылку на стол, я запер дверь и закрыл окно, а Дэн достал стаканы и сам разлил виски. К моей радости, он ничего не разбил и не расплескал.      Следовало обсудить, как мы будем работать дальше. Стоило мне заговорить о том, что дом, скорее всего, сгорел, и нам понадобится новое помещение, как Дэн передернулся всем телом. Правда, он перед этим сделал здоровый глоток из стакана, поэтому мне было трудно определить, что конкретно вызвало дрожь — спиртное или только что услышанное от меня. Его слова развеяли мои сомнения:      — Ты действительно хочешь продолжать… это?      Я не колебался — знакомая обстановка и виски окончательно восстановило мое душевное равновесие.      — Конечно. Сегодня мы слишком перепугались — нервное перенапряжение, должно быть; чересчур много работали в последнее время. Нельзя было убегать… Подумать только — там осталось все оборудование!      — Меня больше беспокоит то, другое, что там осталось, — выдавил Дэн.      Я против воли вздрогнул. Услышанное в доме действительно ужасало, и я пока еще не мог перестать думать об этом. Я очень жалел, что мы не успели избавиться от мертвеца.      — Когда продолжим, нужно будет достать денег и обзавестись печью для сжигания.      Судя по лицу Дэна, он думал совсем не о печи.      — Герберт, послушай. Еще не поздно все это прекратить. Ты знаешь, что я разделяю твою теорию, но то, что я слышал… Это не был голос человека, и…      Я перебил его. Страх ушел окончательно, я снова обрел способность мыслить логически, и только сейчас осознал, что мы добились первого настоящего результата.      — Но он ожил! Значит, все не напрасно. Мы должны продолжать. Ты не согласен? Ты действительно способен отойти именно сейчас? Сейчас, когда мы наконец-то перешагнули порог?      Я мог не спрашивать — его бледное лицо было красноречивее любого устного ответа. Мой друг перепугался до крайности, но я искренне надеялся, что это пройдет. Мне не хотелось потерять Дэна, не только потому, что я нуждался в помощнике, но и потому, что мне нравился этот человек и его преданность нашему общему делу. Сейчас он поддался минутной слабости — не более.      Он не мог по-настоящему желать все бросить! Кто, как не он, с самого начала разделил мою теорию? С кем, как не с ним, я больше всего говорил об этом?.. Ему лишь немного не хватало материалистичности, и на него имели большое влияние наши старшие товарищи, особенно Халси. Впрочем, это было даже хорошо — то, как легко он поддавался влиянию. Иначе, вполне возможно, он не пошел бы за мной…      — Герберт! Ты прав — мы перешагнули порог. И мы не знаем, что за ним. Этот голос… Мне кажется, что мы вернули к жизни уже не человека, а… Я даже не хочу произносить это вслух. Поэтому говорю тебе — еще не поздно все это закончить.      — Что же, по-твоему, мы вернули к жизни? Да, он ужасно орал, но причина этого в том, что его мозг не сохранился.      Я поморщился и подумал: знать бы, что этот ненормальный станет делать после своего возвращения…      И опять мне послышались тихие шаги за спиной, но я не обернулся. Никого тут нет, кроме нас двоих, а дверь — заперта.      — Я не уверен, — негромко произнес Дэн, и я встряхнулся и снова посмотрел на него. Он прекратил коситься по сторонам и смотрел куда-то мимо меня. Он, по-видимому, тоже немного опьянел, успокоился и начал мыслить, но его мысли шли по иному руслу, чем мои. — Ты полностью отрицаешь существование души, я же не могу отрицать это бесповоротно. Я, знаешь, даже думал о том, что мог бы рассказать нам он… о том, что находится там, за смертью…      Я пожал плечами и разлил по стаканам остатки. Не думаю, что мы бы услышали от парня что-то о загробных странствиях. Душа — миф, тело управляется только и исключительно мозгом, смерть мозга есть смерть тела. Восстановить нормальную деятельность мозга — значит оживить умершего. Этим-то я и занимался. Другое дело, что повреждение мозга вследствие хоть малейшего разложения оказывало совершенно непредсказуемое влияние на тело. Недавние события это подтвердили. Я понял, что оживлять можно только едва умерших. Это на корню обрывало всякие мечты о возвращении в мир каких-нибудь знаменитостей разного масштаба, которых хватает на любом кладбище…      Я допил последний глоток и сел на кровать. Нервное напряжение сменилось усталостью, хотелось спать. Дэн смотрел в стакан, и длинные изящные пальцы его руки, лежащей на столе, все еще слегка подрагивали. Забавно, почему-то именно в эту минуту, когда я рассеянно глядел на его красивую кисть, у меня впервые мелькнула мысль: а можно оживить не все тело, а только часть?..      — Не уподобляйся Халси и всем остальным, — посоветовал я. — Они так опасаются всего нового, что готовы исповедовать птолемееву систему… Допивай и ложись спать. Сделаем перерыв в исследованиях, тем более денег на новый дом и новое оборудование пока нет. Знаешь, я, пожалуй, все-таки попробую еще раз договориться с Халси.      Дэн опрокинул в себя остатки виски и встал из-за стола. Я подвинулся, освобождая ему место. Ни второй кровати, ни дивана в этой комнате не было, а спать в кресле, которое стояло у окна, я не пожелал бы даже врагу.      К тому же… эти шаги. Мне хотелось попросить друга проверить замок на двери, но я сдержался и сказал только погасить газовый рожок. Ни мне, ни Дэну не хотелось оставаться в темноте, но все-таки он сразу выполнил мою просьбу. Я уверен, что он сделал это, чтобы справиться с собой.      Посмотри в лицо своему страху, и страх уйдет.      В темноте к нам не явились привидения и монстры, только шаги, как мне показалось, стали ближе. Меня опять тянуло сказать о них Дэну. Но если бы он слышал их, то уже сообщил об этом — и, думаю, весьма эмоционально. А раз он не слышал, значит, шаги существовали только в моем воображении…      Дэн лежал ко мне почти вплотную, и я ощутил, как он трясется. Глупо было спрашивать, холодно ли ему — в комнате царила летняя душная жара. Я положил руку ему на плечи, и он благодарно накрыл мою ладонь своей.      Так мы лежали, замерев, слушая дыхание друг друга. Мягкие давно не стриженные волосы Дэна щекотали мой голый локоть. Я знал, что Кейн не спит, он знал, что я не сплю. О чем он думал?..      Я позвал:      — Дэн, ты продолжишь работать со мной?      Мне очень хотелось заручиться его поддержкой именно сейчас. Быть может, потому, что я по-прежнему слышал шаги.      Его рука на моей дрогнула. Он долго молчал, а я не переспрашивал. Затем Дэн сжал мою кисть и ответил:      — Да.