Последний клич варвара

— Я поражён, смертные. Вы прошли самое тяжёлое испытание, с каким когда-либо встречался этот мир. Именно вы сразили последнее из Трёх Высших Зол, остановили смертоносное разрушение и начали очищение мира от скверны. Агнар смотрел на ангела перед ними немигающим тяжёлым взглядом. Напряжение варвара ощущалось на приличном расстоянии. Широкоплечий, крупный мужчина, облачённый в помятый и побитый доспех, держал на руках бессознательную волшебницу, сам сидя на коленях и не имея сил подняться на ноги. Он так упорно шёл столько времени, не позволяя себе упасть тогда, когда даже его нескончаемые силы заканчивались. Варвар Агнар из племени потомков Бул-Катоса с подножия горы Арреат смотрел на смертельно уставших союзников, всё ещё не веря, что они все выжили. Тираэль продолжал что-то говорить с затаённой гордостью; ангел отличался красноречием, но слова его не были пропитаны излишним пафосом. Меткие и благосклонные, почти торжественные, как и полагает члену Совета Ангирис. Но Агнар не слушал Тираэля. Варвар время от времени прислушивался, пытаясь понять, дышит ли Изендра в его руках, и внимательно осматривал каждого, кто бился не на жизнь, а на смерть в их Последней Битве. Паладин Таарон сидел на окровавленной земле, сосредоточенно шепча молитвы и распространяя целительную ауру на всех союзников. Его латы смело можно было менять на новые — доспех уберёг его жизнь, но теперь сквозь дыры в толстом металле была видна порванная рубаха и когтистая рана на груди. Воин Закарума, не жалея себя, бросался грудью на врагов, принимая на себя тяжёлые удары, которые предназначались для остальных. Паладин стойко стоял на своём, всей своей волей сопротивляясь той порче, что подпитывала ядом искушений и разрушала изнутри всех служителей Закарума. Его всегда сопровождало нерушимое спокойствие и стойкость. Порой Агнар удивлялся, как мог паладин, весь израненный, когда в места расхождения лат втыкались столько стрел, всё равно что-то тихо бормотать про Слово Света и освобождение церкви и, перехватив удобнее щит, идти вперёд. Про его Орден ходили легенды, последнее время всё более ужасающие. Но Таарон являлся скромным лучом Света среди той плотной тьмы, что упала тенью на церковь Закарума. Именно он убил Совет, который был основой его церкви, но давно поддался скверне, а затем взял в руки Волю Халима и уничтожил Сферу. Неугасаемая, нерушимая вера и святость Таарона не позволили ему поддаться Мефистофелю, но смертное тело подводило. Паладина стоило быстрее доставить до лекаря, потому что Агнар заметил кровь, сочащуюся из-под доспеха. Собственную кровь Таарона. Монганн — служитель Ратмы из восточных джунглей Кеджистана — стоял на четвереньках, прислонившись лбом к земле. Некромант — вечно молчаливый, мрачный, угрюмый и предпочитавший находиться в стороне от компании — тяжело дышал, кажется, ещё не веря, что всё закончилось. Поднятая им армия скелетов рассыпалась грудой костей, больше не поддерживаемая его тёмной магией. Всё ещё возвышались вокруг костяные клетки, державшие Баала, а сам некромант в отчаянии проклинал всё, что только можно. Огненный голем сновал вокруг, не понимая, что ему нужно делать. Монганн усмехнулся, и эта усмешка со свистом вырвала воздух из его груди. То, к чему он так стремился, произошло: баланс в мире был восстановлен. В момент самого большого страха в тёмной душе некроманта наступила гармония. И хотя духовно он лишь окреп, физическое тело стоило подлатать. Монганн сорвал голос во время их битвы с Баалом, отчего каждый вздох отдавался для него раздирающей болью в горле. Он всегда повелевал своим войском молча. Молча поднимая одного приспешника за другим, молча подставляя скелетов под удар, защищая союзников, одними губами произнося проклятия, насылая их на врагов. Но сегодня некромант кричал так громко, как мог, пытаясь заглушить смех Владыки Разрушения. В последний момент его задела огненная волна, и всё поднятое войско нежити рассыпалось за мгновение. Сейчас Монганн молча кусал губы, потому что волдыри от ожогов на ладонях приносили неимоверную боль. Сломанная кисть тоже. — А говорили тебе: носи перчатки, а лучше рукавицы, Монганн, не дури, — укоризненно пробормотала Танайя и тяжело подползла к некроманту, доставая снадобье. Амазонка подволакивала за собой правую ногу; она успела сломать пару костей, но, видимо, ещё этого не понимала — действовал болевой шок. Монганн с шипением приказал ей успокоиться, сесть и не двигаться, на что Танайя хмыкнула и принялась обрабатывать мазью его ожоги. Танайя… Самоотверженная амазонка из народа Аскари с островов Сковос, мастер в обращении с луком и дротиками. Агнару всегда была интересна её сила. Она не была хрупкой, как та же Изендра, но и сравнить с жилистой девушкой из варваров её было нельзя. Короткий шелест спущенной стрелы и упругий удар тетивы Агнар слышал чаще, чем улавливал собственное сбитое дыхание. Руки светловолосой Танайи никогда не дрожали, а зачарованные стрелы метко попадали в цель, взрываясь или обдавая противника ледяными иглами. Амазонка не позволяла себе начать унывать, излучая какую-то невероятную уверенность, заражавшую и других. Но в бою её накрывала мощная волна ненависти, так что из доброжелательной девушки она превращалась в отчаянную воительницу, прикрывавшую тыл, но готовую в любой момент бросить лук, схватить копьё и метнуться вперёд, насаживая на своё оружие одного демона за другим. После битвы с Баалом она сникла, но всё ещё оставалась верна себе, пытаясь поддеть замкнутого Монганна и хоть как-то облегчить ощущения от атмосферы того непередаваемого ужаса, что они сейчас пережили. Некромант через силу заставил её выпить лечебное зелье, дабы кости уже начинали срастаться. Танайя со смехом ответила «само заживёт», но от отвара не отказалась. Веста была единственной, кто стоял на ногах, но от этого она не чувствовала себя лучше остальных. Ассасин из ордена Виз-Джак’Таар, Клана Убийц, охотившегося на примкнувших ко Злу магам, слегка покачивалась вперёд-назад, почти падая. Она обхватывала висевшую плетью руку здоровой рукой, на которой были закреплены когти. На второй остались лишь крепления из тонких балок; сами длинные лезвия обломились у самого основания. Веста всегда была скрытной и нелюдимой. Сколько Танайя ни пыталась выпытать у неё во время привалов, откуда убийца родом, та лишь качала головой и говорила, что у её Ордена нет постоянной обители. Чем она промышляла, кроме выслеживания мятежных магов, никто не знал. Как и то, откуда она пришла именно к битве с Баалом и с какой целью. Во время сражений Веста отличалась небывалой яростью, жестокостью и вместе с тем — незыблемой концентрацией и хладнокровным самоконтролем. Её тело было её надёжным оружием. То, с какой скоростью и ловкостью она металась между соперниками, с разворота круша врагов направо и налево, поражало. Со стороны это выглядело необыкновенно. Часто Агнар даже не видел, куда она исчезла, хотя была около него ровно секунду назад. Щупальца Баала, которые резко появлялись из-под земли, всё же поймали неуловимую убийцу, чуть не вывернув ей все суставы и не проткнув насквозь — Веста отделалась лишь вывихнутой рукой и неглубокой раной на животе, но перевязка ей была нужна как можно быстрее. К ней, хромая, осторожно подошёл Элькир, предлагая свою помощь. Элькир, друид из лесов Скосглена, принадлежащий к Кругу Друидов, основанному Фьякла-Гером, быстро завершил метаморфозу, перейдя из состояния медведя-оборотня обратно в человека. За ним следовал побитый, хромавший на заднюю лапу волк. Два других погибли в бойне. Почти незримый Дух Терновника неслышно сел Элькиру на плечо, растворившись в воздухе — даже бессмертным духам природы нужно было восстановиться после многочасового кровопролития. Друид помог Весте сесть и напоил её зельем. Элькир отличался спокойствием и какой-то печальной задумчивостью. Ему нравилось общаться с союзниками, узнавать об их традициях и делиться своими знаниями. Он никогда не спорил о вере, но сам был глубоко убеждён, что только с помощью природы они спасут Камень Мироздания. Агнар знал, что друиды были дальними родственниками варваров, но от защитников горы Арреат в них почти ничего не осталось. Мощь Элькира заключалась в его единении с природой. Друид мог с лёгкостью призвать ураган на поле боя, разбросав врагов по округе, или затопить всё вокруг лавой из открывшегося под ногами демонов вулкана. Самым главным его оружием было умение превращаться в огромного медведя. Пройдя короткий путь метаморфозы, он из умиротворённого друида становился разъярённым зверем, раздиравшим своими когтями демонов пополам. Шкура его была толще любых доспехов. Но в теле человека он не выдерживал тяжёлых ран. Клоны Баала загнали его в угол и чуть не уничтожили. Двое волков, стоявших насмерть на защиту хозяина, погибли. Элькир едва дышал; казалось, у него были сломаны несколько рёбер и ещё пара костей. Агнар оторвался от наблюдения за союзниками и перевёл усталый взгляд на Изендру, так и не пришедшую в себя. Сколько бы варвар ни говорил, что магия — удел слабых, когда есть физическая сила, волшебница убедила его в том, что магия способна уничтожать не хуже пары заточенных мечей. Изендра, заклинательница из Кеджистана, принадлежавшая к Ордену Занна Езу, в совершенстве владела элементальной магией, придавая ей самые разнообразные формы. Неугомонная чародейка, любопытная во всём, охотливая до новых знаний, постоянно препиравшаяся с Агнаром насчёт того, что обычное оружие и грубая физическая сила — примитивность и неэффективность. Варвар терпеливо убеждал её в обратном, но она привычно не слушала, взмахивая ладонями и телепортируясь на добрые пару десятков шагов вперёд. Агнар лишь улыбался одними уголками губ, когда ему приходилось отражать удары, нацеленные на Изендру, своим мечом. Тут никакая магия не спасла бы. Изендра в ответ тихо смеялась и, коротко что-то прошептав, выпускала из ладоней самую настоящую молнию, что с треском и яркой вспышкой пронзала врагов насквозь. У неё не было тяжёлого доспеха, на всякий случай она держала при себе лишь тонкий зачарованный клинок, а при любой возможной опасности, когда она подпускала врагов на близкое расстояние, телепортировалась как бы случайно за широкую спину варвара, затем разнося соперников на клочки огненным метеором или призывая снежную бурю, в которой огромные ледяные иглы пронзали демонов насквозь. Её сила была ни в чём и одновременно во всём: Агнар всё боялся, что её схватит, как игрушку, какой-нибудь берсерк, переломив пополам, но хрупкая волшебница могла одним плавным взмахом посоха превратить его в лёд. Сегодня её неизмеримое могущество не уберегло Изендру: она попала под ледяную волну, что наслал Владыка Разрушения. Собственная стихия, но более тёмная и скверная, отбросила её в сторону, так что волшебница почти соскользнула вниз, к основанию Камня Мира. Элькир в образе могучего медведя успел схватить её клыками за одежды и оттащить на безопасное расстояние. С тех пор она не приходила в себя. Когда бойня была окончена, друид произнёс: «Лишь бы лёд не угодил в самое сердце, заморозив его». Но ведь это — могущественная Изендра, совершенная волшебница. Разве она может погибнуть так бесславно?.. Агнар ещё раз встряхнул её и, наклонившись ближе, затаил дыхание. Дышит. Совсем слабо и почти неслышно, но дышит. Как гора с плеч. — …Да благословят вас Небеса, и сопроводит вас Свет на вашем жизненном пути, потомки нефалемов. Вы совершили невероятное, очистив ваш хрупкий мир от Первозданного Зла, а о ваших подвигах будут слагать песни ещё десятилетиями. Но… И в эту секунду из-под земли вырвался такой силы толчок, что сбил с ног стоявшего друида. — К сожалению, мы опоздали, и уже не можем спасти Камень Мира — разрушительное прикосновение Баала полностью испортило его. Энергия Камня исчезнет, границы между мирами растают, и силы Ада хлынут в это святилище и уничтожат всех людей и всё, что вам удалось создать. Встревоженный Дух на плече Элькира возник в воздухе, слабо мерцая и распространяя мягкий свет. Его обладатель, вечно невозмутимый, с ошарашенным видом сидел на земле, гладя волка по загривку. Испуганная Веста пыталась встать на ноги, но с каждым новым подземным толчком она не могла даже подняться на колени. Агнару показалось, что ассасин плачет, первый раз за всё то время, что он её знает. Монганн и Танайя даже не пытались сдвинуться с места. Некромант, на лице которого прочно обосновалась пасмурная тень, покорно сидел, позволяя амазонке перебинтовать повреждённые руки. Танайя пыталась улыбаться. Изо всех сил, неестественно широко растягивая губы, не обращая внимания на адскую боль в ноге, потому что без должного лечения все их зелья в крошечных флаконах действуют очень долго. Болтая ни о чём с напряжённо молчавшим Монганном и не веря, что совсем немного, и все те страдания и та война, через которую они прошли, вернутся. Таарон вновь молился. Паладин просил ещё немного веры и сил у Богов, чтобы вновь встать на защиту, но руки его, сложенные в молитвенном жесте, едва заметно дрожали. Агнар хранил молчание, поджав губы и бездумно разглядывая беспамятную Изендру. Его дом скоро будет уничтожен, а он вновь с яростным кличем бросится в бой против целых легионов демонов, зная, что в этот раз всё будет бесполезно. Они прошли столько ужаса, сразили столько врагов, уничтожили Первозданное Зло, но… Война продолжится с новой силой? Родина потомков Бул-Катоса превратится в пепелище через несколько часов, а может даже и минут. Есть ли смысл для Агнара вновь вступать в схватку со злом, когда их обет — любой ценой хранить гору Арреат с Камнем Мира — грубо нарушен? — Поэтому я должен уничтожить осквернённый Камень Мира до того, как силы Зла пустят корни в Санктуарии. Этот поступок навсегда изменит ваш мир, и наступят последствия, которые даже я не в силах предвидеть. Тем не менее, это единственный шанс обеспечить существование человечества. Агнару показалось, или Тираэль действительно волнуется? Изендра в руках варвара резко дёрнулась и попыталась сесть, но вновь откинулась на спину. Она тяжело дышала, не открывая глаз. Ангар неслышно облегчённо выдохнул. Танайя, позвав Агнара, бросила ему бутылочку зелья, которую мужчина схватил налету. Половина крошечного флакона разлилась, потому что Изендра упорно отворачивала голову, не позволяя напоить себя. Варвар едва слышно рыкнул. Глупая женщина. Даже на грани сознания пытается отвергнуть помощь. Ангел протянул руку, и около него возникла тонкая полоса открывающегося портала. Воздух вокруг него задрожал, как марево, и проход начал постепенно увеличиваться в размерах. Портал был огненно-красным, значит, переносил он на дальние расстояния. — А сейчас ступайте, смертные. Я открыл вам портал, который приведёт вас в безопасное место. Он перенесёт вас на остров Сианьсай. Таарон первым смог крепко устоять на ногах. Он помог подняться амазонке и, перекинув её руку через шею, буквально на себе потащил её к порталу — Танайя была не в силах стоять. Монганн подошёл к ним следом, мёртвой хваткой вцепившись в локоть Весты, которая всё ещё не могла справиться с паникой. Изендра открыла глаза и с изумлением осмотрелась в тот момент, когда Агнар осторожно передавал её на руки Элькира. — Пусть Вечный Свет сопровождает вас и ваших потомков за то, что вы сделали сегодня. Продолжающееся существование человечества — ваше наследие. Кроме всего прочего, вы заслужили долгий отдых от этой бесконечной битвы. Герои переглянулись. Танайя глядела на всех с нескрываемой улыбкой и затаённой надеждой, блестевшей в глазах. Даже Монганн позволил себе слабую улыбку, хлопнув амазонку по плечу. Паника отпустила Весту, и та выдохнула, внимательно посмотрев на каждого. Изендра добилась того, чтобы её отпустили на землю, и теперь облегчённо смеялась вместе с амазонкой, оперевшись на руку друида. Элькир широко улыбался, хотя набирающее обороты землетрясение едва не сбивало его с ног снова. Таарон выглядел вмиг отдохнувшим и даже счастливым. Он всё ещё держал в руках цеп, готовый к опасности даже сейчас. Агнар попятился. Он не мог так просто сбежать на какой-то там безопасный остров, когда в груди неимоверно ноет от одной мысли, что скоро от его родного дома ничего не останется. Стоило предупредить жителей Харрогата и близлежащих поселений. Единственные сохранившиеся места, остальные — полностью стёрты с лица земли демонами. Нельзя позволить погибнуть последним членам племени. Пока остальные по одному отправлялись на Сианьсай, варвар судорожно вытащил свиток с заклинанием и принялся бормотать текст, время от времени сбиваясь. Когда перед ним начала открываться искрящаяся голубая рамка портала в город, он услышал позади себя оклик. — Агнар? — осторожно спросила волшебница. Варвар слишком поспешно обернулся к ней, так что Изендра слегка попятилась. Выглянув из-за его плеча, она с ужасом обнаружила разрастающийся портал. — Агнар, ты же погибнешь. Этот взрыв уничтожит гору полностью. Я чувствую это. Но Агнар молчал. — У тебя не получится спасти Арреат. Всему приходит конец, и твой народ выполнил своё предназначение. В Камне Мире больше нет надобности. У человечества появился шанс на новую жизнь, слышишь? Ты — самый настоящий смертный герой, потомок нефалемов. Народ будет встречать тебя с самыми разными почестями. В чём смысл верной погибели? — К чему мне эти почести? — почти прорычал варвар. — Моим долгом ещё до моего рождения было охранять Арреат. Вставать на его защиту душой и телом, бороться до последнего вздоха, как говорили Древние, только бы не позволить дьявольским отродьям пробиться к Священному Месту. Я должен быть там, Изендра. Это — мой долг и дело чести. За рамкой красного портала скрылся паладин. В мире, где сотрясались стены, и осколки рубинового Камня летели в пропасть, остались лишь терпеливо ждавший ангел, варвар и волшебница. — Да пребудет с тобой Вечный Свет, Агнар, — прошептала Изендра, и голос её едва заметно дрожал. Она ждала, пока варвар скроется в портале, отправляясь на верную гибель. Агнар уже занёс ногу, чтобы шагнуть в искрящуюся рамку, которая начала закрываться. Но в последний момент он отступил обратно, почти до хруста костей обнял хрупкую волшебницу и, взглянув на неё в последний раз — до душевной боли печально и обречённо — запрыгнул в портал, который закрылся за ним моментально. — Куал-Кек… Арреат… — … сейчас взорвётся, — моментально закончил военачальник Харрогата. — Женщин с детьми — на повозки и прочь отсюда. Их подберёт караван, мимо должны проходить несколько. Остальные останутся тут. — Он повысил голос, обращаясь к той измотанной группке людей, что осталась в живых после длительной осады: — Сбегут только трусы и подлецы. Сешерон пал под натиском демонов ещё несколько дней назад. Ближайшие поселения разрушены. Харрогат — последний оставшийся город варваров. Из нашего народа останутся лишь те, кто охраняет дальние границы или разбрёлся по свету в бесконечной схватке со Злом. Мы до конца должны следовать наставлению Древних. Древние. Агнар бросился к начертанным на земле символам, означавшим местный телепорт. Вспомнить дурацкое заклинание из огромного списка, ещё его правильно прочесть… Хотя он и верил теперь, что магия может сравниться с физической силой, он всё равно терпеть не мог магические штучки. Изендра… Не время. Варвар переместился на вершину горы Арреат, из недр которой распространялось убийственное землетрясение. На промёрзшей земле уже начали появляться разломы. В лицо бил ледяной ветер с острыми снежинками, царапавшими кожу. Агнар, слегка припадая на правую ногу, дошёл до трёх статуй Древних. Как всегда они возвышались над землей в полной тишине. Талик Защитник. Мадавк Хранитель. Корлик Протектор. Первые нефалемы, поклявшиеся вечно охранять священную гору Арреат. Варвар глядел на них во все глаза, не веря, что он нарушил завет предков. Обессиленно опустившись на колени в центре круга, Агнар с отчаянием вглядывался в вечно непроницаемые лица статуй. Потомок Бул-Катоса, что подвёл свой народ и своих праотцов. Герой для других, предатель — для своих. И жгла его изнутри совесть. Плескалась в душе безбрежная ярость: на себя, за то, что не уберёг Камень Мира; на Тираэля, который с минуты на минуту должен уничтожить его; на Баала, что всё равно смог пробраться внутрь и одним лишь разрушительным прикосновением пустить ростки скверны. Но больше всего Агнар ненавидел себя. Он уничтожил Повелителя Ужаса, Повелителя Ненависти, Повелителя Разрушений. Бросался в бой не раздумывая, лишь бы очистить грешный мир от Зла. А своё главное предназначение не выполнил, подведя свой народ и мир разом. И ревело что-то диким зверем внутри; то, наверное, был дикий клич предков и его собственный. Недвижимая статуя живого Талика глядела с осуждением. Мадавка — с презрением. Корлика — с разочарованием. Варвар не искал себе оправдания в глазах Древних, зная, что он виноват. Стояла звенящая напряжённая тишина, залепившая уши, но в голове Агнара ругались три нефалема. «И если ты слаб, варвар, такой мир, каким ты его знаешь, будет потерян навсегда. Ты не должен провалиться, дитя Бул-Катоса!» С бешеным рёвом разверзлась земля, и из недр горы раздался оглушительный взрыв. Статуи Древних всё ещё глядели со смертельной тоской и болью, когда Агнар, не слыша себя, кричал во весь голос. Так, как умели только варвары, натренированные на боевые кличи — пронзительно и неистово. Крик замолк, разнёсся призрачным эхом по вершинам гор, которых уже не было. Смысл существования варваров был уничтожен. Не было и самих варваров. Каждый встретил смерть, стоя на боевом посту — во славу предкам и Бул-Катосу, который должен был встретить их души. Сидя в окружении пяти смертных героев, отдыхавших после тяжелейшего похода, Изендра делала из льда крошечную фигурку варвара с двуручным топором. Та неожиданно со стеклянным звоном разлетелась на осколки в ладонях волшебницы и тут же растаяла.