Can't drink you away

- Мне нужен тренер! – заявляет стоящий на пороге Юра. Отабек переводит на него невозмутимый взгляд. - А что, Фельцман тебя больше не устраивает? Плисецкий мысленно содрогается от картинки, нарисованной ушлым воображением. Да, фраза про тренера в голове звучала куда лучше, чем вслух, но другой вариант был бы еще хуже. «Бека, мне кажется, ты мне нравишься, давай попробуем поцеловаться, а то я не уверен» - брр. А так, сошлись на тренировку – и твой бро-спортсмен все поймет. В конце концов, когда тебя просят стать тренером – это признак уважения. - Да я не про катание! – Юра нервно ерошит волосы и подходит ближе к дивану, на котором сидит Алтын. – Отабек, тут, в общем такое дело… - Плисецкий сосредоточенно пялится в окно и выпаливает на одном дыхании: - Научи меня целоваться! - М, - глубокомысленно изрекает Алтын. Молчит, и Юра смотрит на него, натыкаясь на прямой изучающий взгляд. Изнутри поднимается удушливая волна смущения. Вот сейчас Отабек встанет, неспеша соберет свои вещи и уедет, чтобы больше никогда не возвращаться в Питер. - Ты не подумай, - начинает оправдываться Юра, - просто мне семнадцать, а я никогда не целовался. И не умею. А если придется с кем-то – я же опозорюсь. - А что, - все так же спокойно уточняет Отабек, - есть человек, с которым хочется? - Я так, на будущее, - румянец со щек переползает на уши и шею. - Думаю, надо учиться с человеком, который нравится. «Ты мне нравишься, придурок! Вроде как. Кажется». - Бла-бла-бла, - обиженно тянет Юра и закатывает глаза. – Не хочешь – так и скажи. «Плисецкий, пидорские гены Никифорова облетают меня по широкой дуге, поэтому сосаться, даже науки ради, я с тобой не буду». А в следующую секунду Юра видит темно-карие, обрамленные густыми черными ресницами глаза очень-очень близко, гораздо ближе, чем когда бы то ни было, лицо обнимают горячие ладони, а губ касаются сухие, немного обветренные губы Отабека. Плисецкий замирает, уставившись перед собой распахнутыми глазами, но Алтын уже отстраняется, делая шаг назад. - Для первого раза можно ограничиться этим, - говорит он, пока Юра растеряно прижимает к губам подушечки пальцев. Смаргивает оцепенение. - Нет, подожди, так не пойдет. Я хочу научиться нормальным поцелуям. С языком и всеми приблудами, - взгляд Отабека становится ощутимо тяжелее, заставляя Юру чуть втянуть голову в плечи. – Ну, или не с языком, но что-то серьезнее, чем детсадовские целовашки, - уже не так уверенно заканчивает он. Судя по напряженной позе, внутри Алтына идет какая-то внутренняя борьба, результатом которой становится короткий вздох. - Ладно, - он снова садится на диван и хлопает по сидушке рядом с собой. – Падай. И Юра падает. Послушно садится, нервно облизывает губы и придвигается ближе, практически касаясь бедра Отабека своим, смотрит выжидающе. Алтын наклоняется к нему, но поцелуя не получается. Юра зажмуривается и инстинктивно наклоняет голову, Отабек промахивается мимо губ, но тут же кладет ладонь ему на шею, под самой челюстью, подсказывая угол наклона, при котором удобнее будет им обоим. Юра снова чувствует прикосновение к губам, но в этот раз оно длится дольше, потом губы Отабека размыкаются, и прикосновение становится влажным. Юра удивленно вздыхает, когда чужой язык прикасается к его губам, проникает внутрь, оглаживая внутреннюю поверхность и кромку зубов. Странное ощущение. Не сказать, что неприятно, но и особых восторгов не вызывает. Отабек отстраняется, и Юра сглатывает слюну, судорожно вдыхает. Оказывается, он задержал дыхание. Место на шее, где еще мгновение назад была ладонь Алтына, покалывает. - Поцелуи – это вот так, - голос Отабека звучит глубже, чем обычно, - и немного вариаций на тему. Юра смотрит в его потемневшие блестящие глаза. Так, значит. Ага. Когда Плисецкий подается вперед, Отабек, кажется, хочет отшатнуться, но Юра ловит его за затылок неожиданно сильными пальцами и вжимается губами в его рот. Алтын издает какой-то сдавленный звук и вплетает пальцы в Юрины волосы, то ли в попытке оторвать его от себя, то ли наоборот. Плисецкий настолько увлекается изучением чужого рта своим языком, что не сразу понимает, почему мир немного кренится. Отабек опрокидывает Юру на спину, нависает сверху, дышит тяжело, как после проката, и взгляд у него настолько поплывший, что осознание этого отдается теплой волной у Юры в паху. Ага, снова думает он. Не я один тут страдаю. Поцелуи все же оказываются крутой штукой, особенно, когда вы лежите на узком диване, переплетясь ногами, отрываетесь друг от друга, только чтобы воздуха глотнуть, и старательно делаете вид, что вот то, что упирается в чужое бедро – это вам не это самое, ничего там особенного нет. Юру все больше затягивает в трясину возбуждения. Совсем не тот физиологический порыв, который заканчивается минутной утренней дрочкой в душе, а что-то такое темное и горячее, растекающееся по всему телу, от зудящих губ до пульсирующих кончиков пальцев. Юра беспомощно всхлипывает и забирается ладонью Отабеку под футболку, впивается пальцами в гладкую кожу, и, кажется, разрушает магию. Алтын отшатывается от него, едва не скинув на пол. И то жаркое и тягучее во взгляде резко меняется паникой. - О, черт! – Отабек садится на пятки, сжимает пальцы на своих коленях. – Прости, Юра. Прости, пожалуйста. - За что простить-то? – непонимающе бормочет Плисецкий. Мысли не спешат проясняться. Юре хочется, чтобы Отабек лег обратно и снова поцеловал. - Я не должен был заходить так далеко. Прости. Юра удивленно моргает. - Что-то я не заметил, чтобы кто-то из нас был против, - вкрадчиво говорит он, сощурив глаза. - Тебе семнадцать. Это неправильно. Я должен был остановиться раньше. Ага. - Так все дело в моем возрасте? – уточняет Юра. В лица проскальзывает что-то хищное, кошачье. Отабек неожиданно чувствует себя загнанной жертвой. – Отвечай! - Это одна из главных причин, - беспомощно признается Алтын. Юра победно улыбается. - Тогда у меня для тебя есть всего два слова. Возраст. Согласия. Отабек сглатывает. - Юр, мне кажется, ты не совсем понимаешь, что… - О, - перебивает его Юра и садится, закидывает руку Отабеку на шею, практически шипит в ухо, - единственно, чего я не понимаю, это почему мы тупим, если происходящее, очевидно, нравится нам обоим. - Даже если так, бросаться в омут с головой не стоит, - Отабек кладет ладони Юре на талию и слегка отодвигает его от себя. – Давай-ка сбавим обороты. Плисецкий пыхтит, выражая крайнюю степень недовольства, но не возражает. Всю свою храбрость он уже истратил. - Ладно, - ворчит он и встает со скрипнувшего дивана. Если продолжения не будет, лучше оказаться от Алтына на некотором расстоянии. Меньше соблазнов. - Может, мне в отель переселиться? – предлагает Отабек. - Охренел? – чертов рыцарь! Юра иногда волосы на себе рвать готов от его правильности. – Остаешься здесь! – припечатывает он. И добавляет уже тише: - Если ты не против, конечно. - Не против, Юра, - в голосе чудится улыбка. – Совсем не против.