Танцующая чечетку на парапете

      Не отводя взгляда, я следила за минутной стрелкой, которая уже замерла между ровненькой десяткой и двумя острыми единицами. Еще немного — и раздастся трель пунктуального дверного звонка. Тогда снова придет время отсчитывать секунды, перерастающие в долгие часы, но уже до того момента, когда можно будет снять ненавистное платье и перестать притворяться вежливой и заинтересованной. Еще ночью мне казалось, что я вполне смогу убраться подальше задолго до появления Паршиных. Не смогла. Уже к утру моя злость на отца практически развеялась, превратившись в легкое раздражение. Острое чувство несправедливости трансформировалась в зудящее смирение. Космос всегда говорил, что мне недостает здравого эгоизма и сейчас я сама в этом убедилась — вместо того чтобы отстаивать личные границы я забочусь о том, чтобы не разочаровать отца. Словно стараюсь за двоих. От Косматого такой жертвенности добиться будет явно проще. Не зря он ушел пару часов назад, громко хлопнув дверью в ответ на наивно твердый тон Юрия Ростиславовича, уверенного в том, что его авторитета хватит.       Не хватает. Лишь на дешевую имитацию достойных своего родителя детей — да и то с большой натяжкой. Об этом говорит мое отражение в зеркальной дверце шкафа. В своем отражении я вижу знакомые черты, но все же эта девушка с волосами, стянутыми в непривычную тугую косу, кажется чужой. Все в ее образе противоречит моим ожиданиям — от бежевой отглаженной юбки, доходящей до колен, до смирения во взгляде, достойного покорной овечки, ведомой на забой. Слишком много драмы для простого ужина? Возможно.       Довести мысль до конца мне не позволил громкий голос отца, приветствующий кого-то в коридоре. Дверной звонок не прогремел на всю квартиру — или я его не услышала, поглощенная жалостью к себе? — и меня лишили еще пары мгновений. Тех, в течение которых отец прошествовал бы от гостиной к двери, открыл замок и поприветствовал своего друга. Тех, за время которых я смогла бы собраться с духом окончательно.       Сейчас же пары мгновений хватило лишь на то, чтобы стянуть тугую резинку с волос и тряхнуть головой, заставляя пряди рассыпаться по плечам. Я обнадеживающе улыбнулась своему отражению. Теперь в нем появилось больше схожих черт с тем человеком, которого я знала на протяжении долгих лет и которого так не хотел замечать мой отец.       Поднявшись на ноги, я покинула комнату ровно в тот момент, когда пришедшие уже сняли пиджаки, совершенно лишние в такую жару, и направились в сторону большой комнаты. Там уже ждала Надя, играющая такую же удобную для профессорской семьи роль, что и я. На секунду я прониклась пониманием к этой молодой женщине, а затем вспомнила, с чьей подачи отец решил уделить внимание моему окружению и попыткам его скорректировать. Мое понимание испарилось так же стремительно и внезапно, как и появилось. Когда из комнаты раздался преувеличенно восторженный голосок Нади, я уже снова ее ненавидела.       — А вот и моя младшая дочь, — отец протянул ко мне руки, как только я появилась на пороге. Он широко улыбался, жестом приглашая меня приблизиться. Я ответила улыбкой и коротко кивнула, приветствуя гостей, — Позвольте представить — Анастасия. Настя, это Семен Романович, мой коллега и старый друг, а также его сын. Игорь. Я говорил тебе.       Я протянула ладонь для закрепления приветствия и Семен Романович с улыбкой мягко пожал мои пальцы. Окинув его мимолетным взглядом, мысленно я отметила, что Паршин в целом был довольно сильно похож на моего собственного отца. Задумчивая складка на лбу, небольшие возрастные залысины на висках, накрахмаленная рубашка, слишком сильно пахнувшая терпкой туалетной водой. Впрочем, все профессора были похожи друг на друга — а мне было с чем сравнивать! К отцу частенько заглядывали коллеги, в каждом из которых проскальзывало что-то общее. Удивляло меня то, что и Игорь, которому едва стукнуло девятнадцать, олицетворял собой уменьшенную копию Семена Романовича. О стрелки на его брюках можно было порезаться, а приглаженные на одну сторону волосы притягивали мою руку. Дорогого стоило не запустить в чужую шевелюру пальцы с целью растрепать и придать молодому человеку хоть немного живой вид.       — Приятно познакомиться, — произнес тот тем временем. Учтивая интонация невольно заставила меня улыбнуться. Вам когда-нибудь встречались слишком хорошие люди? От таких добра не жди; кажется, что в такой идеальной голове точно не может быть порядка. Игорь производил именно такое впечатление. Спокойного интеллигентного человека, хранящего где-то в глубинах карих глаз настоящих чертей. Впрочем, знакомиться с этими обитателями я не стремилась и свято верила в то, что Игоря я вижу этим вечером в первый и в последний раз.       — Ну, что же мы стоим? Присаживайтесь, — Надя не могла не перетянуть внимание на свою персону. С излишней демонстративностью она развязала фартук и отложила в сторону, сразу же привлекая внимание к своему образу. Красивое сиреневое платье с юбкой-солнцем сразу же вызвало подлинное восхищение со стороны Семена Романовича. Впрочем, возможно его внимания удостоилась точеная фигурка женщины. Не важно. Главное, он сразу же принялся отвешивать комплименты хозяйке.       Я не сдержала скептической усмешки и на секунду мне показалось, что Игорь в этот же момент понимающе хмыкнул. К тому моменту, когда я снова обратила на него свое внимание, он выглядел, как и прежде — подобно святой невинности.       К тому моменту, когда все сели за стол и приступили к первому блюду, мужчины успели обсудить насущные вопросы физики, проблемы финансирования государством различных исследований и, конечно, научные открытия будущих поколений. Ровно в тот момент, когда отцы обменялись сетованиями на тему того, что их дети наотрез отказываются посвящать себя астрофизике, мы с Игорем снова переглянулись.       — Что же твой сын, Космос? Так и не решил куда поступать? — Семен Романович, отправив в рот кусочек рыбы, поднял вопросительный взгляд и обвел им каждого члена нашей семьи, остановив его в итоге на папе. Мне показалось, что в глазах Паршина мелькнула ехидная насмешка; не нужно было быть гением, чтобы понимать, что Космос и не собирался выбирать университет. А вот уколоть старшего Холмогорова деликатной темой хотелось всем. И не ради зла даже, а просто чтобы порадоваться своей относительной безмятежности.       Уже приготовившись ответить вместо отца, я тут же была им же и перебита.       — Космос сейчас выбирает между юридическим и экономическим. Летом будем подавать документы, — отчеканил он, не поднимая сосредоточенного взгляда от тарелки, — Ничуть не жалею, что позволил ему годик-другой выбирать и думать. Зато теперь мой сын способен принять взвешенное решение.       Подобного я не ожидала. Отец говорил настолько убедительно, что я сама почти поверила. Вот только единственное, что связывало моего братца с юридическим факультетом — последствия, которые непременно будут, если он и остальные ребята продолжат в том же духе. Однако, отреагировать не успела; да и не собиралась. Отец имел полное право на идеального сына, пусть тот и существовал лишь в его фантазии.       В этот же миг я почувствовала его прикосновение к своему плечу.       — Парень должен иметь серьезную профессию. Я уверен, что выбор Космоса будет правильным. А вот Настя имеет возможность наслаждаться направлением, выбранным для души. Лингвистика, надо подумать! — он усмехнулся и тут же сделал вид, что осекся. Я могла поспорить, что только что мой уравновешенный отец отпустил ответный укол в сторону друга! — Не в укор тебе, Игорь. Наслышан о твоих успехах. Достойно уважения.       — Да. Игорь месяц провел в Дрездене, как лучший студент курса, — гордость сквозила в голосе Семена Романовича, — Анастасия, уверен, тоже сможет отправиться за рубеж нашей Родины, если хорошо постарается.       — Кажется, у декана романа-германского направления фамилия Паршин? Анатолий Романович, я не ошибаюсь? — слова соскочили с языка еще до того, как я поняла смысл произнесенного. Пожалуй, теперь в своем отражении я бы увидела еще больше знакомых черт, но зеркала рядом не было. А думать о последствиях, казалось, уже стало поздно.       Я приготовилась к конфликту с отцом, который напрягся в ту же секунду. Раздавать дружеские тычки в разговоре — это одно; прямолинейно упрекать в использовании особого положения — совсем другое. Но в тот же момент Семен Романович рассмеялся.       — Палец в рот не клади! — он смеялся так, словно я рассказала действительно смешную шутку. Фальшь чувствовалась в каждой ноте этого смеха, — Ты правильно подметила, мой младший брат действительно занимает определенную должность. И, конечно, посодействовал в поездке, но!       Паршин-старший поднял вверх указательный палец.       — Игорь и сам по себе довольно смышленый. С языками проблем у него нет, особенно с немецким. Но в какой стране мы живем? Без знакомств никуда. К слову, Толя и тебе поможет в случае чего. Не сомневайся.       Выдавив из себя улыбку, я отвела взгляд. Развивать тему не хотелось ни мне, никому-то еще из присутствующих. Украдкой я заметила, как чувство неловкости не позволяет Игорю сидеть; как закрутился тот на стуле, стоило мне упомянуть его дядю. Заметила, как его отец поджал губы, несмотря на смех, которым разразился секундами ранее. Заметила и то, как мой собственный отец сжал в руках столовые приборы так сильно, что пальцы побелели.       — Я ни в коем случае не хотела никого задеть, — я повела плечом, когда спокойно заговорила после выдержанной паузы, — Просто хотела доказать своему папе, что лингвистика пригодна не только для души. Серьезные люди положили жизнь к алтарю языков. И многого добились. Вот и назвала в качестве примера Вашего брата.       Надя хмыкнула, расправляя салфетку на коленях. Она-то точно знала, что я вру; таким, кто изворачивается в любой ситуации ежедневно, просто положено чувствовать ложь в чужих словах. Но она, пожалуй, была единственной, кто почувствовал в моих фразах двойное дно. Мужчины снова вступили в дискуссию, на сей раз обсуждая лингвистику и все возможности, которые перед студентами открывал данный факультет.       А я снова бросила быстрый взгляд на Игоря. И в тот же момент поняла, что ошиблась. Надя была не единственной. Молодой человек смотрел на меня с хитрым прищуром и кривой усмешкой.       — Почему ты решила подавать документы именно в этот университет? — поинтересовался он. Пожалуй, впервые за весь вечер Игорь обратился персонально ко мне. Я пожала плечами.       — По велению сердца, — что еще, черт возьми, он ожидал услышать? Что я перерыла всю библиотеку, в попытке найти что-то, что не было бы связано с физикой, цифрами и монотонной зубрежкой? Что мне действительно хотелось работу для души и что я даже не была уверена в правильности решения? — Перспектива изучать языки показалась очень привлекательной.       Сама того не желая, своим односложным ответом я пресекла все возможности продолжать диалог. Игорь, очевидно, почувствовал мое настроение и больше заговорить не пытался. Постепенно он влился в мужской разговор и нам оставалось только слушать. Надя была мастерицей в этом; она глупо хлопала глазами и кивала, когда того требовала ситуация. Она умела нравиться тем, кто ее не знает. Я же откровенно скучала и приходилось делать усилие над собой, чтобы сдержать зевок.       Когда мачеха подорвалась с места, желая подать чай, я встала следом за ней. Казалось, что все это время я сидела на кирпичах; моя филейная часть ныла от долгого нахождения в одной неудобной позе. Да и голова начинала болеть от бесконечных разговоров на скучные темы; пачки аспирина бы не хватило, чтобы заглушить в голове бой в маленький барабан. Извинившись, я покинула комнату и сразу же направилась к двери, ведущей в подъезд. Я не знала, как объясню свое отсутствие отцу, но хотелось хоть на пять минут оказаться за пределами родной квартиры. Да и потом, под подоконником у меня хранилось что-то лучше простого анальгина. Я быстро надела на ноги обувь и, стараясь закрыть за собой дверь как можно тише, оказалась на свободе.       Поднявшись на один пролет выше, я запустила руку под подоконник, в попытке найти сигаретную пачку, приклеенную на изоленту, уже успевшую повидать разное за свою короткую жизнь. Пальцы мои обнаружили лишь пустоту — нет, я ощущала шершавую поверхность пыльного дерева, но на этом все. Видимо, Таисия Викторовна, убирающая подъезд, обнаружила-таки тайник. Глухо выругавшись, я ударила ладонью по подоконнику и в этот же миг увидела перед собой открытую пачку; и руку, предлагающую мне из этой самой пачки угоститься. Переведя взгляд на обладателя руки, я едва сдержала довольно удивленную и не самую вежливую реплику. В подъезде со мной стоял Игорь и от его доброжелательной улыбки не осталось и следа. Лишь бесконечная усталость.       Не говоря ни слова, я извлекла из пачки сигарету и, зажав ее между зубами, вопросительно уставилась на младшего Паршина. Игорь достал зажигалку и поднес ее к моему лицу, но в последний момент замялся.       — Может, прогуляемся? — он кивнул на лестницу, ведущую вниз. Я пожала плечами. Упрашивать было не нужно — убраться подальше мне хотелось с того самого момента, как Надя пригласила всех за стол. А, может быть, и того раньше. Радовал только тот факт, что этим же вечером дражайшая мачеха устроит отцу скандал. Как же, заставил ее величество стоять у плиты — и плевать, что многочисленные салаты и горячее были приготовлены скромной Катериной, которую Надежда выловила черт знает где. Отец старательно делал вид, что не знает истины и нахваливал блюда. И молодую жену, конечно же.       Ничего не сказав в ответ на предложение Игоря, я торопливо пошла вниз по лестнице. Куда угодно, лишь бы не в столовую; лишь бы не слушать еще час о науке и о том, что важнее нее лишь семья. Последнее было забавно слышать из уст отца, пропадающего в институте столько, сколько страшно было представить. Но я промолчала — твердое решение довести свою роль до конца было принято и отступать намерений у меня не было. Разве что, отлучиться, передохнуть пару мгновений и запастись терпением.       Подъездная дверь скрипнула, и я глубоко втянула носом вечерний воздух, олицетворяющий собой свободой. За спиной раздались шаги Игоря, не отстающего от меня. Не обернувшись, я прошла к скамье, расположенной под старым кленом, и упала на нее.       — Так что, прикуришь мне? — я запрокинула голову, все так же держа губами сигарету, и подождала, пока Игорь щелкнет зажигалкой. Затем он закурил сам. «Вецрига», которую я пробовала впервые, была ничуть не хуже «Мальборо», которые курил Космос; и ничуть не лучше «Самца» Вити.       Затянувшись, я прикрыла глаза и только слышала, как Игорь подошел ближе, а затем вовсе опустился на скамью рядом со мной.       — А неплохо ты про дядю Толю вспомнила, — он усмехнулся и сделал шумную затяжку. Открыв глаза, я заметила аккуратное колечко дыма, которое Игорь выпустил. Словно заметив слежку и засмущавшись этого, он взмахнул ладонью перед своим лицом, разбивая колечко на бесформенный клуб, — Отца иногда нужно осаждать. Но ты не права, я себе эту поездку сам выбил. Дядя только на срок повлиял.       Я улыбнулась. Почему-то откровенность Игоря мне понравилась, как и то, что он оказался слишком далек от образа пай-мальчика, который вырисовался в моем сознании в ту же секунду, как я увидела его в первые. Я сбила пепел с кончика сигареты и села в пол-оборота к молодому человеку. Теперь хотелось его рассматривать, как неведомую зверушку; теперь он казался интересным. И, что важнее, похожим на меня саму.       — Молодец, — искренне похвалила я, — Мне бы такое упорство.       — Дело не в упорстве, — Игорь поморщился, словно я затронула болезненную тему. В ожидании, когда же он продолжит пояснение, я приподняла брови в вопросительном изгибе. Но он не продолжил, переходя на другую тему, — Слушай, ты же знаешь, зачем мы тут?       Вопрос поставил в тупик. Слишком прямолинейный и вместе с тем довольно размытый. Я нахмурилась, сосредоточенно пытаясь найти в этом вопросе золотую середину, чтобы дать подходящий ответ, но мое молчание Игорь расценил по-своему. Он тяжело вздохнул.       — Отец почему-то уверен, что мы с тобой можем стать хорошей парой, — несмотря на то, что говорил Паршин без особого энтузиазма, я напряглась. Думать о такой перспективе, как о чем-то эфемерном, было куда проще, чем обсуждать в прямом разговоре. Я тряхнула волосами, отворачиваясь от Игоря, и попыталась подняться, но он схватил меня за запястье, — Подожди. Я вижу, ты не в восторге. Я тоже! У меня уже есть... свой человек.       — В Дюссельдорфе? — не удержалась я, улыбнувшись и усаживаясь удобнее.       — В Дрездене, — машинально поправил меня Паршин и тут же понял смысл сказанного. Качнул головой, словно пытаясь привести мысли в порядок подобной встряской, — Нет, не там. Да и не важно это! Но мы могли бы друг другу помочь, что скажешь?       — Помочь чем?       Прямолинейность разговора никак не вязалась с завуалированными фразами, которые произносил Игорь. Мне захотелось самой встряхнуть его, чтобы он перестал говорить загадками и выложил все начистоту.       Вместо того, чтобы пояснять, Игорь со вкусом затянулся сигаретным дымом. В этот момент из подъезда вышел один из наших соседей, и я поспешно бросила сигарету на землю, тут же наступая на нее. Мужчина не обратил на нас ровным счетом никакого внимания, но в моей голове образовалась мысль о том, что на его месте мог быть отец Игоря. Или, что хуже, мой отец.       — Игорь? — поторопила я. Но тот не успел ответить. Потому что шаги раздались вновь и на этот раз со стороны дворовой улицы. Шли в нашу сторону. Я ожидала, что кто-то подойдет и попросит у Паршина закурить; на крайний случай, я рассчитывала на появление Космоса. Тот вышел из дома утром, заявив, что не желает принимать участие в цирке. Но, возможно, передумал? Пришел поддержать?       Только это был не Космос.       Когда силуэт появился в свете фонаря, я узнала в нем знакомого человека. Шаги принадлежали Вите и он едва не прошел мимо, решительным шагом следуя к подъезду. Он заметил нас в последний момент и резко затормозил, поворачивая к скамье.       — Оп-па, — протянул Пчелкин, разглядев моего спутника и остановившись. Все его внимание сконцентрировалось на Игоре и на секунду я даже поверила в то, что Витя способен приревновать. Но дело было далеко не в ревности. Он наклонился и по-свойски запустил пальцы в волосы Игоря. Как того хотелось мне уже весь вечер, — Игорек, что за хаер? На педика похож стал.       — Да отвали ты! — Игорь поспешно начал приглаживать волосы. Без особого успеха — оказалось, что без расчески, зеркала и геля вернуть его прическе приличный вид почти невозможно. Витя тем временем поправил кепку и, бросив на меня взгляд, подмигнул мне.       — Вы что, знакомы? — недоумевающе я переводила взгляд с Пчелкина на Паршина и обратно. Первым удосужился ответить Игорь. В один момент помрачнев, он нехотя кивнул.       — Конечно, знакомы, это же наш местный «утюг», — Витя выхватил у Игоря сигарету и сделал затяжку. Тут же поморщился, — Что за дрянь?       — Рижские, — Игорь нахмурился и, поднявшись со скамьи, забрал окурок обратно. И почти сразу же выкинул его — курить уже было нечего, — Язык у тебя без костей, Пчелкин. И чего нужно тут было, спрашивается? Космоса нет.       — Ты что, и брата моего знаешь? — я недоумевала.       Игорь посмотрел на меня с досадой и, выдержав паузу, пожал плечами. Все происходящее не укладывалось у меня в голове. Зато теперь я понимала, почему Космос усмехнулся, услышав фамилию Паршина; особенно его забавляла уверенность отца в том, что Игорь окажет на меня положительное воздействие. Теперь я начинала догадываться о причинах такого веселья.       Конечно же, они были знакомы.       Витя, заметив замешательство на моем лице, заботливо обнял за плечи, сев рядом, и криво усмехнулся. Он достал из кармана пачку «Самца» и, не предложив никому, закурил.       — Да я и не к Космосу. Я за ней, — Витя кивнул в мою сторону. Он говорил исключительно с Игорем, а меня здесь будто не было вовсе. Возмутившись такому отношению, я дернула плечом, скидывая его ладонь. Витю это нисколько не смутило — хохотнув, он снова приобнял меня, на сей раз крепче, — Ну чего ты? Слишком вошла в роль папиной доченьки?       — Ты что, пьян? — подобное паясничество наводило только на одну мысль. Я возмущенно посмотрела на парня. Пьяным тот не выглядел, но все равно в каждом его поступке я видела повод держаться настороже. Очень уж Витя был весел.       — Трезвый, как никогда, — улыбнулся он и снова перевел взгляд на Игоря, — Ну что, придумаешь чего? Скажешь, подружку встретила. Ну там то, се. Пятое, десятое. Мне учить, что ли?       Игорь пожал плечами. Выглядел он слишком бесцветно, словно встреча с Витей подкосила его; словно Пчелкин, вопреки спектаклю, который сам же и разыграл, был главным кошмаром в его жизни. Или я все придумала?..       — Ну вот и ладненько, — Витя поднялся со скамьи и протянул мне руку. Ждать ответа Игоря он явно не собирался. Я вложила в его ладонь свою скорее машинально, потому как поднявшись на ноги вдруг поняла, что уходить не хочу. И вовсе не потому что не была рада Вите; уж точно не потому, что его появление в моем дворе и желание увести не пробуждало в груди того самого трепета. Мне не хотелось подставлять Паршина под удар.       — Вить, я не поеду, — отказывать мне хотелось меньше всего, но я переступила через собственные желания. Пчелкин покачал головой, не принимая отказ.       — Поехали, поехали. У Валеры новости, — он бросил быстрый взгляд в сторону Игоря, давая понять, что в его присутствии никаких подробностей я не узнаю, — Игорек все разрулит. Да, Игорек?       Он хлопнул Паршина по плечу и тот, наконец, кивнул.       — Да, Насть. Без проблем, — согласие, которое он мне предложил, доверия не вызывало. Я с сомнением смотрела на нового знакомого и пыталась рассмотреть в его взгляде хоть какую-то подсказку. Но тот выглядел решительным. Вопреки всем моим домыслам, — Увидимся.       Я кивнула, и он сделал шаг вперед. Зачем — я не знала и уже не узнаю; может быть, он хотел сказать мне на ухо что-то, что не успел произнести до появления Вити; может быть, просто обнять на прощание. Маловероятно, но все же. Вот только в тот же миг, когда Паршин сделал шаг вперед, Витя выставил перед собой руку, не подпуская Игоря ко мне ближе.       — Увидимся, увидимся, — ответил Пчелкин за меня, легко толкнув Игоря в грудь, и снова настойчиво потянул меня в сторону дороги, — Давай, пойдем.       И я позволила Пчелкину себя увести. Обернуться назад мне удалось только пару раз и на последний я увидела лишь то, что Игорь скрылся за дверью. Оставалось только гадать, как он разрешит вопрос с моим отцом и объяснит отсутствие его послушной дочери. Но это была проблема будущего. Сейчас я во все глаза смотрела на Витю.       Стоило нам отойти и притворное веселье сошло с его лица. Дело было вовсе не в алкоголе, а в плохой актерской игре Пчелкина. Сейчас он хмурился, сосредоточенно глядя перед собой. А рука его все так же крепко держала меня, ведя за собой следом.       — Откуда ты его знаешь? — поинтересовалась, наконец, я.       Витя вопросительно взглянул на меня, словно не сразу поняв, кого я имею ввиду.       — А, ты про Игоря, — он явно не испытывал интереса к этой теме, — Так он же фарцовщик местный. Мотается за бугор и везет оттуда годный шмот. Или толкает то, что привозит кто-то другой. Честно, не вникал. Но цены заламывает…       Витя присвистнул. И я больше не спрашивала. Игорь? Фарцовщик? Я практически не знала Паршина, но сильно сомневалась в том, что ему есть резон брать на себя такую ответственность. И расскажи мне о подобном кто-то другой, я бы не поверила. Вот только ставить под сомнения слова Пчелкина было глупо. Ему не было смысла врать о человеке, которого я практически не знала до этого момента.       — Куда мы идем? Что с Валерой? — предприняла я еще одну попытку завладеть вниманием Пчелкина. Тот поправил кепку, старательно смотря куда угодно, но не в мою сторону. Оптимизма в нем не осталось совершенно. Я буквально физически почувствовала волны напряжения, исходящие от Вити, — Ну? Не томи. Что случилось?       — Да ничего. Влип наш зоофил и сам того еще не понял. Идиот.

***

      О том, что произошло, я узнала только тогда, когда мы почти подъехали к нужному месту. Пчелкин рассчитался с водителем, и мы покинули машину — Витя поймал попутку, стоило нам выйти на дорогу. Во время поездки я безуспешно допекала его вопросами, но Пчела оставался непреклонен. Только когда на горизонте показался старый ангар, он начал рассказывать. И чем больше он говорил, тем сильнее становился ужас, охватывающий меня.       Оказалось, что утром Валера отправился на медицинский осмотр. И там-то его жизнь перевернулась. В один миг из кандидата в мастера спорта Филатов превратился в бойца, дерущегося за деньги на потеху публике. Здравый глас друзей Валера теперь, конечно, игнорировал. Но и оставить его в первом же бою было слишком. Все это понимали. А первый бой назначили на сегодняшний вечер.       — Баран, — буркнул Пчелкин, остановившись, чтобы зашнуровать кроссовок. В глубине души я была согласна с его умозаключением, но признать это не могла, — Ладно, все будет хорошо. Это же Фил. Он любого на раз-два уложит.       Убеждал ли в этом Витя меня или обманывал сам себя — не известно. Но судя по тому, как путались его пальцы на шнурках, нервничал он знатно. Я обняла себя за плечи, пытаясь унять нервную дрожь.       — Уверен? — собственный голос казался чужим, я слышала собственные слова так, словно они доносились из-под пуховой подушки, — Было бы все так легко и просто, Космос тебя бы за мной не отправил.       Уж кто-кто, а Косматый был согласен с отцом и, я могла поспорить, в глубине души ликовал, когда узнал, что тот серьезно взялся за работу над моим окружением. Вот только даже Кос не мог себе позволить промолчать, когда речь шла о таком важном событии. Он-то знал, что Фил был для меня самым близким другом. Я грустно улыбнулась своим мыслям. Только все начало входить в колею, как прибавились новые проблемы. Что за конвейер такой?       — Причем тут Космос? — Витя выпрямился и пристально посмотрел на меня. Мне оставалось только ответить ему недоумевающим взглядом. Выдержав его, Пчелкин пожал плечами, — Я сам так решил. Ты не приехала сегодня с Косматым, он потом сказал, что у тебя там смотрины с каким-то ботаном…       Я не верила своим ушам. То, что говорил Витя, не укладывалось у меня в голове. Он серьезно признал то, что искал встречи со мной? Захотелось ущипнуть себя и проверить теорию о том, что во снах боли не чувствуешь. Потому как иначе, как во сне, такого произойти просто не могло.       — И ты?..       — Я хотел тебя увидеть, — резко ответил Пчелкин. Его голос звучал так, словно он посылал меня к черту, а не признавался в своих желаниях и чувствах. Я непроизвольно качнула головой, не веря в услышанное. А затем сделала шаг назад.       — Ладно, хватит. Шутка дебильная. Где остальные?       Витя обернулся, обвел глазами площадь и, не найдя на стоянке «Линкольн», снова сконцентрировал все свое внимание на мне.       — Ты сказала, что мы поговорим, когда я буду знать, что чувствую, — он пожал плечами и, наконец, отвел взгляд в сторону. Уставился в землю возле моих ног, словно чувствовал себя неловко. И, пожалуй, в эту секунду иного чувства не испытывал никто из нас двоих, — Я и приехал поговорить.       — Что ты хочешь этим сказать? — я нахмурилась.       Витя резко вскинул голову и с неприкрытой злостью посмотрел на меня.       — Тебе действительно нравится издеваться надо мной? — словно пародируя меня, Витя нахмурился в ответ. А затем сделал шаг вперед, сокращая расстояние между нами, — Зачем нужны эти условности? Да, ты мне нравишься, но я не готов к отношениям, понимаешь?       — Обычно так говорят тем, с кем именно не хотят отношений, — не упустила я возможности отпустить язвительное замечание, — Зачем мы снова возвращаемся к этому разговору?       — Потому что… — когда он успел подойти настолько близко? Только теперь, когда Витя коснулся моей щеки, я осознала, что практически чувствую на себе его дыхание. От этой близости меня бросило в жар, — Я не готов.       Мое сердце пропустило удар, когда я подняла взгляд и сразу же встретила на себе его. Изучающий, пристальный и впервые такой честный.       — Не готов. Но я хочу попробовать.