Винтерфелльская волчица

Богороща была наполнена восторженными криками, шумом и смехом. Шесть подросших лордов, точнее пять и одна леди, резвились подобно детям у черных как ночь вод горячего пруда. Их одежды были измазаны грязью и местами изорваны, у кого-то даже недоставало рукава, волосы слиплись и свалялись в колтуны. Через небольшое озеро было перекинуто толстенное бревно, на котором вширь могли уместиться два человека. Но сейчас в центре ловко держала равновесие худая девчушка с деревянным мечом наперевес, ее лицо выражало полную боевую готовность: брови нахмурены, стального цвета глаза бегают от одного юноши к другому, ища подвох. Ростом она уступала лордам, кроме младшего брата, но взамен могла похвастаться бравадой и решительностью. — Лианна, - взмолился Бен, сидя на земле. На плече, в том месте, где отсутствовал кусок ткани, наливался сиренево-пурпурным синяк. — Замени меч на палку, это нечестно! Волчица хмыкнула. — Ты проиграл, - парировала она, буравя взглядом младшего брата, — три раза свалился в пруд. Меч, палка — все одно. Не стать тебе рыцарем, даже в оруженосцы не возьмут. Присутствующие залились звонким смехом. Громче всех хохотал Вендел Мандерли, младший сын лорда Вимана, не такой толстый, как его отец, но с явной претензией на большое пузо. С месяц он, братья Карстарки и младший Амбер гостили в Винтерфелле, и за это, казалось бы, непродолжительное время подножие кровати леди Лианны окружили цветы. Красные, белые, желтые — в Винтерфелле они не были в таком изобилии, не издавали тонкий пряный аромат, как на юге, но имели свою, северную красоту. В букетах, заботливо собранных Венделом, встречались и розы цвета голубого льда, заветный плод, с помощью которого юный Мандерли настойчиво пытался добиться взаимности от Лианны. Даже сейчас, согнувшись пополам от смеха, он больше старался привлечь внимание девушки, нежели наслаждался шуткой. Его неуклюжие ухаживания не раздражали северянку, напротив, вызывали улыбку. Но не трепет, уже столь знакомый, когда она украдкой поглядывала на Харриона Карстарка. — Когда я стану лордом, — заявил Бену Эддард, младший брат Харриона, — то сделаю тебя своим рыцарем. Ты будешь побеждать на турнирах и приносить мне славу, а я вознагражу тебя золотыми драконами. — Ты не будешь лордом, - возразил Харрион, толкнув брата, — я старше тебя, значит, лордом буду я. А ты будешь рыцарем, который принесет мне славу. И не получит ни одного дракона. Юноши снова рассмеялись и Лианна вместе с ними. Позади возвышалось белоснежное древо, его раскидистые ветви с алыми точно кровь листочками сплелись над головой, вырезанный на стволе лик глядел грустно и задумчиво, словно знал страшные тайны будущего, неведомые остальным. Ветра играли странную шутку с сердце-древом — ласково прикасаясь к кронам, они ворошили сотни кровавых капель и заставляли их шептать и волноваться, тогда дерево плакало: из глаз текла вязкая густая жижа, тут же застывая и оставляя борозды алых слез. Эти слезы всегда пугали гостей, всех, кроме северян. — На юге боги совсем другие, - тихо произнес Бен, когда все шестеро расположились под красным навесом, — их много и для каждого особая молитва. Лианна бережно прикоснулась к белому стволу. — Их боги глупы и милостивы, - ответила она. — Разве это плохо? — удивился младший Карстарк, — если ты обидел кого и раскаиваешься, боги тебя простят и не накажут. — Если тебе за обиду нужно прощение богов, то ты еще глупее, чем они, — резко ответила девушка. — Милосердие – проклятая ловушка. Убей, помолись и ты прощен. Отними жену брата, помолись и ты прощен. Для чего же еще нужно милосердие богов кроме как для сокрытия страшных злодеяний? Южные боги несправедливы и слепы в своей каре. Они забирают хороших людей, а убийц оставляют ходить по земле. «Северные боги тоже слепы, - подумала Лианна, - но они живые и их власть реальна. А у южан есть лишь деревянные фигурки мертвых идолов». Мальчишки начали о чем-то спорить, но северянка их не слушала. Ей вдруг вспомнился день смерти матери. Лиарра Старк после рождения четвертого ребенка надолго слегла в постель и день ото дня становилась бледнее и тоньше. Мейстеры поили ее травами, молились, заставляли есть сырое мясо, потом не позволяли есть и вовсе, но все попытки были тщетны. Матушке становилось все хуже и однажды ее мучения прекратились. Она ушла тихо, без надрывного кашля и громких стонов о помощи, просто покинула этот мир, мужа и своих детей. Лианна долго не могла найти себе места от пронизывающего горя, клокотавшего внутри, острая боль выцвела до тупой и ноющей. Горячие слезы обжигали распухшие искусанные губы, все попытки нянь утешить ребенка оборачивались разбитыми горшками, вазами и любыми предметами, способными расколоться. Маленькая леди стерла колени в надежде вымолить у богов прощение за какие-то грехи. «Я буду прилежной, - шептала она, сложив ручки в замок, - буду вышивать и перестану красть мечи из оружейной». Но боги… В ответ боги всегда молчали. Обнаружив под чардревом девочку, Рикард сказал тогда очень важные слова: «Не вини себя и не вини богов. Смерть… Она приходит за каждым. Когда-нибудь придет и за нами, дитя мое. Смерть — великий уравнитель. Она уравнивает все различия. Законные дети, бастарды и ничтожества, южане и северяне — все в итоге попадают к ней, и она со всеми обходится одинаково». Лианне понравились слова отца, и с той поры она перестала гневить богов своими речами, в богороще вела себя смиренно, но в милосердие верить перестала. Ржание и мягкий топот копыт, увязших во влажной земле, вырвали северянку из паутины мыслей и воспоминаний. На сером в яблоках коне неуверенно сидел Харальд, служивший слугой в замке. — Лорды, миледи Лианна. Ваш лорд-отец послал меня, чтобы сообщить: вы должны немедленно вернуться, к вечеру в Винтерфелле ожидаются гости, в числе которых будут ваши братья. — Брандон… — выдохнула северянка и ее прекрасное лицо озарила счастливая улыбка. Она уже несколько лет не видела Брандона, а Неда и того дольше. Оба брата воспитывались у других лордов, но старший проводил время на севере и изредка навещал Винтерфелл, от Неда же, находившегося в Орлином Гнезде, приходили только письма скудного содержания. «Эддард всегда был молчалив и скуп на чувства» -, с нежностью подумала леди Старк и тут же вскочила с земли. — Пошевеливайтесь, - велела она, шлепнув Бена по ноге мечом, — сегодня мы будем пировать и плясать. * * * Винтерфелл, сердце севера, гордо и величественно вздымался среди холмов, поросших бурыми травами, и диких лесов, переливавшихся тысячью оттенками зелени. Мрачные резные башни с сидящими на зубчатых выступах каменными стражами-горгульями, застывшим ледяным силуэтом охранявшими покой, их узкие щелки глаз молчаливо всматривались вдаль, а пасти с обнаженными клыками разинуты в зловещем вопле. На верхушках твердынь развевались знамена с вышитым серым лютоволком, бегущим по полю цвета свежего снега — знамена Старков. Полукруглые арки соединяли двор, а перекрытия и мосты служили проходами из одной башни в другую. Палаты лордов, чертоги, горницы, конюшни с их вечным запахом навоза, оружейные, где звон клинков ценился дороже звона монет, блестевшие посреди грязи лужи, теплицы, крипта, уходившая на сотни метров под землю со всеми ее тайнами. Две монолитные стены, разделенные глубоким рвом, и бастион делали Винтерфелл поистине неприступным. Здесь, в этом великолепии древности, камень и дерево шепотом вторили голосам людей тихими безлунными ночами. Септа Кассела, оглядев Лианну, тотчас отправила ее купаться, при этом бранясь себе под нос. — Не пристало леди лазать по деревьям и размахивать мечом, — надзирательным тоном вещала женщина, провожая северянку в Великий Замок, — что скажут ваши братья, увидев чумазого мальчишку? — Что у них выросла достойная сестра, а не неженка, визжащая от укола иглы, — отмахнулась Лианна, — что плохого в деревьях и оружии, септа? Я ловкая, вешу не больше пушинки, а с макушки открывается такой прекрасный вид! Страж-деревья пронизывают пелену серебристого тумана, вдали виднеется синий дол, а солнце окружено мерцающим золотым ореолом. Полезай со мной и сама увидишь. — Это занятие не для благородной леди, — упорствовала септа, — ваш лорд-отец… — Мой лорд-отец говорит не брать мечи из оружейной, а сам держит дверь открытой. Двумя глазами глядит, как я управляюсь с лошадью, но один закрывает и в тайне просит конюха проверять ремни на моем седле. Он никогда не признается в том, что гордится мной, но я гляжу в его лицо каждый день и вижу это. — Будь вы также покорны, как упрямы, вы стали бы прекрасной невестой. Лианна только покачала головой. Стоило девушке расцвести, а ее плоской фигурке округлиться, септа и няньки начали вести разговоры о помолвках, достойных женихах и красоте маленькой леди. Они кудахтали над ней, как наседки, учили петь, играть, вышивать и танцевать. Петь Лианна ненавидела больше всего, собственный голос казался ужасным и совсем не нежным, но вот приличных певцов слушала охотно. Грация же наоборот всегда служила верной спутницей северянки, и ей не стоило особых усилий, чтобы освоить пару придворных па. Сложнее было совладать со своенравным характером — будучи совсем ребенком, Лианна росла не по годам вредной и упертой, всячески издевалась над септой и однажды даже сожгла ее одеяние. После, конечно, пришлось извиняться, да и отец велел отшлепать непокорную девчонку, но с тех пор битва против набожных нянь велась на других фронтах. Достигнув возраста четырнадцати лет, леди Старк устыдилась некоторых совершенных проступков, но в Винтерфелле любили единственную дочь Рикарда и прощали ей все выходки. Небольшие покои Лианны располагались на третьем этаже Великого замка, окна выходили во двор с теплицами, и в комнате, без того теплой, всегда царила влага. Ставни привычно распахнуты настежь, откуда-то, кажется, с кухни или конюшен, доносился гомон и шумная возня. День тянулся целую вечность. Леди успела принять обжигающе-горячую ванну, переодеться в красивое платье темно-синего цвета, украшенное густым серым мехом на воротнике и головами оскалившихся вышитых лютоволков. Силуэт выгодно подчеркивал заметно округлившиеся формы, придавая фигуре девушки необычайно женственный вид. Волосы Лианна заплести не разрешила — расчесала и позволила темным волнам мягко струиться по спине. Такую простую прическу, без южного лоска и инкрустированных камнями праздничных гребней, носила ее леди-мать. Пир, устроенный лордом Старком, обещал быть долгим, пышным и великим. Процессия, тянувшаяся из Орлиного Гнезда и Барроутона, неподалеку от Винтерфелла слилась в единую ленту и двигалась неспешно. Никто не ожидал такого количества гостей, но в замке были рады всем друзьям Старков, и помимо братьев прибыли некоторые знатные лорды севера, вассалы, в том числе сам Джон Аррен, воспитывавший Неда. Лианна встречала гостей в великом Чертоге — септа не позволила ей выйти во двор и мокнуть под холодным дождем, но лорда-отца обязывал долг. Она слышала все — приветственные речи, стук копыт, звяканье метала, грохот телег. Ожидание раздражало северянку и она не могла найти себе места, то присаживалась на скамью, разглаживая складки юбки, то подскакивала и ходила взад-вперед. Наконец двери распахнулись и люди хлынули в залу, а Лианна тотчас очутилась в крепких медвежьих объятиях. — Ты подросла, — пророкотал Брандон, осторожно ставя на пол сестру и внимательно ее оглядывая, — и так похожа на мать. Настоящая красавица. — Я так скучала, - девушка вновь бросилась на шею к брату, чтобы он не заметил выступившие на глазах слезы. Радости или грусти — она сама не знала. — Ты обещал навещать меня так часто, как сможешь. Что тебя отвлекло? — Ну, — Брандон лукаво улыбнулся, обнажая ряд жемчужно-белых зубов, — очень хорошенькие, милые создания, о которых я никогда тебе не расскажу. — В Барроутоне завелись русалки? Видя грозный взгляд северянки, старший Старк расхохотался. — Я скучал по моей маленькой сестренке, миледи. И рад видеть, что вы не изменяете привычкам. Также суровы, как Стена на самом краю севера. Из всех трех братьев Лианна больше всего походила на Брандона — высокая, гибкая, смелая до безрассудства, не чуждая юмору, но импульсивная и напористая. Нередко вдвоем, без сопровождения слуг и конюхов, они скакали по усыпанным росой полям, навстречу заре и ветру, бродили меж сосен-исполинов и купались в горячих водах прудов богорощи. Но те времена давно канули в лету и оба достигли того возраста, когда разговоры сменяются секретами, улыбки настороженными взглядами, а встречи оборачиваются формальными приветствиями. Этого Лианна боялась больше всего, но наблюдала другую картину. Из вспыльчивого подростка Брандон вырос в мужчину сильного, мужественного с решительным и твердым характером. Мягкие мальчишеские черты лица приобрели четкость, и северянин по праву мог считаться красивым. Пир подарил девушке много долгожданных встреч и необыкновенных знакомств. Восседая на помосте рядом с другими Старками и особыми гостями в лице северян, Лианна веселилась на славу. Столы ломились от еды, блюда сменялись так быстро, что присутствующие едва успевали их распробовать. Оленина, гуси, кабанятина в луке и перце, ноги зубров, бараньи отбивные с морковью и грибами, голуби на вертелах, утка в меде, были даже крабы и сельдь — дар от Вимана Мандерли. Вместе с горячим подавали черный хлеб, коврижки, репу, яйца, горошек, свеклу и тыкву. На десерт были запечённые яблоки, медовые груши и лимонные пирожные. Слуги сновали между столами со штофами летнего вина, обильно приправленного букетом терпких специй, вызывающих оскомину, и прохладного осеннего эля. Среди лордов, их сыновей и прочей знати Лианна была едва ли не единственной девушкой, а потому за право станцевать с ней разыгралась нешуточная борьба. Музыканты в чертоге играли отменно, звуки арфы и скрипки лились рекой и обволакивали пространство, заползая даже в самые потаенные уголки. Кто-то притоптывал в такт, многие танцевали со служанками, счастливыми от внимания. Даже Старая Нэн, дряхлого вида старушка, присутствовала на празднике. — Не помню, когда видел отца таким счастливым, — прошептал на ухо Нед, с которым девушка решила станцевать вне прочей очереди. Лорд Старк свободно сидел в кресле, облокотившись на спинку с вырезанными на ней волками, и о чем-то переговаривался с лордом Арреном. Обоих связывала крепкая дружба, которая прошла сквозь трудности — оба мужчины знавали и лучшие времена. На лице Джона застыла улыбка, которая в переменчивом свете свечей показалась Лианне вымученной, но в следующий миг он уже хохотал и держался за живот. Отец тоже посмеивался, поглядывая на юношу, сидевшего по левую руку от Аррена. — Как ты сказал, зовут лорда Штормового Предела? Родрик? — Роберт, - тут же поправил Нед, — тебе он понравился? — Да не то чтобы, - пожала плечами Лианна и поморщилась – брат снова отдавил ей ногу. — Мне больше по душе Харрион, он веселый и храбрый. Как думаешь, лорд-отец потом позволит нам пожениться, если я попрошу? — Он Карстарк, а ты – единственная дочь. Думаю, отец откажет. Лианна вспыхнула. Она и позабыла, каким неучтиво-прямолинейным может быть Эддард. — И что с того, что он Карстарк? — Карстарки – вассалы, для тебя захотят найти более подходящую партию. Дочь гранд-лорда, не знаменосца из мелкого дома. — Как будто я кобыла и отец бережет меня для кого-то особенного. Быть может, он задумал сделать меня принцессой Вестероса? — северянка фыркнула и громко рассмеялась, отчего танцующие поблизости пары с любопытством обернулись. — Кто там у драконов наследник? Очередной Эйегон? Или Эйемон? Или Эйерион? Что за дурацкие имена. Нед укоризненно покачал головой и повел сестру обратно к помосту. — Наследный принц женат. А отцу ты не безразлична и я верю, что когда-нибудь ты станешь самой счастливой невестой. Сладостный тенор зазвучал в великом Чертоге и гости, разговорами, смехом и шумом перекрывавшие музыку, притихли. Одетый в шелка и меха менестрель, имени которого северянка не запомнила, взял верхнюю ноту, таким образом заставив других музыкантов замолчать. В его руках изогнулся стан скрипки, смычок то плавно скользил по тонким струнам, то неистово летал. Пел менестрель столь грустные песни, что особо сентиментальные прониклись слезами, да и Лианна смахнула с глаз солоноватые капли. Он пел о Пляске Драконов, погубившей почти всю династию Таргариенов, о красавице Джонквиль и ее дураке, о Дженни из Старых Камней и о ее возлюбленном Принце Стрекоз, чьи жизни унесла страшная трагедия Летнего Замка. Менестрель пел о любви и изменах, о предательстве, жестоких убийцах, об убитых и кровной мести. Горе и печаль — вот о чем его песни, и холодный пепел утрат касался мягких губ, отдавая скорбью. Напоследок менестрель настроил инструмент и спел «Песнь о Зимней розе». Многие замерли в предвкушении, ожидая реакции от лорда Старка, ведь история повествовала об обесчещенной девице из волчьего клана, но тот лишь пожал плечами и вместе с другими похлопал барду. Лианна ловила на себе хмельные взгляды Харриона и про себя радовалась, что румянец смущения тонул в краске лица от быстрых танцев. — Вы позволите? Перед девушкой возвышался Штормовой лорд, настолько высокий и мускулистый, что сумел загородить весь обзор. Он протягивал руку, но в голове северянки все перемешалось от вина, и она подала ему тарелку с остатками еды. — Если для того, чтобы заслужить один танец, нужно поухаживать за вами и проследить за подачей пищи в ваше блюдо, я с радостью исполню эту прихоть. Но другим вы оказывали честь и без нее. Лианна прищурилась. — Хотите меня украсть? – поинтересовалась она, — придется иметь дело с моими братьями и еще дюжиной доблестных защитников. — Отнюдь, миледи, - улыбнулся Баратеон. Улыбка у него красивая, нехотя отметила северянка, и собой он хорош, особенно глаза, синие как бушующее море. — Верю в вашу доброту. — Могли бы выбрать себе для веры что-нибудь поприличнее, — фыркнула Лианна, но предложение танца приняла. После Неда, истоптавшего подол платья и раздавившего пальцы ног девушки, мужчина танцевал прилежно и для такого могучего телосложения двигался грациозно. Ладошка волчицы тонула в сильной руке оленя, от его тела исходило приятное тепло. Лианна слегка отстранилась — такая близость казалась ей не комфортной и неприличной, но штормовой лорд как будто и не заметил. — Вас поцеловало солнце, — наконец произнес он после долгого молчания, как-то странно глядя на леди Старк. Она непонимающе вскинула брови, и мужчина поспешил объясниться. — Веснушки. — Их совсем немного и они незаметны, — эти противные желтые точечки опротивели Лианне сразу же, как только стали показываться при прикосновении теплых лучей. Она старалась их не замечать и иногда пудрила носик, но сегодня совсем позабыла об этом уродливом увечье. — Напротив, здесь, в свете канделябров они отчетливо виднеются на бледной коже. Вы очень красивы, миледи, - сказал он просто, будто речь шла о погоде, - но это вы и сами знаете. Когда музыка затихла, мужчина проводил ее до помоста и в поклоне коснулся губами тыльной стороны руки. С привычной волчьей отчужденностью Лианна приняла его скромное ухаживание и на весь оставшийся вечер позабыла о штормовом лорде, не замечая или игнорируя его взгляды. * * * Утренняя новость заставила Лианну в ярости соскочить с кровати и помчаться в покои лорда-отца. — Как ты мог?! — завопила она, распахивая настежь двери кабинета, — как ты мог продать меня? Рикард Старк сидел в окружении Джона Аррена и двоих северян. На его лице мелькнуло недопонимание, сменившееся недовольством. — Оставьте нас, — тихо велел он, и мужчины поспешили покинуть место распалившегося конфликта. Северянка продолжала буравить отца взглядом, внутри нее клокотала злость и обида. — Как ты мог не спросить моего разрешения? Отдать единственную дочь в руки этого.. Этого дурака! — Сядь. — Нет! Я не хочу ни сидеть, ни лежать, ни есть, ничего не хочу! Я не пойду замуж за него, никогда! — Лианна, сядь. Металлические нотки в голосе Рикарда заставили ее повиноваться. Теперь перед ней был не отец, позволявший девочке воплощать в жизнь даже самые безумные забавы, перед ней сидел лорд Старк, надменный и непреклонный. Лианна только сейчас заметила, как сильно он постарел — на суровом лице морщины проложили глубокие тропы, тонкие седые волосы всклокочены, серые, как и у всех Старков, глаза смотрят настороженно. Он сделал долгий хриплый вздох, словно перед исповедью, вытолкнул воздух сквозь сомкнутые губы, чопорно выпрямился и неподвижно замер на стуле. — После того, как ты покинула пир, Роберт попросил меня твоей руки. Признаюсь, я сомневался, стоит ли отпускать тебя так далеко от дома — Штормовой Предел не ближний свет, да и мне так хотелось ухватить еще пару лет твоего взросления здесь, в Винтерфелле. Когда умерла твоя мать, я лишился самой важной опоры в моей жизни, но сначала Брандон, а после и ты взяли на себя хозяйство. Время шло, листья опадали, ты становилась старше, а я говорил себе, что ты все еще моя маленькая девочка, мой волчонок. Но ты волчица, Лианна, и настало время отпустить тебя. Голос отца звучал тонко и неуверенно в этом огромном пространстве. — Джон Аррен заверил меня, что Роберт хороший человек. Он никогда не обидит тебя, не поднимет на тебя руку, не унизит и не оскорбит. По природе своей он великодушен и щедр, ему пришлось рано повзрослеть и взвалить на себя бремя управления огромным замком. Он богат и ты не познаешь тяготы нищеты. Я не требую от тебя сиюминутной любви, и не требует он. Просто прояви уважение и отнесись к этому решению со всем достоинством, на которое ты способна. — А если я никогда не полюблю его? — тихо спросила она. — Любовь… Какой спокойной была бы жизнь без любви. Какой легкой, безмятежной. И какой скучной. Он понравится тебе, Лианна, обещаю. — Но я совсем не знаю его, отец. — Так узнай. Я дам вам время, полгода, год, чтобы ты поняла, за какого человека выйдешь замуж. Столько, сколько потребуется, лишь бы ты была счастлива. «Я все равно стану его женой, - поняла Лианна, глотая обиду, - неважно, сколько пройдет времени, отец не изменит своего решения». — Спасибо, — только и сказала она, покинув кабинет также быстро, как и пришла. * * * Нед нашел ее в богороще в окружении мрачного молчания древнего леса. Лианна сама не помнила, как, и главное, почему пришла именно сюда. Но среди старых богов, безмолвных, как и сама вечность, она находила странное успокоение. Свинцовое небо, бережно укутанное сиреневыми сумерками, тянулось на весь видневшийся небосвод и терялось у хвойного горизонта. — Намечается дождь, - спокойно сказала Лианна, водя рукой по опавшим истлевшим листьям и свежей траве, — я так люблю купаться в озере в дождь. Капли мягко щекочут лицо, но теплые источники не позволяют замерзнуть. Хочешь искупаться? Нед покачал головой. — Нет, не сегодня. — Ты так изменился, Нед, стал совсем другим. Я только сейчас это заметила. Девушка прикоснулась к боевому рогу брата, оправленному в серебро. — Брандон остался тем же своенравным гордецом, но ты… Ты как будто измяк в неге юга, взгляд потеплел, да и одежду носишь совсем не такую, как прежде. Скажи, ты не скучал по северу? — Скучал, - коротко ответил брат, пряча взор в собственных начищенных сапогах. — Мне тоже скоро придется покинуть Винтерфелл и отправиться на юг. Там красиво? Растет ли там лес, веет ли хвоей, сыростью и морозом? Одето ли чардрево пляшущей рыжей листвой? Нед взял сестру за руку. — Я знаю, ты тревожишься из-за предстоящей свадьбы, но Роберт хороший человек и он станет хорошим мужем. Не плачь, Лиа, — тихо добавил брат, смахивая с ее нежной кожи непрошеные слезинки. Но проявить слабость северянке не позволила гордость. — Я плачу не из-за свадьбы, — девушка потерла глаза, — и я не боюсь Роберта. Меня пугает лишь то, что он не ограничится только моей постелью. Я слыхала, что в Долине у него есть ребенок от какой-то девушки. Это правда? Служанки любят сплетни и пока Лианну готовили ко сну поздней ночью, девушки хихикали и обсуждали новые сплетни. Среди них северянка услышала о недавно родившемся младенце, отцом которого был не кто иной, как штормовой лорд. «Хорош же жених, уже и с приданым», - ядовито подумала северянка. — У мужчин кипит кровь и по молодости они сторожат кровати других женщин, но возвращаются к женам. Он уже восхищен тобой, Лианна, и будет любить всем сердцем. С каждым подаренным законным ребенком его любовь будет крепнуть. — А пока я буду страдать в родовых муках на брачном ложе, он будет резвиться в чужой постели. — Северянка улыбнулась брату, — Любовь способна подарить нам крылья, заставить верить в чудеса и вдохнуть в наши потухшие души надежду. Она придает нам сил, разжигает огонь вожделения, тревожит наши сны, украдкой дарует нам прекрасные мгновения. Любовь побуждает нас творить невообразимые деяния, совершать подвиги. Любовь милая штука, драгоценный мой Нед. Но она никогда не изменит природу человека. Эддард погрузился в глубокое молчание, нарушаемое только легким шуршанием в кустах – должно быть мелкую дичь привлек запах еды с замка. Лианна не знала, что еще сказать брату, между ними будто глубокая пропасть пролегла. «Он уехал северянином, а вернулся южанином», - решила она. Нед никогда не обладал истинным характером Старков, твердым, как сам винтерфелльский камень. «Тихий волк» звали его на севере и он соответствовал этому броскому прозвищу. Родившийся спустя несколько лет после Брандона, Эддард не унаследовал ничего, чем мог похвастаться старший брат, но, к удивлению многих, между ними никогда не витал дух соперничества — братья любили друг друга и редко ссорились. Быть может, причиной тому долгая разлука, но северянку успокаивало лишь одно — Нед был счастлив в Орлином Гнезде. Это она знала наверняка. Поднявшись с земли, девушка отряхнула юбку от прилипших прутиков и листочков. Нед глядел на нее печальными глазами. В них плескалось сожаление. — У вас будет много времени узнать друг друга, — брат повторил слова отца и Лианна горько усмехнулась. — Что же. Кажется, время — мой единственный вассал. * * * Минуло несколько дней с того злополучного утра, когда мир северянки в одночасье рухнул, а привычная жизнь стала иллюзией. С тех пор Лианна всячески избегала штормового лорда: завтракала она раньше, ужинала позже, а обеды и вовсе пропускала, предпочитая проводить время в привычном окружении северян и их забав. Они исследовали крипту, ездили на охоту в сопровождении сира Родрика Касселя, мастера над оружием. По просьбе отца, больше походившей на требование, пришлось взять с собой братьев и лорда Баратеона, но они предпочитали охотиться с помощью соколов, а Лианна любила подстреливать дичь из лука, и им пришлось разминуться. На предложения о совместной прогулке верхом она отвечала вежливым отказом, ссылаясь то на болезнь, то на срочную занятость – конюшни сами себя не почистят, а платье само себя не зашьет. Встреча свела их неожиданно: Роберт никак не мог отыскать оружейную в этом хаосе и бесконечно-одинаковых дворах, а Лианна возвращалась с утренней прогулки, держа взмыленного коня под уздцы. — Миледи в добром здравии? – вежливо поинтересовался мужчина, кивнув на животное, — вчера вы выглядели бледнее обычного. — Мне уже лучше, благодарю. То ли репка оказалась испорченной, то ли мой нежный желудок переживает не самые лучшие времена. Роберт добродушно рассмеялся и девушка невольно улыбнулась. — Не составите мне компанию в поисках оружейной? Я хожу кругами с того момента, как встало солнце, но все время возвращаюсь на это мрачное место. Мрачным оно было неспроста. Разрушенная башня входила в состав пятистороннего бастиона, служившего военным укреплением замка. Но от древней твердыни остались одни руины. Серый камень раскрошился под натиском времени, башня провалилась, в ступенях сияли дыры, а в стенах недоставало кирпичей. — Говорят, под этой башней проходил тоннель, ведущий сквозь лес к какой-то древней пещере на самом севере нового Дара. Но проход обвалился вместе с башней, как только ее поразила молния, — Лианна хмыкнула, — а может, это все выдумки старой Нэн. Она потчевала меня сказками с самого детства до тех пор, пока я не начала рассказывать сказки куда страшнее. — Одна из этих сказок непременно связана с тем, что вы ездите верхом не хуже любого рыцаря? Вспыхнувшую расположенность северянки как ветром сдуло. Неужто этот штормовой лорд думает, что, став его женой, она запрется в горнице и станет штопать его штаны да плодить детей? Она все еще Старк, а он гость, которому не стоит упрекать невесту, и без того не питавшую симпатий или смутной надежды на счастливый брак. — Чтобы быть пастухом, нужно быть немного разбойником. Чтобы быть леди, нужно быть немного воином, — сказала она, сопровождая эти слова свойственным ей одной сухим, издевательским смешком. — Вы недооцениваете женщин, лорд Баратеон. За мехами и бархатом часто прячется твердая воля и храброе сердце. Мы не так слабы, какими кажемся на первый взгляд. — Надеюсь, за вашими мехами не прячется кольчуга, — отшутился штормовой лорд, навсегда отвратив от себя Лианну, — когда север перестанет быть вашим домом, вы утратите в ней необходимость. Леди Старк плотно сжала губы и бросила хищный взгляд на мужчину — как оленю совладать с волчицей? — Оружейная во дворе по соседству, — только и ответила она, удаляясь в сторону конюшни и не сочтя нужным попрощаться.