Винтерфелльская волчица

Они достигли Бронзовых Ворот к рассвету. Солнце еще не показалось из-за горизонта; желтое, обжигающее, оно как робкая девица пряталось за пылающим краем небосвода, поддразнивая и пробуждая. Полотно, недавно усеянное подмигивающими звездами, радовало взор всеми оттенками розового и голубого; длинные размытые облака, висящие над землей, казались расплавленным золотом, разлитым каким-то неосторожным богом по небосклону. Рассыпавшиеся вокруг тысячи лучей пронизывали пелену тумана, сочившуюся по земле, деревья с тяжелыми влажными листьями стояли сияющие и неподвижные, разгоняя мрачное торжество ночи. Их макушки терялись в разбухших тучах. Чем дальше на юг простирался Королевский тракт, тем сильнее менялся пейзаж. Окрестности больше не утопали в серости и летнем снегу. Там и тут вырастали крохотные деревеньки с деревянными косыми домишками, телеги и плуги бороздили вспаханную землю, яркие пятна распустившихся цветов усеивали лужайки и храбро тянули тоненькие стебли к дороге. Золотые колосья волнами развевались на ветру, мерцая обманчивым серебром. Скот свободно разгуливал по пастбищам, местные крестьянские дети дразнили собак и босые шлепали по лужам. Трактиры и гостиницы усеивали тракт, зазывая ароматами пищи и мягкими постелями; дымок от их труб темными клубами вырывался на волю и тут же рассеивался, улетучиваясь вдаль. Изредка из рощ показывались знакомые старые сосны, кривые стволы их были настолько огромны, что не обхватить руками. Они взросли еще на заре времен, когда по земле ступали Герои из песен и сказок, когда Вестерос безраздельно принадлежал Детям Леса, когда повсюду царила магия. Их сердцевидные листья смертны, но деревья хранят свою память в вырезанных ликах, древние, как сам мир. Лианна, никогда прежде не покидавшая север, с удивлением озиралась. Ее взгляд задерживался на причудливой формы замках, полуразрушенных руинах, заросших диким вьюном. Какой лорд в них жил, за кого проливал кровь, какую женщину любил? И чьи призраки теперь пляшут в позабытых богами камнях? Брандон, сопровождавший сестру, развлекал ее играми и историями. Они угадывали дома, к которым принадлежат встретившиеся на пути рыцари, скакали верхом наперегонки, сочиняли нелепые небылицы о лордах, живущих поблизости от гостиниц. Однажды северянка так углубилась в лес, прячась от брата, что заплутала и не нашла тропинки обратно. Старк с отрядом потратил весь день на поиски, пока не нашел девушку, дремавшую у речки в тени раскидистого дуба. Он не разговаривал с Лианной вплоть до следующего утра. — Нас должны были встретить, — недовольно отметил Брандон, поравнявшись с жеребцом Лианны. — Я отправлял твоему жениху ворона с письмом. Северянка пожала плечами. — Разве в мирное время разведчики заходят так далеко? Наш отряд мал, могли не заметить. — Задача разведчиков – замечать даже одинокого всадника, а мы уже миновали Бронзовые Врата. Леон, подними знамя, пусть нас увидят. Знаменосец по имени Леон поднял стяг с вышитым лютоволком. Огромный зверь застыл над снежно-белым полем в мощном прыжке, обнажив клыки в злобном оскале. На простоватом лице Леона отразилась неописуемая гордость, словно в его руке было не знамя, а фамильный меч Старков. «Никакой он не рыцарь, - хмыкнула про себя Лианна, — простой оруженосец, вообразивший себя великим воином и заставивший всех служанок в Винтерфелле обращаться к нему сир Леон». Из Винтерфелла должно было выехать девять всадников: Брандон; Лианна; сир Родрик Кассель, мужчина средних лет, но уже с намеком на объемистое брюшко, с воздушными серебристыми бакенбардами, украшавшими его серьезное лицо; Харальд, молодой конюшонок, сын старого конюха; служанка леди Старк Рут; септа Кассела, от сопровождения которой Лианна отказывалась до последнего; Виллам Дастин, сын старого лорда Дастина, у которого воспитывался Брандон — крупный мужчина в самом расцвете сил, с густыми широкими бровями и недружелюбным взглядом голубых глаз; оруженосец Брандона Леон по прозвищу Леон-хвастун и сам лорд Рикард Старк. После Штормового Предела их путь лежал к руинам Харренхолла, где лорд Уэнт в широком жесте доброй воли давал великий турнир, на который собирались съехаться даже самые захудалые межевые рыцари Семи Королевств. Но отца задержали дела, и в замок Баратеонов не спеша двигался отряд из восьми человек. Королевский тракт петлял между невысокими холмами, поросшими приземистыми искривленными кустами. Рев сильного ветра с Залива Разбитых кораблей доносился до слуха приглушенно, как рокот набегающего на гальку прибоя. Лиа поежилась. Тяжелая ткань юбок хлопала на ветру, серый плащ развевался за спиной подобно крыльям. — Здесь холодно, - процедила она сквозь зубы, сожалея, что убрала подбитую горностаевым мехом накидку в сумку, свисающую с седла. — Долго еще? — Нет, — коротко ответил Брандон и кивнул вперед, на стелющуюся вниз дорогу. Вдалеке виднелся Штормовой Предел. Это был древний оплот штормовых королей, выстроенный на утесе, который облюбовали огромные птичьи колонии, гнездящиеся на отвесных скалах. Сам утес возвышался над бухтой, резко вдаваясь в водный поток. Твердыня состояла из мощных круговых стен, согласно преданию, способных выдержать любую осаду, и огромной зубчатой башни, подобно кулаку в рыцарской перчатке стремящейся ввысь. Это был жестокий и холодный край, полный чужих лесов и чужих людей. — Где Роберт? Где разведчики, которые должны были нас сопроводить? — требовательно спросил Брандон, когда они проехали под поднятой решеткой. В его голосе прозвучали жесткие нотки. — Одному из моих людей пришлось барабанить в ворота, пока его не услышали. Хорошо же приветствуете будущую леди Штормового Предела. — Простите, милорд, — произнес рыжебородый мужчина, встречавший отряд северян во дворе, у подножия лестницы, ведущей в башню. — Меня зовут сир Кортни Пенроз и я кастелян Штормового Предела. Мы не ждали вас так рано. Лорд Баратеон… — Рано? — гаркнул Брандон, — Мы проделали этот треклятый путь до вашего замка за полтора месяца, а за месяц до этого я отправил ворона. Если вы не в состоянии заблаговременно подготовиться к приезду нареченной вашего лорда, то ему стоит поменять кастеляна. Или невесту. Сир Кортни склонил голову. — Как милорду угодно. Лорд Баратеон пожелал охотиться и вернется к вечеру. Слуги проводят вас в отведенные покои согласно вашему высокому статусу и обеспечат всем необходимым. О лошадях также позаботятся. Миледи, — обратился он к Лианне, помогая ей спуститься с коня, — смею думать, что вы и ваш брат найдете в себе силы простить наше не гостеприимство. И стоит ли говорить, что вы в сто крат прекраснее, чем рассказывал его милость. Надеюсь, после свадьбы Штормовой Предел станет для вас вторым домом. Лианну будто холодом проняло. Предстоящее событие казалось ей таким чужим и далеким, но в действительности неминуемо приближалось. Сразу после турнира Брандон женится на Кейтилин Талли, которая сменит Лианну в титуле «леди Винтерфелла», а саму Лианну отправят на родину жениха — в этот богами забытый замок штормов, скалистых берегов и не стихающего ветра. — Мы все надеемся на это, сир. А сейчас прошу простить, мне бы хотелось согреться у горячего очага и сменить дорожное платье. На красивом лице появилась улыбка — сдержанная, скупая, вежливая, предназначенная для незнакомцев и не коснувшаяся серых глаз. Башня оказалась просторным прохладным помещением, разделенным на ярусы: нижние этажи вмещали в себя темницы и конюшни, огромный зал с бессчётным количеством скамеек был предназначен для пиршеств и трапез, а на самом верху, под сводчатым потолком, терявшимся в черном густом мраке, располагались покои. У входа стояла стража, их тяжелые забрала скрывали все чувства. Шаги отдавались дробным эхом от каменных стен. Лианна нашла в себе силы приехать сюда, найдет силы и остаться. Яркие гобелены, облепившие стены, слегка колыхались на сквозняке. «Всего лишь неделя, — успокаивала себя северянка, поднимаясь по винтовой лестнице, — всего неделя и я покину это место. Жаль, что не навсегда». Ветер дул в распахнутые настежь витражные окна, взъерошивая пропитанные пылью и сыростью тяжелые портьеры. — О-ох, — выдохнула Лиа, столкнувшись со спешившей куда-то девушкой. Судя по запачканному домотканому платью, она прислуживала в замке. Миловидное личико выглядело опухшим и заплаканным. — М-миледи, простите. Я такая неуклюжая, — пробормотала она, с тревогой отводя глаза. Ее тонкие бледные руки то и дело тянулись к едва заметно округлившему животу. — Ничего страшного, — северянка ласково улыбнулась, — как тебя зовут? И почему ты плакала? Тебя кто-то обидел? Девушка в ужасе затрясла головой и подняла на Лианну взгляд огромных карих глаз. — Тиана, ваша милость. Я… Нет, ничего не случилось, миледи, я… Простите… Потирая ладонями щеки, девушка проскользнула мимо Рут и скрылась с глаз. Лиа грустно посмотрела ей в след. — Бедное дитя. Кто мог ее так запугать? — Служанки часто бывают рассеяны и неуклюжи, — строгим тоном произнесла женщина, провожающая их до комнаты, — Тиана разбила хозяйскую вазу и ее наказали. — Но она же беременна! — в ужасе воскликнула Лианна, — неужели нельзя обходиться с ней помягче? В разговор вмешалась септа, силясь заглушить гнев юной леди. — У вас доброе сердце, леди Старк, но прислуга должна знать свое место и выполнять надлежащую работу. А если она предается греху и плодит бастардов, пренебрегая исповедью, то кара за поступки непременно настигнет ее. На дверях, ведущих в предназначенные леди Старк покои, отодвинулся тяжелый засов, пробудив гулкое эхо. — Тебя послушать, так вся жизнь состоит из греха и покаяния. Зачем вообще отец приставил тебя ко двору Винтерфелла? Чтобы ты кормила меня своими религиозными нравоучениями? Я не поклоняюсь семерым богам, которым ты так усердно молишься. Они мне чужие. «Как и ты, септа». — Чтобы помочь лорду Старку сделать из вас леди. Чтобы наставлять верным советом, когда вы блуждаете в потемках, чтобы научить женственности, скромности и покорности. Я вам не враг, миледи, — Каселла склонила голову, — но вы видите меня таковой. — Довольно этих разговоров, — Лианна покосилась на «проводницу», — оставьте меня. Септа, ты тоже. В покоях осталась лишь Рут. Маленькая, хрупкая, улыбчивая и молчаливая — она нравилась Лианне. Девушку приставили к волчице еще в детстве, и они быстро нашли общий язык. Рут не была умна, образована, не умела ни шить, ни петь. Но она была верной подругой и умела слушать, а большего Лианна и не желала. Северянка присела на кровать и налила себе воды. — Я несправедлива к Каселле, знаю. Но она — живое напоминание непоколебимой воли отца. Я не жестока Рут, — твердо сказала она, уверенная в собственных словах. — Жестокость не что иное, как порождение злого ума и часто трусливого сердца. Видят боги, мое сердце не ведает ни жестокости, ни страха. — Вы самая храбрая и милосердная леди из всех, которых я знаю. — Да, — устало протянула Лианна, — да… Мне бы хотелось в это верить. Поможешь наполнить ванную? — Конечно, миледи. * * * Роберт вернулся раньше, чем обещал сир Кортни. Лианна наблюдала из окна башни, как он въехал на гнедом гарцующем жеребце, могучий и улыбающийся. Многие называли его возродившимся «Смеющимся Вихрем» — так свиреп он был в битвах, так беспощаден к врагам. Но волчица знала, что это красиво приукрашенная ложь. Брандон с легкостью побил Роберта в поединке на мечах, оставив у последнего на щеке кровавый след. Однако великодушие оленя не знало границ — он пожал руку Старку с энтузиазмом тогда, сделал это и сейчас. Лианна ловила на себе его жадные взгляды, поцелуй в щеку вышел слишком долгим, а объятия абсолютно нескромными. Казалось, что в течение многих месяцев ей писал письма совсем другой человек, щедрый на красивые слова, романтичный и нежный. Настоящий Роберт Баратеон был щедр лишь на смех, веселье и шумные пирушки. Воздух наполнился возбужденным гомоном. Мужчины делились историями об охоте, женщинах, кричали, вызывали друг друга на шутливые поединки и распивали летнее вино. Лианну усадили на помост рядом с леди Элианой Випрен, девушкой лет восемнадцати, красоты нежной и изящной как предрассветное утро, с золотыми локонами, заплетенными в тугие косы. Элиана без умолку болтала от Таргариенах и утверждала, что ее должны были выдать за одного из них. — Принц так же красив, как благороден. Говорят, половина замка вздыхает и шмыгает носом от его сентиментальных баллад, — заговорщицки рассказывала она, пониженный до шепота голос выдавал возбуждение, — и в эту половину входят не только дамы. — Принц предпочитает мужчин? — Лианна не удержалась от смешка. — С такой женой неудивительно, — в ответ на недоуменный взгляд северянки собеседница пояснила, — принцесса Элия безобразна до невозможности. Тощая, плоская, бледная и больная. Дорнийская мышь. «А ты завистливая дура», — подумала Лиа, пригубив горьковатый эль. — Говорят, она чуть не умерла, рожая первенца. Безумный король назвал девочку дорнийским отребьем и велел убраться прочь. — Осторожнее с громкими словами, не то вас назовут изменницей. А обвинение в измене, как известно, подобно болезни — его можно подхватить, находясь с человеком в одной комнате. К тому же я слышала, что Его Величество казнит и сжигает всех без разбору. И повсюду шпионы, — добавила волчица, не без удовольствия наблюдая, как бледнеет прекрасное личико Элианы. — Но вы ведь не шпионка? — О, нет. Мне даже не доводилось видеть династию драконов. Леди Випрен заметно успокоилась и благосклонно улыбнулась. — Если бы отец отвез меня в Красный Замок, я бы очаровала принца и отдала ему свое девичество. Старк с отвращением поморщилась. — Желаете стать любовницей? — Фавориткой, — поправила девушка, — а после женой младшего принца. При дворе подрастает Визерис Таргариен. Говорят, он так же красив, как… Дальше Лианна не слушала. Красота часто бывает обманчива и Элиана тому доказательство. В золотистой головушке нет ни капли здравого смысла и уважения, а только глупые мечты о прекрасных принцах и драгоценностях, которые смотрелись бы «на тонкой лебединой шее как влитые». Вокруг было слышно беспокойное ёрзание благородных задов по скамьям. Роберт соскочил с помоста и с кубком в руке, угрожающим расплескать вино на стоящих поблизости мужчин, кричал о предстоящем турнире. Общий гомон прорезал его пронзительный голос, настолько громкий, что его, наверное, услышали в другой части башни. — Покажите мне того смельчака, кто бросит вызов Штормовому лорду. И он отведает моего молота. — Дааа! — взревел чертог. — ДАААА! — завопил Роберт и большими глотками опустошил штоф. Вино текло по его подбородку, оставляя на белой рубахе расплывшиеся бордовые пятна. Громкие звуки не трогали Лианну — она не разделяла общего веселья. Брандон, сидевший за столом напротив, держал на коленях какую-то пышногрудую служанку. Он что-то шептал ей на ухо, а она смеялась и краснела. «Удивительно, насколько несправедлив этот мир, — думала Лиа, наблюдая за братом, — мужчинам дозволено все, что угодно. Они могут иметь любовниц, интриги на стороне, встречаться с кем угодно, плодить бастардов и унижать жену — все это не осуждается обществом. Но стоит женщине подумать о подобном, она сразу становится отверженной и опозоренной. Мужчина поднимает меч и нарекается воином. Женщина с мечом выглядит посмешищем. Это мир ханжей и лицемеров, дураков, распутников, пьяниц и рабынь». Ей вспомнилась беременная служанка, испуганно убежавшая прочь. Лианна поискала ее взглядом, но девушки не было среди гостей. — Леди Элиана, — северянка коснулась рукава ее шелкового платья, — ваша осведомленность о королевской гавани и ее интригах не знает границ. Но известно ли вам о Штормовом пределе такое, о чем я, как будущая леди, должна знать? — Что вы имеете в виду? — Элиана подозрительно прищурилась. От нее разило вином, а, значит, и язык будет развязан. — В этом замке есть служанка по имени Тиана. Она показалась мне очень несчастной. — Любая на ее месте была бы несчастной, — лицо девицы Випрен исказилось в жесткой гримасе, — ходить с бастардом в животе не самое приятное удовольствие. — Бастардом? Кто же отец ребенка? — Ну… Слухи ходят разные. Все говорят, что девчонку обесчестил местный менестрель. Некоторые уверены, что это дело рук начальника стражи, разбрасывающего свое семя во всех борделях. — И где же правда? — Между ног служанки, полагаю. Роберт упал на свое место и немедленно послал еще за бочкой вина. На невесту он обращал внимания не больше, чем на украшавшие стены цветные полотна. Лианна поднялась со скамьи. — Найди Тиану и приведи ее ко мне, — велела она Рут, покидая залу, — но так, чтобы никто не заметил. * * * Возбужденные голоса проникали сквозь дубовые двери. Лианна слышала громкий смех и болтовню, звуки арфы и чистый голос какого-то барда. Ей хотелось кричать, но в груди рокотал только волчий вой. Северянка взглянула в зеркало и ужаснулась собственному отражению— на нее смотрело лицо бледное, вытянутое, угловатое, как всегда уродливое. Наконец в дверь постучали. — Войдите, — ответила она. На пороге показалась Тиана в сопровождении Рут, по-прежнему заплаканная. — Присядь, — леди Старк жестом указала на кушетку. Ее лицо оставалось каменно-неподвижным, но кулаки были крепко стиснуты. Тиана повиновалась. — Миледи что-то желает? — спросила она тонким, ломающимся голосом. — Не бойся, Тиана, я не стану ругать тебя ни за разбитую вазу, ни за сломанный стул, ни за что другое. Я всего лишь хочу узнать… Ты любишь лорда Баратеона? — напрямую спросила северянка. — Ч-что? — Твой ребенок от него, верно? — Да… Миледи, прошу… — Он заботлив? Ласков с тобой? Любит ли тебя? Собирается признать ребенка? Тиана затрясла головой и спрятала опухшее личико в ладонях. Тонкая фигурка сотрясалась от рыданий. — Тише, тише, милая, — обескураженная Лианна склонилась перед служанкой и приобняла ее за плечи. — Я не виню тебя, Роберт красив и многие девушки замечают это. — Милорд… Лорд Баратеон, мы не… Леди Старк нахмурилась. Что-то здесь не сходилось. — Он бьет тебя? — прошипела волчица, не скрывая обуревающего ее гнева. Девушка снова яростно замотала головой. — Нет. — Тогда что…, — начала Лиа и запнулась. Болезненное осознание метким ударом меча настигло ее, в груди рос ужас. Липкие пальцы вцепились в высокую резную спинку кушетки. Внутри, словно после дикого шторма, стало сыро, холодно и пусто. — Он взял тебя силой? Слова сами слетели с губ, печальные, яростные, отчаянные. Северянка всматривалась в карие глаза служанки, пытаясь найти там хоть каплю отрицания жестокого поступка — маленького кирпичика в здании чудовищных злодеяний. — Да. «Что, если он так поступит и со мной в брачную ночь?» — думала Лианна, с сожалением и болью глядя на несчастную девушку. И тут ее посетила внезапная мысль. — Ты можешь уехать со мной в Винтерфелл, — предложила она, крепко сжимая ладонь Тианы, — через неделю мы отправляемся в Харренхолл на турнир. Вот уж не знаю, сколько мы там пробудем — может, недели две, три. После я вернусь домой, чтобы… Чтобы подготовиться к свадьбе. Винтерфелл за тысячу лиг отсюда, на далеком севере. Ты сможешь родить ребенка там, мы найдем хорошую кормилицу, а ты будешь работать в замке. Мой дом суровый и полон снежных вьюг, но люди там храбрые и милосердные, они не осудят тебя. И никогда не узнают правды. Карие глаза лани встретились с мягкими, как туман, серыми глазами волчицы сквозь пелену слез. — У вас доброе сердце, миледи. Я не заслуживаю такого отношения. — Каждый из нас заслуживает хорошего отношения, Тиана, будь то высокородный лорд или крестьянин. Все будет хорошо, верь мне. «За какое же чудовище ты выдал меня, отец?»