***
Пробуждение было внезапным и неприятным. Сначала появились вязкие и спутанные мысли, потом пришли образы и видения. Последними оказались ощущения. Самые что ни на есть ощущения тела! В отличии от всех смертных созданий, айнур и воплотившиеся в Арде валар и майар могли существовать как в материальном воплощении, так и без него, в виде концентрированного в пространстве духа. У каждого способа были свои преимущества и недостатки. Поэтому Майрон сначала не мог сделать вывод, хорошо это или плохо. Он решил прислушаться к своим давно забытым ощущениям тела. Оно было как-то повреждено: болела голова, мышцы на теле, глаза, руки онемели. Причина последнего выяснилась сразу - ему их связали. Он ехал в какой-то повозке, если судить по тряске, и стуку копыт, вероятно лошадиных. Было холодно, Майрон попробовал открыть глаза, но они также были завязаны. Ему повезло, что эти разумные существа( он не мог понять, эльфы то были, или люди, а может и орки) не стали связывать ноги или засовывать ему тряпки в рот. Также, Майрон почти сразу почувствовал некоторые изменения более деликатного свойства: этот мир ощущался несколько иначе и незнакомо. Вся та совокупность, что люди и некоторые эльфы по своему скудоумию называли “магией”, ощущалась несколько иначе. Арда по своему замыслу содержала статичную магию и была его источником, где всю магическую силу можно описать состоянием самого материального пространства. Ну и конечно же, у воплотившихся айнур был свой источник маги - они сами. Но этот источник всегда был исчерпаем и его было долго накапливать. Поэтому, кстати, Орден Истари предпочитал не вступать в прямое противостояние с ним, а использовал более разнообразные методы и даже достижения смертных. Мелиан и Мелькор именно поэтому сильно ослабли. Одна понесла от эльфа, второй “за свой счет” создавал всяких тварей. Здесь магия была намного более динамичней, она как будто падала с неба или, если точнее выражать ощущения, согревала и была подобна свету. Это было так удивительно и непохоже на всё, о чем мог предполагать сам Майрон в размышлениях о теоретическом устройстве мира, что он не сразу обратил внимание на самого себя. Тут изменений было намного меньше, он по-прежнему обладал своей искрой и запасом сил, но они были на порядки меньше того, что был во времена расцвета майа. Судя по внешним звукам, они приближались к поселению. Через некоторое время они остановились. Речь вокруг была непонятна. Но судя по всему, говорили люди: эльфы разговаривали бы более мелодично, а орки - наоборот. Впрочем, майа спохватился, что не учитывает в выводе того, что он находится сейчас где-то за пределами Арды, это могут быть и гномы, также неучтенные, а могут и вообще неизвестные ему существа. Следовало проявить максимальную осторожность и благоразумие. Майрона вытащили из повозки, и кто-то довольно бережно взвалил себе на спину и куда-то понес. Переговаривались они на незнакомом языке, майа был уверен, что ранее его никогда не слышал. Устав от бесплодного любопытства, он вновь погрузился глубоко в свои измышления и наслаждался новым телом.***
В Хелгене сейчас находился Генерал Туллий, который получил точную информацию, что в провинции действует сам главарь мятежников Ульфрик. Поэтому он решил лично взять под контроль поимку самого высокопоставленного мятежника, без которого последний быстро погаснет. Увы, пока разведотряды не принесли новой информации о местоположении их лагеря. Генерал давно бы бросил это дело на кого-то из подчиненных, если бы не источник: им была управляющая мятежного ярла Рифтена, которая за деньги снабжала имперцев надежной информацией. Поскольку через её руки и подписи всегда проходили все бухгалтерские книги холда, она быстро выяснила, что Ульфрик лично возглавил операцию по захвату Фолкрита. Этот шаг был ожидаем от мятежников, которым были нужны ресурсы Фолкрита для последующего наступления со стороны Белого Берега на Солитьюд, минуя нейтральный Вайтран. В противном случае, пришлось бы договариваться или захватывать сам Вайтран, что обескровило бы мятежную армию. В общем, стратегическая ситуация была для Туллия понятной и довольно простой, как и для самого Ульфрика. Без подобного навыка в легионе командирами не назначают. Поэтому информация от управительницы Рифтена лишь подтвердила позицию генерала. Сейчас к нему направлялась легат Рикке с очередным оперативным отчетом. - Генерал, мы кое-кого нашли, и я считаю, что это имеет значение. - Вместо приветствия сказала вошедшая Легат Рикке. - Наша вылазка не дала новой информации касательно того, где сейчас Братья Бури или следов их лагеря. Но мы смогли сорвать какой-то даэдрический обряд. Мы нашли жертвенный алтарь некромантов к юго-востоку от камней-хранителей. К счастью, наши лучники смогли обезвредить ворожею, проводившую ритуал и обнаружить какого-то альтмера. Я сама не видела, но мои люди говорят, что она сначала призвала его откуда-то, а затем пыталась принести в жертву. Он был без сознания, так что нам пришлось взять его с собой. Кроме того, он может представлять угрозу населению, так как не совсем понятно, откуда призвала его ворожея. И он в каких-то ранах непонятного происхождения. Я в ближайшее время организую новую разведывательную операцию в указанный вами район. Как только люди отдохнут и пополнят запасы снаряжения. Генерал оторвался от карты Фолкрита и глубоко задумался, уставившись в камин. Через некоторое время он ответил ожидающей распоряжений Рикке: - Я не разбираюсь в школах Колдовства и Некромантии, но данный случай действительно странный и необычный. Отправьте альтмера в камеру, но с удобствами, так как мы пока не знаем его степени опасности. И я думаю, местная травница, Ингрид, поможет тебе с восстановлением картины произошедшего. Никто этого не знает, надеюсь и не узнает, - он посмотрел в глаза легату, - что она относится к ричменам и может узнать этот обряд. Введи её в курс этого дела, вполне возможно, она оценит ситуацию и сможет сказать, чего хотела добиться убитая ворожея. И скажи ей, что я тебя послал, и это моя просьба к ней. Она поймет. Помимо альтмера, Восстание никуда не делось. - Туллий указал на конверт, лежавший на столе. - Это необходимо передать ярлу Фолкрита. Найди кого-нибудь, кто сможет это сделать быстро и незаметно. - Так точно, генерал, разрешите приступить к поручениям? - Было заметно, что легату хочется побыстрее разобраться с этими делами и отдохнуть. - Разрешаю, легат - отозвался генерал. Ингрид жила в деревянной хижине неподалеку от рынка и занималась сбором и продажей трав. Также, она нередко варила простые исцеляющие зелья. Сейчас она как раз находилась в своем жилище и перебирала травы. Приглядевшись, Рикке узнала цветки горноцвета. Она открыла дверь легионеру и быстро закрыла. - Если хочешь избавиться от ребенка, то я такими делами не занимаюсь, - с ходу начала травница. - Нет, ничего такого. Меня послал генерал Туллий с просьбой помочь, - слишком поспешно даже для себя сказала Рикке. - Понятно, чем я могу ему помочь? - спросила немного удивленная Ингрид. Рикке рассказала про сорванный обряд и спрятанного в камере эльфа. Травница, в свою очередь, уточняла обстановку ритуала и последовательность действий. Наконец, когда всё что было ей известно, Рикке рассказала, в хижине наступила тишина. - Никогда не слышала про подобные вещи, бессмыслица какая-то! - Раздраженно протянула женщина. - Ритуал похож на призыв даэдра, и даже понятно, зачем понадобился эльф - Молаг Бал обменял бы одного из своих созданий на тело и душу смертного. Но почему тогда смертный именно появился, а не пропал? Твои люди точно видели появление эльфа? Может, он там был с самого начала. - Нет, эльф именно появился из синего вихря. Я уточняла. Стол был пустой, затем появилось пламя сине-фиолетового цвета и и на его месте оказался альтмер в исподнем. При ворожее было вот это. Рикке вытащила из наплечного мешка свёрнутую тряпицу, развернула её и вытащила оттуда кинжал с лезвием из необычного материала. - Ты мне уже говорила об этом, а дрянь убери обратно и не приноси больше в мой дом. Это Крапивник - нечестивое орудие обрядов ворожей. И я не желаю, чтобы такие вещи попадали в мое жилище или были как-то связаны со мной. Возможно, та ворожея проводила обряд неправильно, что маловероятно, как мне кажется. Ворожеи всегда искусны в обрядах. Или же именно этот обряд настолько древний, что о нем мало кто слышал. Попробуй спросить Рунила из Фолкрита, он как священник Аркея может знать больше моего. А что сам эльф, он что-то знает? Рикке удивилась этому интересу травницы к делам легиона, но опасности в разглашении этих знаний не было никакого: - Нет, он без сознания, раны подсохли, но он в себя не приходил. Мы можем попросить тебя его подлечить, чтобы он был пригоден для допроса. Ингрид только усмехнулась. Большинство целителей, знахарей и магов, предоставляющих услуги легионерам, устанавливали для них сниженные цены, так как набирающая обороты гражданская война не оставляла возможности как-то избежать связанной с этой войной бедствиями: ранениями, болезнями и тому подобному. В обмен на небольшую скидку легионеры обращались именно к ним. Разумеется, оплата расходуемых материалов по стандартной цене для легиона. Заодно я постараюсь что-то узнать от него самого. - А ты не боишься,что он может на тебя напасть во время этого лечения? - Легату было любопытно, почему скрывающаяся изгойка заинтересовалась этим делом. - Немного, но моя мать научила меня защищаться, еще когда мы жили в Бруме, так что с одним эльфом я в состоянии справиться. Легат была немного удивлена такими неожиданными обстоятельствами жизни её знакомой, но, решив не тратить время на эти малозначительные детали и поскорее решить все дела, ответила: - Отлично, тогда захвати с собой всё необходимое для осмотра и лечения. Через некоторое время обе женщины спустились в крепость, прошли мимо оружейной, допросной и склада и оказались в коридоре с камерами заключения. Все кроме одной были пусты. Ингрид удивленно приподняла брови: - А это вы его одели в робу некромантов? - Не было времени искать что-то более подходящее. Шел снег, и мы боялись, что он окоченеет не приходя в сознание. - Я спрошу у соседей что-то более чистое и подходящее. Конечно, если это понадобится. - С ними отправились еще двое стражников, которые остались снаружи камеры. - Мне нужен свет, зажги факел, будь так добра. Рикке достала из кармана огниво и попыталась высечь на смоляную тряпицу искры, чтобы поджечь ее, однако оглянувшаяся на этот шум Ингрид зажгла в руке магическое пламя и просто поднесла ладонь к факелу, который быстро занялся и осветил камеру неровным светом. - Так будет быстрее, пожалуй. Легат лишь молча закрепила горящий факел в держателе на стене и обернулась к знахарке с ожиданием ее целительского вердикта. - Выглядит он странно для эльфа. - Помолчав, сказала та. - Вы ошиблись, он эльф разве что по матери, полукровка, я полагаю. У альтмеров другой разрез глаз и иной цвет кожных покровов. Видишь, у него лицо розовато-белое? Как у людей. У эльфов она была бы более зеленой. - Травница провела рукой по лицу. - Фактура кожи тоже человеческая, он точно полукровка, хотя уши у него очень эльфийские, - чуть повернув голову Майрона сказала Ингрид. - А, и самое важное, он спит, а не без сознания. - Как ты поняла, что он спит? - Удивилась Рикке, которая никогда бы не смогла различить разницу между сном и бесчувственным состоянием. - Люди не сопят, когда находятся без сознания. - Пока знахарка говорила, она успела перевернуть лежавшую тут корзину вверх дном и поставила рядом с собой. На рядом стоящую бочку она водрузила бутыль с водой, несколько чистых тряпок и пару флаконов с зельями. После этого она обратилась к молча стоявшей рядом Рикке с просьбой помочь его раздеть. При попытке распахнуть одеяние, эльф открыл глаза и резко от них отпрянул в изголовье его импровизированной кровати из соломы. Он выпучил глаза и с опаской уставился на них.***
Майрона, в конце концов, протащив наверняка через всю деревню, поместили в темное и достаточно сырое помещение без окон, сняли с глаз повязку и развязали руки. Вскоре лязгнула дверь и послышалось бряцанье удаляющихся шагов. Он слегка приоткрыл глаза. Его действительно расположили в темной камере. Его тело расположили на соломенном стоге, слева стояла бочка и корзина. В темном углу он только смог различить очертание какого-то ведра, вероятно для нечистот. Майа пригляделся к прутьям решетки и понял, что смог бы сломать их даже без материальных инструментов. Отдельно необходимо указать запах: он был ужасен. Смесь плесени, сырого камня и затхлости подземелья, кроме того, присутствовал стойкий запах нечистот. Также Майрон уловил отголоски разлагающейся плоти. Однако он сильно устал, кожа на теле неприятно саднила и болела. Немного размяв руки, чтобы вернуть им чувствительность и восстановить кровоток, Саурон решил отдохнуть и постепенно заснул. В отличие от смертных, он никогда полностью не отдавался сну, это не являлось необходимостью. Какая-то доля сознания и интеллекта всегда наблюдала за окружающим миром. Поскольку в камере не было окон, понять, сколько он так пролежал, было сложно. Он копался в своей памяти и вспоминал разные нюансы существования в материальном теле: физиология, ограничение разума и ощущений. Он понял, что прошло несколько часов, так как уже захотел пить воду и подкрепиться чем-нибудь живым: растением или животным, может даже разумным существом, эльфятиной или человечиной. Как бывший прислужник Моргота, почти правая рука, он иногда присутствовал на сборищах его слуг, рабов и созданных тварей. На таких мероприятиях подавали как готовые блюда, так и еще живых пленников: у балрогов и драконов закусить живым и думающим мясом считалось особым деликатесом. Сам Саурон подобных пристрастий не разделял. В пище он видел главным образом необходимость функционирования материального организма, а не источник наслаждения. Но увлечения других он умел использовать и для собственных нужд. Орки были более лояльны, если им позволять справлять физиологические потребности с пленниками. Слабость Смауга к гномьей плоти (тут Саурон вообще не мог понять этого влечения. Плоть эльфов хотя бы была мягка и легкоусвояемая, но зачем жевать жилистое и твердое гномье мясо?) позволила направить его гнев и жадность в нужное Саурону русло, в результате чего было разорено Подгорное королевство, а ему досталось одно из гномьих колец. К нему пришли двое, вероятней всего человеческие женщины, если судить по голосам. Одна из них, с крикливым голосом, воспользовалась магией, чтобы что-то зажечь и осветить камеру. Они говорили на незнакомом языке, одна из них стала его ощупывать, вероятней всего, она была целителем, так как помимо тактильного осмотра звенела какими-то склянками. Она трогала его за уши в этот момент мятежный майа осознал, что кое-чему не придал значения - его уши были заостренными, как у эльфов! Эта истина гремела в голове не хуже молота. Как, во имя Моргота, ему могло достаться тело эльфа? Которых он ненавидит и до сих пор жаждет уничтожить! В этот момент она попыталась раздеть Майрона, но он ей не дался, открыл глаза и отпрянул от нее. Целительница ему что-то сказала, но он ее не понимал. В момент движения его кожа на теле вновь начала саднить. Он с удивлением задрал рукава, чтобы рассмотреть источник боли на руках: кожа была разрезана, запекшаяся кровь сейчас, при движении, трескалась, принося весьма ощутимую боль. Теперь становилось ясным, почему его тело болело в повозке - он был ранен. С некоторой неуверенностью он протянул руку этой женщине и сказал ей на вестроне, чтобы сразу обозначить лингвистическую проблему их взаимодействия: - Посмотри, и, если сумеешь, вылечи мои раны. - Он старался это сказать располагающе и достаточно дружелюбно, чтобы не напугать этих женщин. Хотя, приглядевшись внимательнее, он обратил внимание, что вторая из них носила явно боевой доспех и держала свою руку на рукояти одноручника. Женщины недоуменно переглянулись между собой и обменялись несколькими фразами. Наконец, та, что его хотела вылечить, взяла с бочки какую-то тряпицу, и промокнув ее в воде из бутылки, начала осторожно вытирать засохшую кровь из его ран на руке. Через некоторое время, поняв, что она не ограничится его рукой, Майрон решил проявить инициативу в своем лечении и жестами показал, что далее он справится сам. Он без раздумий разделся и стал наносить зелье на свои раны, не обращая внимания на их возгласы. Что взять с этих творений? Даже если они его сейчас воспринимали как равного, такого же смертного, он на данную ситуацию смотрел со своей точки зрения: он был бессмертным и могущественным духом, чье существование было во много десятков раз длиннее их жизни. Собственной наготы он не мог стесняться в их присутствии, как эти смертные не стеснялись наготы в присутствии неразумных зверей или птиц. Люди и эльфы были двуполыми, соответственно, это отразилось на их социальной культуре, в виде запретов, традиций и прочих особенностей полового диморфизма. Поэтому они, скорее всего, просто не ожидали от него подобного отсутствия этих условностей. У айнур пол был намного менее значимым и приобретал смысл разве что в материальном воплощении. К его удивлению, повреждения быстро затянулись, без шрамов и какой-либо боли. Его магия в этот момент любопытным образом взаимодействовала с этим зельем, восстанавливая разрезанные мышечные волокна и наращивая новую кожу сверху мышц. Он постарался запомнить этот процесс, чтобы самостоятельно его воспроизвести при необходимости. Целительница протянула ему бутылку с водой, которой было досадно мало. Майа показал жестами, что этой воды мало и показал на себя, дав понять, что ее не хватит на всё его тело. - Кажется я поняла. - Первой догадалась Ингрид. - Он нам хочет сказать, что желает принять ванну. - А это вообще обязательно? Всё таки мы нашли его при загадочных обстоятельствах, и он может представлять опасность. - Скептически настроенная Рикке не хотелось затягивать это дело. К тому же, ей уже было пора отправиться отдыхать после продолжительной вылазки. - Ну, на даэдра он не похож. Его эльфийское высочество видится мне в каждом жесте. Он точно не даэдра. - Хм, пожалуй, ты права. Ты можешь пока сходить ему за чистой одеждой, а я свожу его к ручью рядом, чтобы он смог сделать с водой всё, что ему нужно. Он с любопытством озирался по сторонам, подмечая различные детали и запоминая обстановку. Судя по всему, они поняли его правильно, так как вскоре послышалось журчание ручья. За ним осталась приглядывать вооруженная женщина. Майа спустился к потоку и первым делом намочил то провонявшее чужим телом и его кровью тряпьё. Вода была просто ледяная. Первым порывом было желание просто вернуться в своё узилище, но Майрон подавил его как незначительное и полностью погрузил тряпки в воду, придавив их камнями. После этого пришлось ложиться в воду и самому. Хорошо, что он не успел сильно вымазаться в местной грязи. Он с удивлением отметил, что вода с такой температурой должна быть твердой. По его телу прокатилась волна судорог, но он смог расслабить мышцы и даже нырнуть, чтобы промыть свои волосы. Попросив факел, он рассматривал свое отражение в воде. Было неприятно видеть себя каким-то дефектным эльфом-заморышем. Вернув факел, достаточно быстро смыл засохшую кровь и остатки зелья, прополоскал в гальке свою одежду и вышел обратно к ожидавшей его женщине. Чувствуя себя намного лучше, он вернулся в свои апартаменты, повесив на решетку эту мокрую хламиду. Женщина-воин тем временем что-то пыталась ему показать руками. Он на нее глядел некоторое время, потом опознал в её жесте те приметы, которые указывали на то, что рука пишет буквы. Скорее всего она спрашивала у него владение навыком письма. Осторожно кивнув, он лег обратно на солому, с наслаждением раскинув конечности, чтобы побыстрее высохнуть и начать согреваться. Вода могла поглощать удивительно огромное количество тепла, это было одним из самых важных для жизни её свойств. Поэтому не имело смысла греть тело в воде и даже просто мокрое тело. Всё тепло организма просто поглощалось водой и испарялось вместе с ним. В целом, ничто не мешало ему просто взять и сбежать сейчас отсюда, скрывшись где-нибудь в лесу или в пещере. Однако это было бы довольно глупым решением, так как он ничего не смог бы узнать о том месте и мире, куда его занесло. Через некоторое время пришла женщина-целительница с едой и новой одеждой. Это были широкие штаны и какая-то рубаха, но хотя бы чистые. Благодарно кивнув, обсохший после купания Майрон быстро оделся, и приступил к трапезе. Женщина при этом что-то ему говорила и показывала на какой-то лист с рукописными символами. Это был алфавит, поэтому быстро расправившись с куском хлеба и каким-то овощным супом, Майрон приступил к изучению нового для него языка.