***
Ингрид чуть позже предложила Майрону свой кров до тех пор, пока он не найдет себе жилье или не заработает на него. Майа брался за самую разную работу. Вместе с этой женщиной он ходил собирать снежные ягоды и замороженные цветки горноцвета. Оба растения применялись в качестве ингредиентов в алхимическом искусстве - магической дисциплине изготовления зелий и ядов на основе магического действия, разумеется. Сейчас в Скайриме свирепствовала зима, по словам местных, одна из самых суровых за последнее время. А для себя Майрон сделал вывод, что вместе с набирающей обороты гражданской войной это будет грозить голодом. Всё таки на обширных землях он правил столетиями, и многие вещи, недоступные простым смертным, особенно короткоживущим людям, были для Саурона очевидными причинами-следствиями. Помимо сбора ингредиентов, он много читал, у немногочисленных жителей Хелгена он часто просил книги просто почитать и вернуть. Чтение вызывало лишь еще больше вопросов, поэтому он старательно их записывал на темном языке (чтоб никто не прочитал), дабы разъяснить их для себя позднее. Однажды ранним утром, когда они решили вместе с Ингрид выбраться за пределы Хелгена для пополнения запасов снежных ягод, Майрон решил поймать оленя и попросил у женщины крепкую веревку. Та очень удивилась просьбе, но ей стало любопытно. Он заговорил словом и магией веревку, внушив неодушевленному предмету мысли о том, что это опасная хищница-змея. Магии потребовалось на это непривычно много. Затем он положил веревку на поляну, а они расположились в зоне видимости с наветренной стороны, чтобы олень или какая-нибудь иная дичь не почувствовала их запах. К удивлению майа, дичи в этих краях было огромное множество и встречалась она буквально на каждом шагу. Особенно в малолюдном Фолкрите. Наблюдая за тем местом, где была оставлена веревка, они разложили прихваченные продукты и начали трапезу. Обсуждали в основном историю, а именно, последнюю войну между Талмором и Империей. Ингрид была маленькой, когда это случилось. Её мать была лекарем и спасала легионеров. Там-то они и познакомились с Туллием, которому её мать спасла жизнь. Сейчас она жила во владении Белый Берег, где также занималась своим призванием, помогая страждущим. По каким-то своим причинам Ингрид старательно избегала разговоров об этом, но Майрон оценивал их взаимоотношения как перспективные и полезные для него, поэтому выяснять причины такого поведения не стал. На поляну выбежал олень. Сначала ничего не происходило, но затем веревка молниеносно обвила шею животного и задушила его, судя по хрусту, сломав шею. Выпустив из веревки остатки магии, Майрон подхватил оленя и вернул удивленной и даже испуганной женщине ее веревку, которая та с явной опасной запихнула глубоко в свою сумку. - Не бойся, она более не представляет угрозы. Магию из нее я забрал. - Дело не в этом. Я никогда не слышала, что кто-то с помощью магии смог заставить веревку действовать подобно змее. Это как-то невероятно! - Я тоже об этом не слышал, но хотел проверить свои догадки. Когда я узнал от тебя про школы магии, мне пришла мысль в голову, что я мог бы совместить техники ментального контроля из Колдовства с манипулированием материей из школы Изменения. Как видишь, этот эксперимент позволяет заявить о том, что это при некоторых оговорках возможно. Ингрид была глубоко поражена, как этот эльф, появившийся буквально месяц назад, смог так быстро не просто овладеть магией, а понять её суть и даже применить эти знания на практике. Это был, несомненно, талант! - Знаешь, с твоими стремлениями тебе стоит задуматься над посещением Коллегии Винтерхолда. Там обширная библиотека и преподаватели. Возможно, твой путь лежит как раз туда. Кто знает, может ты станешь вторым Галерионом. Во всяком случае, там занимаются именно магией, а не политикой или другой чепухой, как магические гильдии в Имперском городе. - Возможно ты и права. Я уже думал об этом. Но я собираюсь пойти туда весной, когда дороги будут освобождены от снега и этого холода. - Майрон усмехнулся. - Правда я надеюсь, что став вторым Галерионом, мне не придется противостоять Маннимарко. Когда они уже приближались к городу, то почувствовали дрожь самой земли, как будто неподалеку что-то упало или произошел толчок землетрясения (об этом подумал Саурон, который долгое время жил в сейсмически активном Мордоре). Но он сразу отказался от мыслей о землетрясении. Входящий в свиту Аулэ, он умел чувствовать такое глубинное беспокойство породы, а разработанные им техники позволяли в свое время создавать землетрясения искусственно, что обеспечивало некоторую лояльность со стороны гномов и людей востока. С возрастающим беспокойством они дернули городские ворота, двери медленно раскрывались, открывая им ЭТО. Майрон специально узнавал, имеют ли местные представления о драконах. Для них это было древней нордской байкой, временами, когда не существовало даже толковой письменности, и относилось к мифам и легендам, и поэтому утверждать что-либо не имело большого смысла. В первую очередь это касалось драконов, которых никто не видел тысячу лет и считали то ли сказками, то ли вымершими животными. А сейчас перед ними этот явно не желающий мириться с такой ситуацией реликт поливал огнем стражу и рыночную площадь. Грозная тварь яростно ревела и изрыгала огонь из пасти. При этом майа отметил, что тварь явно произносила какие-то осмысленные звуки. То есть она, как и создания Мелькора, могла говорить! Они так и остались стоять в воротах. Ингрид, скорее всего, была сейчас просто парализована от страха, а Майрон жадно наблюдал за повадками твари, надеясь понять, что это такое и будет ли оно ему союзником в будущем. Но союза не вышло. Крылатый ураган увидел их и изрыгнул огонь. Еще ни один летающий или ползающий червь ни осмеливался нападать или как-то вредить Саурону. Подобное было настолько противоестественным и противоречащим самой сути майа, что того охватила неконтролируемая вспышка безумной ярости. Оттолкнув за стену смертную, чтобы она не испепелилась ненароком, он окружил себя сплошным шаром из его собственного огня, его фигура почернела, и со стороны дракона он выглядел формирующимся Багровым Оком. Драконье пламя столкнулось с его собственным и обессиленно рассыпалось горячими искрами. Тьма, укрывающая его тело, сгустилась сильнее и увеличилось в высоту, а пламя вокруг окончательно приобрело форму шара. - ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ ОБ ЭТОМ, КРЫЛАТЫЙ ЧЕРВЬ. - Произнес громким низким голосом Саурон на черном наречии. Немедленно он сформировал огромную плеть из огня и ударил ею дракона. Мерзкая гадина истошно завопила и начала кататься по земле, сбивая пламя, которое жгло его шкуру. Кое-как сбив пламя, змеина попыталась встать на крыло, но от ранений она врезалась в башню, окончательно её разрушив и, перевернувшись в воздухе, рухнула за крепостью, издав особо громкий отчаянный рёв. - Вот так. - Злорадно произнес Саурон, погасив свое пламя и рассеяв тьму вокруг себя. Как потом описала Ингрид, со стороны всё заняло не более пары секунд. Вот они входят в город, видят дракона, женщина прирастает ногами к земле от страха, дракон поворачивается к ним и выдыхает пламя, а Майрон мгновенно отталкивает её в сторону за стену, тем самым спасая её от огня, а сам окружается пламенем и темным щитом и отражает огонь, чтобы затем ударить дракона огненной плетью. При этом он выглядит очень страшно и произносит очень злые слова, от которых хочется зарыться в землю и притвориться ветошью. В себя она пришла достаточно нескоро. Как давно заметил Саурон, смертным было удобно для блага их разума некоторое время сохранять какое-то подобие ступора, чтобы их разум смог справиться с сильным стрессом. Такое наблюдалось и среди животных, поэтому Майрон знал, что ему делать. Несильно ущипнув женщину за предплечье, он, смотря ей в глаза, произнес, что надо встать и помочь возможным выжившим, если в той топке кто-то вообще уцелел. Ингрид моргнула и поднялась на ноги, осматривая окружающих их пожар. Тварь за городской стеной отчаянно ревела, пробиваясь через лес куда-то в горы. Майрон мог предполагать, что раны, нанесенные его огнем, еще тлели в мясе дракона и причиняли тому нестерпимую боль. Большую часть города заволокло дымом, камень оплавился и почернел от сажи. Все деревянные постройки, которые здесь когда-то были, превратились в дрова. Использованные. Кое-где можно было заметить скрюченные трупы людей. Со слезами на глазах женщина подошла к руинам собственного жилища. Ничего не уцелело. Можно даже было не искать запрятанные на черный день септимы - они скорее всего расплавились. Ингрид что-то наколдовала, судя по свету в руке. - Выживших здесь нет, Майрон. Вероятно, все уцелевшие сбежали. Нам тоже следует отсюда уходить, пока не вернулся дракон. - Думаешь, он вернется? - Удивился такому повороту мысли майа. - Если он быстро может исцеляться, то может. Поэтому нам надо как можно быстрее отсюда уйти. Кроме того, сюда наверняка придут искатели всякого добра, они бывают опасны и могут нас попытаться убить.***
Они вышли из города, не забыв захватить с собой тушу так и не разделанного оленя. Было решено пока двигаться к Ривервуду, который расположен ближе всего и где есть таверна. На небе висел Массер, который был так близко, что можно было рассмотреть кратеры и каньоны. Он отражал свет Магнуса, снег под ногами его тоже отражал, поэтому ночь была довольно светлой, и они спускались по заснеженной дороге не рискуя заблудиться на снежных просторах. Через несколько часов, успев как следует замерзнуть, они, наконец, дошли до Ривервуда. В деревушке было пустынно. С факелами бродили редкие стражники и шумело мельничное колесо неподалеку. В Спящем Великане, услышав о новостях из Хелгена, хозяйка таверны распорядилась расположить беженцев бесплатно. Это была крикливая бретонка в возрасте с командным голосом, который больше подходил для имперского легиона, нежели захудалой таверны в забытом богами Ривервуде. Она распорядилась освежевать и тут же на огне запечь оленью тушу. Наконец-то Ингрид и Майрон могли обогреться. Они обсуждали свои дальнейшие планы. Изгойка решила пойти на работу к Данике в Вайтран, так как та её звала к себе уже давно и настойчиво. Майрон же решил остаться пока на территории Фолкрита, чтобы дождаться весны и отправиться в Коллегию. Когда они уже наговорились вдоволь и олень был съеден, чрезвычайно волновавшаяся хозяйка показала им комнаты. Уставший Майрон решил отдохнуть и подумать обо всём после сна.***
Когда он проснулся, уже темнело. Ингрид уже ушла, оставив записку, где она говорила, что будет периодически отправлять ему письма, попросив Дельфину хранить корреспонденцию до востребования Майроном. Сам он не возражал, так как она доказала ему свою полезность множество раз. Поэтому его отношение было благосклонным. Бармен Оргнар подал ему вчерашнего оленя и рассказал ему про Ривервуд, выдав немного действительно полезной информации. Майа спросил разрешения воспользоваться кузницей местного кузнеца, Алвора и на скорую руку соорудил себе лук и колчан со стрелами. Кожу любезно предоставила Дельфина, которая лишь махнула ему рукой и сообщила, что вчерашний олень покрыл затраты. Как и в Хелгене, местные жители довольно спокойно относились к тому, чтобы он брал какие-нибудь недорогие предметы. На другой стороне реки он сначала пристрелил кролика, и, использовав его как приманку, смог поразить еще и лисицу. Майрон отлично владел мечами, булавами, молотами и топорами. Но лук он почти никогда не использовал. Сейчас, ему кажется, выпал шанс это исправить. Его способности в этой области были достаточно низки по сравнению с эльфами Средиземья. Поздно вечером он вернулся в таверну, где Дельфина опять же его накормила остатками вчерашнего оленя. Лисицу и кролика он отдал ей в качестве платы за проживание. Местный торговец, Лукан Валерий, разорялся о том, что его ограбили бандиты и обещал заплатить тому, кто вернет его украшение - какой-то золотой коготь. Расспросив его о грабителях, Майрон принял решение помочь торговцу. В немалой степени, из-за 500 золотых в качестве награды. Местный бард Свен, который любил сестру торговца, раздражал слух Майрона своими отвратительными попытками развлечь непритязательных гостей. Поняв, что если пройдет еще немного времени и он просто размажет ничтожество по таверне, майа вышел наружу, почти сразу же за ним отправилась Дельфина. Майрон догадался, что она хочет о чем-то поговорить с ним с глазу на глаз, поэтому удалился от деревни на небольшое расстояние, где их не могли услышать. Неслышно подошла бретонка: - Я слышала, что ты отправляешься завтра на Ветренный Пик? - И не дав ответить, продолжила. - Я знакома с одним человеком, который хорошо заплатит за одну реликвию, которая по слухам там хранится, тебе же нужны средства на жизнь? - Продолжай. - Извлек из себя заинтересованный Майрон. - Это каменная скрижаль с картой провинции, она одна такая в своем роде, и заинтересованное лицо щедро отблагодарит того, кто позволит ему добавить эту скрижаль в свою коллекцию. Но тебе следует быть крайне осторожным, так как подходы охраняет могущественная нежить. - Сколько? - только и спросил майа. Дельфина, осознав его вопрос замолчала, сбитая с толку. Неужели она рассчитывала, что он пойдет рисковать своим телом просто так? - Это работа общественной важности… - Отнюдь. Ты сама сказала, что скрижаль нужна коллекционеру. Причем здесь общество? Насколько я помню, музеи в Скайриме можно пересчитать по пальцам одной руки: в Маркарте, Виндхельме и недавно открытый музей Мифического Рассвета в Данстаре. Я могу предположить, что тебя нанял владелец музея редкостей в Виндхельме, так как два остальных музея имеют тематические коллекции, куда скрижаль периода Культа Драконов никак не подходит. Исходя из того, что я слышал о владельце музея редкостей, ему хватает денег, чтобы просто выкупать интересующие его находки. Следовательно, он имеет возможность заплатить тому, кто отправиться к драуграм ради его скрижали. Пораженная бретонка молчала. Майрон дал ей немного времени и смотрел на ночное небо, изучая созвездия, о которых читал недавно в книге. - Ты прав, это действительно опасно и может стоить тебе жизни. 500 золотых тебя устроит в качестве награды? - По её голосу было слышно, что она уже хотела прикарманить эти деньги и очень не хотела с ними расставаться. - Вполне, я принесу тебе эту скрижаль.***
На следующий день он попросил у хозяйки таверны ещё кожи и сшил себе наплечный мешок. За то время, что он провел в этом мире, он достаточно изучил свойства пространства, чтобы сделать этот мешок слегка необычным: в него помещалось куда больше вещей, чем в обычный мешок таких размеров, а сама поклажа была значительно легче. Способ был достаточно простым: было необходимо немного скривить пространство в одном направлении, сделав его, таким образом, анизотропным. Правда, приходилось постоянно тратить немного магии и разумного контроля на поддержание нужной среды внутри сумки. Поэтому майа уже размышлял о том, как сделать процесс самодостаточным. Подъем в горы был физически изнурительным. Дорога как таковая отсутствовала, а была занесенная снегом и покрытая наледью тропа, мало отличающаяся от естественного склона. Дополнительной трудностью были обезумевшие от голода волки. Они даже не боялись огня, который майа извлек от руки, как учила Ингрид. Бесноватые твари старались уворачиваться от довольно узкой струи пламени и зайти к нему с фланга. Разозлившись, он пристрелил их вожака и демонстративно его освежевал, кинув им тушу. Только к вечеру он достиг вершины и увидел вдалеке полуразрушенную дозорную башню. Отребье даже не скрывалось: огонь был виден издалека. Спрятавшись неподалеку от постройки, Майрон пристально следил за бандитами. Их было трое, один из них был снаружи. Не теряя лишнего времени, майа снял стоящего снаружи с помощью лука. Звук падающего тела заглушила очередная снежная буря, которая неистовствовала в этих горах. Вышедшего на улицу второго бандита постигла та же участь. Стрела удачно попала ему в шею, не позволив издать ни звука. Прокравшись в башню, Майрон воспользовался заклятием обнаружения жизни, которому его обучила Ингрид по дороге в Ривервуд (именно этими чарами она выяснила, есть ли живые в разрушенном Хелгене), и, обнаружив живое почти на самой вершине строения, отправился вверх по лестнице. Лучница сидела на стульчике и охраняла то ли горную тропу, то ли сундук. Он перерезал ей горло и аккуратно положил её агонизирующее тело лицом к стене, чтобы не запачкать себя и пол кровью. В сундуке был стальной шлем и горка золотых монет. Тихо проверив всю башню на предмет ценностей, он с удовлетворением отметил, что его решение усовершенствовать наплечный мешок оказалось не пустой блажью, а необходимостью. Через некоторое время сквозь снежную пургу показались полуразрушенные останки храма культистов. Торчащие арки напоминали полусгнившие ребра какого-нибудь немыслимого чудовища. Должно быть, воображение смертных эта картина поражала. Приглядевшись, Майрон увидел очередную бандитскую тройку. Скрываясь между арками, он внимательно осмотрел весь двор. Каких-либо неожиданностей не было, и он застрелил ближайшего к себе бандита. Остальные бросились к нему в тщетной надежде убить, но майа ранил из лука еще одного бандита. Тот громко кричал и пытался вытащить стрелу из бедра. Но по ранению было видно, что без остановки кровотечения тот умрет в течение десяти минут. Последний бандит бросился к нему, замахнувшись мечом, но Майрон выпустил с рук пламя, превратившее бандита в живой факел. Отступив в сторону раненого, он с удивлением обнаружил, что тот пытается натянуть тетиву на своем луке. Крапивником в глаз решив этот вопрос, он добил искрами обгоревшего противника и обыскал трупы. Несколько золотых монет и пара отмычек явно не стоили тех усилий. Майрон разглядывал и ощупывал массивные кованые ворота в храм. Подобный уровень владения металлом свидетельствовал о том, что древние норды были явно более продвинутыми в металлургии, нежели ему представлялось ранее. Точные и подробные узоры не оставляли в этом сомнений. Да и массивная дверь, выплавленная одной большой плитой, говорила о многом. Культура, способная создавать такие материальные предметы, была развитой, это очевидно. А вот подземное строительство у нордов явно не удалось. Раствор, скрепляющий крупные камни, уже раскрошился, сами камни были обтёсаны достаточно грубо, водоотведение и водоизоляция скорее всего не проводились. К тому же корни каких-то растений, либо сами растения, ломали и разрушали камень. Эти мысли происходили одновременно со сбором септимов и ингридиентов среди поверженных бандитов и злокрысов. Одинокий бандит порадовал Майрона, отравившись дротиками в очевидной ловушке. Сам механизм открытия железной решетки немало озадачил майа. Какой смысл было закрывать проход на прочную решетку, если она открывается так просто? Надо лишь посмотреть на фигурки животных и расставить их на колоннах в том же порядке. Одновременная технологическая сложность и логическая простота такого замка озадачили искушенного в ловушках и интригах многоопытного духа. В следующем зале нашлась интересная книжка про маленького ворёнка. И в то же время она навела Майрона на размышления о том, как можно быстро получить нужные ему ресурсы. А вот полусгнившие и отсыревшие деревянные ступеньки навели его совсем на другие, менее приятные мысли. Такое пренебрежение к долговечности здания и непродуманность архитектурных решений прямо говорит о том, что строили это люди. Эльфы, живущие очень долго, даже здесь, имели более совершенную архитектурную традицию. Несмотря на то, что майрон никогда не видел построек местных эльфов, он был в этом абсолютно уверен. Раздражение от этого не смогли унять подвернувшиеся под руку злокрысы. Майрон совсем не удивился, заметив под потолком гигантскую паучиху. Повадки этих тварей он знал хорошо. Помахав ей руками, чтобы восьмилапая спустилась к нему, он выпустил с рук такую струю пламени, вложив туда свое раздражение, что можно было гарантировать: никакие пауки здесь не заведутся еще очень долго. В углу закашлялся кокон. Майрон сразу догадался, что это должен быть один из бандитов, судя по заросшей паутине в проходе - последний. Усевшись на заботливо спеленную паутиной тушку, он достал Крапивник и показал его бандиту. - Ты знаешь, что это? Это не обычный кинжал, это ритуальное орудие ворожей, существ, променявших свою суть на магию. Они очень могущественны и опасны. - Майа решил дополнительно “подбодрить” бандита порцией магии, оформленной в воздействие на разум жертвы в виде сильного страха. - Ты мне всё расскажешь, так или иначе. Конечно, даже с заклинанием страха, бандит отказался выкладывать сразу всю информацию. Паутина стала очень удобными путами: Саурон периодически прокалывал её в случайном месте и неторопливо прокручивал лезвие в ране. Через пару часов обезумевшая от боли и страха жертва рассказывала всю свою жизнь, вообще всё. Его это устраивало, так как в этот момент можно было дремать и восстанавливать силы. Пообещав бандиту, что отпустит его в обмен на тот самый драконий коготь, он освободил данмера. Тот честно расстался с ключом и медленно пополз в сторону выхода. Саурон ленивым движением достал свой лук и пристрелил столь неудачливого воришку прямо в спину. Тот захрипел и обмяк. Но майа этого уже не видел, поскольку спускался ниже, к залам мертвых и славы. Норды называли этих древних мертвецов драуграми, подчеркивая необычность происхождение этой нежити. Запертая в смертном плане собственными клятвами могущественная нежить, охраняющая покой своих господ. Также драуграми становились норды, проклятые и по каким-то причинам не способные отправиться в Этериус. Уровень ниже представлял собой ни что иное, как древний зал мертвых. Мертвецы лежали на специальных ложах вдоль стен. Майрон, имевший непосредственный опыт в некромантии, перенастроил свое магическое поле таким образом, чтобы нежить не воспринимала его как живого человека. Но это не помогло, так как трупы начали подниматься со своих мест. К счастью, их было не очень много, поэтому майа смог вовремя спалить всех. Чем ближе он был к залу славы, тем настойчивей становились драугры, пришлось даже использовать один флакон с зельем магии, которое ускоряло её восстановление. Лезвия-маятники, непонятно как еще работающие, редкие драугры и невыносимый запах пыли утомляли майа. Стало казаться, что в этих подземельях он находится уже несколько дней, несмотря на то, что объективный хронометраж свидетельствовал всего о нескольких часах под землёй. Решив, что это какое-то воздействие самого места, Майрон перегруппировал свое сознание. На секунду его сумка едва не разошлась по швам, так как контроль пространства внутри неё был сбит, но тут же был восстановлен. Миновав этот склад неупокоенных мертвецов, он вышел в естественную пещеру, в которой росли весьма ценные светящиеся грибы. Когда, казалось бы, впереди будут лишь руины и заваленные проходы и стоит вернуться ( он не исключал еще одного воздействия уже другого рода, чтобы заставить его повернуть обратно), Майрон увидел зал славы, о которых рассказывали, когда упоминали про древние захоронения нордов. Неожиданно его удивила резьба по камню - она была мастерски исполнена. Но удивляло не это, а то, что существовал явный контраст между технологией строительства храма и этими барельефами. Причин майа не знал, но хотел прояснить этот вопрос со временем. В самом конце зала была массивная дверь со сложным замком. Изображенные священные животные и замочная скважина ясно показывали, что здесь необходим золотой коготь. Майрон достал его из сумки и нажатием на кольца расположил животных в соответствии с их порядком на ключе. Дверь медленно опускалась с низким гулом. Она скрывала за собой ту же самую полуразрушенную архитектуру и большую естественную пещеру, в которой жили летучие мыши. На другом её конце не было потолка. А рассветные лучи освещали гробницу с каким-то могущественным мертвецом и каменную стену - легендарную Стену драконьих слов, где культисты увековечили одно из важных для них событий. Выпив еще одно зелье магии, последнее из его запасов, Майрон осторожно положил свою сумку и достал оттуда бумажный рулон. Он предполагал здесь встретить образцы драконьего языка, который его давно интересовал. Устроившись на саркофаге, он старательно наносил кусочком угля пока непонятные символы. Если судить по стилистике символов, можно было подумать, что драконы лично выводили их на камнях. Хотя в этой действительности это было не так. Драконы не стали бы заниматься такими вещами. Это были очень властолюбивые твари, но лишенные созидательной направленности. Его внимание привлекло одно из слов: оно как бы подсвечивалось магией. Подойдя ближе, Майрон словно услышал ушами то ли шепот, то ли напев. “FUS”. Но что оно означало, ему по-прежнему было неведомо. В саркофаге заскрёбся драугр. Но, поскольку было очевидным, что мертвец попытается выбраться наружу, майа заблаговременно положил на крышку огромный валун. Полностью переписав текст надписи, он проверил сундук и забрал оттуда драгоценные камни и золотые слитки. Таблички нигде не было видно. Майрон с печальным вздохом сдвинул камень с саркофага. Драуг вылез из своей ложи и набросился на него с зачарованным топором и каким-то магическим криком, от которого эльфийское тело потеряло равновесие и упало в холодный ручей. Было похоже на упоминаемый в местных хрониках ту'ум. Разозленный Майрон прямо из ручья начал создавать плотные струи огня, от которого ухоженная мумия вспыхнула и превратилась в неживой-немертвый факел огня. К сожалению, обычные стрелы плохо подходили для борьбы с ожившими трупами и приходилось тратить на их устранение магические запасы. Когда с могущественным мертвецом было покончено, майа устало выбрался из бурного потока холодной воды и устроился прямо на заросших мхом ступеньках. Это тело слишком быстро уставало как от физических, так и от магических нагрузок. Майрон пришел к выводу, что если он хочет выжить в этом мире, ему нужно заняться этими вопросами. Искомая скрижаль нашлась на дне саркофага, укрытая льняными, уже истлевшими тряпками. С одной стороны были какие-то письмена на драконьем, которые он по-быстрому переписал на листок. С другой стороны была изображена карта древнего Скайрима с пометками. Решив её тоже запечатлеть, он взял еще один листок и тщательно, копируя каждый символ, перенес изображение на бумагу. Внимательно разглядывая эти пометки, Майрон не увидел в ней какой-либо системы. Можно было попытаться разобраться, проверив саму местность на предмет следов драконьего культа. Завернув табличку обратно в льняные лохмотья, Майрон изъял у драугра его топор, на котором явственно отражались следы зачарования. Он нашел короткий путь наружу, вздохнув с облегчением: возвращаться через затхлые катакомбы уже не было сил.***
Майрон вернулся в Ривервуд лишь после заката. Обратный путь был даже тяжелее, так как сумка требовала постоянного внимания и магического притока. Да и сама дорога через дикий лес был достаточно утомительной: снег, ветер, волки, огромные валуны и поваленные деревья формировали изнурительный и непростой маршрут. Поэтому к его приходу в таверне уже никого не было, кроме её хозяйки. Дельфина придирчиво рассматривала скрижаль и расспрашивала о подземельях уставшего майа. К счастью, она быстро догадалась, что жертва её допроса устала и отправила его в заранее приготовленную комнату. На следующее утро она с ним расплатилась за скрижаль и в качестве благодарности организовала ему бадью с горячей водой для мытья тела. Удовлетворенный жизнью Майрон лениво размышлял о своих дальнейших планах в Скайриме. В первую очередь, необходимо решить вопрос с жильем, так как местные жители не могут вечно принимать его у себя в гостях. Он уже думал на эту тему ранее, и пришел к выводу, что останется пока в Фолкрите. Здесь было не так холодно, как в более северных холдах, и немноголюдно, что было также немаловажным фактором. Единственным минусом была некоторая дикость этих земель: бандиты, некроманты, монстры и прочие твари, которые досаждали и делали местную жизнь опасной. Он пообещал себе обезопасить окрестности своего жилья от этого хаоса. Обрадованный возвращением украшения торговец не только заплатил деньги, но и предоставил ему постоянную скидку на товары в своем магазине. Пользуясь этим, Майрон выгодно продал свои находки, за исключением зачарованных предметов: кольца и того самого топора, найденном при драугре. Выручив за эти предметы около тысячи септимов, майа отправился на юго-запад, в столицу Фолкрита.