***
Ночь медленно прокралась в покои солнца. Алый закат оставался еле-виден, когда первые звёзды рассыпались по тёмному полотну. Можно было долго любоваться на снежные вершины Эвереста, но такая красота кажется чрезмерно опасной. Да, людям с акрофобией ни в коем случае нельзя сюда соваться. На самой высокой точке гор стоял небольшой каменный жертвенный алтарь. Исписанные проклятиями и оскорблениями, колонны, судя по всему стоявшие чуть ли не пять, а то и шесть веков, шатко стояли на полуразрушенном фундаменте. Пол здесь был выложен из огромных каменных глыб, которые уже были источены временем и суровым горным климатом. В десяти метрах от алтаря, на котором до сих пор не погас огонь от маленькой восковой свечи, стоял небольшой домик для прихожан. В древней архитектурной постройке было совсем темно. Лишь сквозь замысловатый орнамент в стенах солнце проникало в комнатку и давало минимальный световой источник. На грубо выточенном каменном троне восседала девушка. Безмятежно распластавшись на неудобном месте, она невинно сопела, смотря сотые, а тои тысячные сны. Когда лучик света скользнул по смуглому лицу, девушка недовольно поморщилась и приоткрыла глаза. Она не поверила, что жива, что может двигать руками. Больно ущипнув себя за предплечье, она на ватных ногах встала с каменной мебели и вышла из приходского дома. - Храм так и не изменился со времён моего исчезновения. Правда, честно сказать, священники совсем перестали ухаживать за ним, - негодовала девушка и громко заорала, чтобы хранители этого места немедленно пришли к ней. Ответом ей было лишь многократно повторяющееся эхо. Горная местность, как никак. Обдумав всю ситуацию, она сделала вывод: это место иссушило время. Но, к сожалению, она и понятия не имела, сколько лет прошло после того, как она канула в небытие.***
- Ты же знаешь, не так встречают своего друга после долгого отсутствия в каталажке, - сказал Кайн, всем видом показывая, что ему, грубо говоря, похрен на угрозы сопартийца. - я не бросаться грубыми словами пришёл, а показать свою находку. Лучше не дерзи мне, а то не покажу, что я надыбал. Убийцу мгновенно обступила толпа. Он, с ехидной улыбкой, торжественно просвистел и достал свиток из поношенного подсумка. Нельзя сказать, что толпа сильно расстроилась, но от прежней интриги не осталось и следа. Расстроенно махнув на "долгожданное явление находки", Мирро лишь глухо пожаловался. - И ради этого стоило устраивать этот цирк? Обычный, никому не нужный кусок бумаги. Я уверен на все сто процентов, что ты его даже прочитать не сможешь, настолько он хреновый, - выговорился лучник, закрыв лицо одной рукой. Сказать, что Кайн не доволен реакцией друзей, значит ничего не сказать. Он взбешенно проорал: - Знаете, сколько усилий мне потребовалось, чтобы схватить эту штуку, скольких людей убить за этот артефакт! - немного приврав пылко ответил кастаник. Стащить свиток, оставленный на открытом месте, на самом деле не составило никакого труда. Ну не рассказывать же всем такую скучную историю? - Любимый, ты такой храбрый! - сразу повешалась на Кассет. В романтических отношениях они состояли не больше полугода, зато какая пылкая любовь была. В те ночи, когда Кайн особенно горячился, не спит вся гильдия. Впившись в губы парня, девушка долго не хотела отпускать, но у воздуха есть функция заканчиваться. - Харэ уже, никто не хочет видеть, как вы сосётесь, - сплюнул Голтард, исподлобья смотря на эту сцену. Кайн нехотя отстранился от Кассет и показал средний палец своему "лучшему" другу. - Так, и что с этим рваным свитком будешь делать? - перевела тему Сатти. Кайн, на несколько секунд задумавшись, незадачливо пожал плечами. Хоть и Теория Смерти была в его руках, он понятия не имел, как пользоваться ей. - Покажу бате, пусть сам решит. За то какое уважение среди клана, ради этого и стоило рисковать, - улыбнулся Кайн, положив свиток обратно в сумку. - Пойду я, скоро увидимся, - махнув рукой на прощание, он поспешил ретироваться в сторону дома клана. Небольшая тропинка, вымощенная мозаикой из маленьких булыжников, вела из сада в сердце знаний. Большая часовая башня гордо возвышалась над остальными постройками. На самом верху архитектурного чуда прикреплены огромные часы, которые каждые три часа отбивали двенадцать ударов и умолкали. За башней располагалась оружейная и склады, и лишь после этих построек, укрытый в тени могучих дубов, стоял клановый дом. На фасаде здания находилась пара-тройка вражеский щитов, которые были добыты в кровопролитных схватках как доказательство доблести. Перед входом на кроваво-красном бархатном полотне золотыми нитями было вышито название клана - "Армор". Если зайди через главный вход, взору путников представлялось огромное количество арбалетов и огнестрельного оружия, прикрепленных к сошке, множество пустых лофетов. На стенах, вместо картин, на штативах были прикреплены огромные клейморы, секиры, томагавки и мачете, много катан и ножей. Всё было выполнено в лучших традициях варваров, которые имели некую слабость ко всем видам оружия и всячески "украшали" свои обиталища элементами вооружения. Между всяческими подставками и витринами проходила алая ковровая дорожка, ведущая к трону, где обычно восседал глава клана. Трон был украшен слоновой костью и золотом, на шести ступенях перед ним стояли двенадцать фарфоровых львов. Юноша неуверенной походкой зашёл в величественное здание. Весь его боевой пыл испарился, когда тот зашёл в это помещение. Он и не понять не мог, что угрюмый дядька Громобой скажет насчёт его поступка. Решив свалить всё на фортуну, Кайн, прижав к сердцу подсумок с драгоценной бумагой, громко поприветствовал главу клана. - Здаров, бать, - на большее у него смелости не хватило. Он без спросу забрал провизию со склада и так-же незаметно, без каких либо объяснений, исчез на полторы недели. Громобой, ранее отвлечённый беседой с советником, угрюмо посмотрел на мальца серыми, словно небо в грозовую ночь, глазами. - И после всего, что ты сделал, ты нашёл в себе смелость показаться мне на глаза? Индюк малолетний, забыл, кто стоит над тобой? Запомни раз и навсегда: я - сама стихия, живое воплощение грома и молнии, - на этих словах мужчина резко встал. Его руки мгновенно заискрились сотнями маленьких проскальзывающих молний, а взгляд напоминал гром во время самой ненастной грозы. - Я не позволю тебе устраивать бесчинства на своей земле. Проваливай, цыплёнок, отсюда, пока я не взялся серьёзно за дело, - сказать, что Громобой был в бешенстве, значит ничего не сказать. Этот малец обокрал склад практически на половину имеющейся провизии, из-за чего пришлось потратить немало кланового бюджета на возмещение ущерба. - Прежде чем бла-бла-бла, лучше глянь, что достал этот твой "цыплёнок", - кастанику было неприятно слышать оскорбления от старого маразматика, но сдержался и не стал высказывать никаких нелестных выражений. Не спеша вытянув свиток, он показал его той стороной, где было небрежным почерком написано: "да и уничтожит это всё сущее. Молюсь".