Пустыня

Но не забудь: есть те, кто быстрее пуль, И если расчёты верны, И знает ли кто-нибудь Весь этот мир непролитым молоком, Но всё ещё далеко, Так далеко до конца войны. «Немного нервно», «Быстрее пуль»  

Настоящее Тревога будила Амона, не давала спать, заставляла срываться с места и проверять то, что уже проверено тысячу раз: хорошо ли упакованы вещи, надежно ли закреплен брезент поверх солнечной батареи, готово ли оружие. Его массивная пушка — Доджима — смотрела черным дулом к выходу, уверяя, что все под контролем. Он снова ложился и долго слушал ветер, бьющий в окно, надеясь услышать знакомый рокот мотоцикла. Сон накрыл его незаметно, навалился душной тяжестью. Там, во сне, Амон знал наверняка: ребята влипли и он им нужен, срочно, возможно, прямо сейчас. И он бежал через пустыню, утопая по колено в песке, откапывал руками старый самолёт, заводил его по наитию, он даже поднял дырявую развалюху в воздух — будто бы одной лишь силой воли. Ведь больше ничего у него и не было. Но как он ни старался не мог заставить бандуру двигаться вперед — она против всех законов мира зависла над кладбищем самолетов, тарахтя и чуть покачивая крыльями. Амон продрался наружу из муторного, тягучего сна, сбросил его как душное одеяло. Но беспокойство не отпускало. Оно жило совсем рядом, на грани сознания, стучалось и хотело войти. Тогда он наконец услышал: грохот мотора никуда не исчез. Напротив — становился все громче. Но это был не их мотоцикл.   *** «К вашему фургону посылают отряд. Завтра с самого утра». Последний луч солнца таял над белыми холмами, а голос Сузуи повторял снова и снова: «с самого утра». Они гнали через пустыню так, что ветер свистел в ушах, а песок за спиной не успевал оседать. Сейдо плотнее прижался к спине Акиры, стиснул крепко ее ребра. Но дурное предчувствие наползало неостановимо, как грозовая туча, полная кислотного дождя. Они плутали по Городу слишком долго: выбирали безлюдные глухие улицы, осторожничали, вскидывали оружие на любой шорох и добрались до мотоцикла, когда в небе совсем погасли болезненно-розовые сполохи. Теперь все их хитрости показались Сейдо глупыми и пустыми: они потеряли драгоценное время. Возможно, самое важное время в жизни. Тяжелые машины Цитадели способны раздавить их жилище, как скорлупу яйца. Охотники Фуруты уже там, вооруженные до зубов: они готовятся встретить троих, но Амон будет против них один. Будет сражаться против целого отряда, пока они с Акирой крадутся по пустым улицам, пока пересекают нескончаемую пустыню. Песок словно бы сделался вязким, хватал колеса, тянул мотоцикл назад. Сейдо подумалось на мгновение, не лучше ли спрыгнуть и побежать — возможно, так будет быстрее. Нет, не поможет. Они едут быстро, просто этого недостаточно, чтобы успеть. Он закусил губу до боли, чтобы не выть от бессилия, мотоцикл дернулся — на языке остался привкус крови. Внутри зашевелилось нечто темное, густое, как мазут. Он знал имя этому, но не желал называть его даже в мыслях. Липкие холодные пальцы тянулись из глубины прошлого, сжимали сердце. Нет, нельзя поддаваться! Он стиснул зубы и упрямо тряхнул головой. Еще не конец, не конец. Сейдо вскинул голову и огляделся: вокруг под незапятнным небом расстилалась бесконечная белая даль. Они просто исчезнут здесь, растворятся среди безжалостной чистоты пустыни без следа.   — Слышишь? — за шумом летящего навстречу воздуха Сейдо еле угадал брошенное ему слово.   — Что?!   Акира не ответила, и он напряг слух изо всех сил: в ушах свистел ветер, низким рыком отзывался мотор, шелестел песок под колесами. Казалось, они остались совершенно одни среди песчаного океана. И всего через мгновение, будто треск разрываемой ткани, — далекий выстрел. Сейдо вздрогнул и глянул вверх: не материализовались ли грозовые тучи над головой?   Грохнуло снова — Сейдо мог бы поклясться, что на этот раз слышал Доджиму. Акира поддала газу, байк зарычал, на пределе сил рванулся вперед. Сердце колотилось бешено: от ожидания, от страха потери, от шальной злой радости — они все-таки успеют. Стало легче. Черная туча внутри съежилась, отползла в угол, но мысли метались, как вспугнутые мыши: «оружие, у нас с собой так мало оружия! броситься к фургону или атаковать противника сразу? грибы теперь точно погибнут. Амон, продержись, только продержись!»   Они летели вперед, мотор надрывался и кашлял, а Сейдо казалось, они двигаются не быстрее жалкой пустынной ящерицы.   Сейдо неотрывно следил за горбом холма, скрывшим от глаз броневики, но те все равно возникли неожиданно. Темные силуэты дрожали, плыли в горячем мареве, потом появился и фургон. Сейдо едва не выпрыгнул с сидения, когда увидел его с вершины бархана. Акира крикнула что-то гневное, но ветер унес слова. Он приклеился взглядом к фургону, не отпускал — будто мог притянуть к себе, приблизить силой одного своего желания. Новая короткая перестрелка разорвала тишину — Сейдо сжал зубы до боли, Акира выругалась неразборчиво.  Он ощутил, как напряглось ее тело — ощущение прокатилось волной от солнечного сплетения до кончиков пальцев. Осталось немного, они совсем близко. Сердце бухало где-то в горле так, что воздуха сделалось мало, руки зудели от желания схватить наконец оружие, ввязаться в бой. Сейдо отчаянно необходимо было действовать, знать, что от него что-то зависит.   Мотоцикл снова нырнул в низину между холмами, Сейдо закрыл глаза, про себя повторяя словно волшебное заклинание или молитву: быстрее, быстрее, быстрее. Ему показалось, что Акира зарычала вместе с мотоциклом на последнем подъёме, будто хотела хоть так помочь издыхающему металлическому зверю. Сейдо распахнул глаза от нечаянной мысли — только бы не застрять сейчас! Но мотоцикл с полузадушенным ревом дополз до вершины — в лицо снова ударил ветер с привкусом соли — и тут же сорвался вниз по длинному пологому склону бархана. Теперь выстрелы звучали совсем рядом — от места боя их отделяло несколько сотен метров. Справа отчетливо виднелись машины, обвешанные с боков листами тяжелой брони — и как умудрились сюда доехать, не утонув в песке? Люди укрывались под их защитой, обстреливая фургон издалека: на том уже виднелись темные подпалины. Акира забрала влево, к фургону. — Да они идиоты! — не удержавшись, выпалил Сейдо с нахлынувшей радостью. — Могли уже и окружить и штурмом взять! Неужели во всей Цитадели не нашлось опытного бойца, чтобы возглавить отряд? Или те не хотели ввязываться в бессмысленную стычку с бывшими соратниками и Фурута бросил на них  лишь своих недоносков? Сейдо ухмыльнулся зло при этой мысли. — Еще успеют и окружить и напасть, — кинула через плечо Акира, сбрасывая скорость. — Похоже, нас наконец заметили. Сейдо напрягся, вгляделся в развернувшуюся перед ними картину сквозь песчаную пыль и текучий, расплавленный воздух. Дальний броневик стоял чуть покосившись, от него тянулась к небу тонкая струйка черного дыма — подбит. Двое охотников, укрывшихся за ним, стреляли по террасе — опорный столб ее уже подломился, навес просел. От террасы ответили автоматной очередью. Одной. Экономит патроны, подумал Сейдо почти нежно и выдохнул облегченно. Доджима давно уже молчала. Едва ли  Амон успел перезарядить ее. Второй броневик стоял дальше от террасы, в недоступной для Амона зоне. Охотники собрались в кучку возле этого второго броневика — посовещаться, не иначе. Не успел Сейдо подумать о том, что они затевают, как от группы отделились три фигуры, бегом направились к фургону. — Решились-таки окружать! — Акира хлопнула по ручке мотоцикла. — Пристегнут крепко? — Как положено. — Я гоню к фургону, ты стреляешь. Нельзя подпустить их ближе! Ты понял? Акира уже бросила машину вперед, так что последние слова ей пришлось прокричать, чтобы перекрыть шум мотора. Они неслись по склону высокого бархана, уже не скрываясь: главное, перехватить трех охотников, не дать им подобраться к Амону с тыла, иначе он станет легкой добычей. В песок рядом с мотоциклом ударили пули — стреляли со стороны броневика. Но это не имело значения, ведь они не могли отступить, оставалось надеяться на удачу. Фургон приближался, но охотники опережали их. Сейдо не думал ни о чем: остались только спусковой крючок и подвижные, дергающиеся, неудобные мишени. И время, утекающее как вода. — Давай! — кричит Акира откуда-то издалека. Он стреляет в открытую спину — человек дергает руками, валится в песок. Выдох. Вдох. Следующая цель. Он жмет на крючок в предвкушении, но человек уклоняется, уходит в сторону. Акира рычит зло, и он палит почти наугад — раз, другой, третий. Человек бежит. Еще секунду, другую. Заваливается набок. Выдох. Мотоцикл вязнет в песке: Акира сбросила скорость. Третий охотник все-таки добрался до террасы — Акира дергает винтовку, но Сейдо знает — она не успеет. У него последний патрон и только один шанс. Он стреляет, не целясь, и сам словно летит вместе со свинцовым шариком, направляя его точно в цель. Раненый охотник успевает развернуться, выпустить автоматную очередь, потом оседает, валится на спину будто тело стало слишком тяжелым, чтобы держаться вертикально. Сейдо, уже соскочивший с мотоцикла, застывает на месте, смотрит в его опустевшее, с тонкой струйкой крови изо рта, лицо. Совсем ещё юное лицо. Терраса под покосившимся навесом, с изрешеченным пулями добром, показалась Сейдо чужой, незнакомой. Их дом был другим, когда они уезжали отсюда два дня назад. — Почему так долго? — донесся из ее глубины голос Амона. Родной. Немного нетерпеливый. Не сомневающийся в их возвращении. Дышать сразу стало легче. Амон укрылся за надежной каменной кладкой колодца. Пока Акира высматривала противников из-под съехавшей набок кровли, он перезаряжал Доджиму, вполглаза оглядывая их в поисках повреждений. — Целы? — В Городе сплошная облава на мутантов, еле ускользнули, — сообщила Акира самое главное. Она была невозмутима как всегда, но Сейдо знал, что увиденное в Городе больно ее задело. — Из-за нас убили охотника, почти мальчишку, — сказал он то, что казалось ему важным еще полчаса назад и запоздало сообразил, что только что сам застрелил троих. Амон скривился — понимал: эти не последние. — Это ребята Фуруты. Кажется, никого из наших там нет. — Эй! — возмутилась Акира.— Да ты-то сам хорош, Амон Котаро! Откуда тут кровь, тебя спрашиваю? На полу глянцево блестела темно-красная лужица. — Да чуть зацепило, ерунда... — Амон с удивлением смотрел на растекающуюся под ним кровь. Акира выругалась сквозь зубы, возвращаясь к наблюдательному пункту. — Отходят! Амон вновь схватился за автомат. — Теперь не достанешь, — сказала Акира. — Бросили подбитый броневик — должно быть, поняли, что окружение не удалось. Нельзя дать им придумать что-то новое. Акира включила боевой режим на полную. В такие минуты спорить с ней казалось полным безумием. — Сейдо, возьми автомат, обойди фургон, следи, чтобы не отправили к нам новых гостей. А ты переноси Доджиму сюда, — она критически взглянула на Амона сможет ли продолжить бой. Сейдо больше не видел, что они делают — он обогнул фургон сзади и нашел удобную позицию для стрельбы — но замысел Акиры был очевиден: пока охотники раздумывают, надо действовать самим. Доджима повредила первый броневик — справится и со вторым. Надо только выйти из-под прикрытия колодца и точнее прицелиться. Сейдо сжал зубы до ломоты в висках — только бы он все понял правильно! — и открыл огонь, отвлекая охотников на себя. Те мгновенно попрыгали в машину и тронулись с места. Черт, черт, черт! Охотников осталось не меньше пяти, а их лишь трое и боеприпасы на исходе — лобовую атаку не выдержать. Оставалась одна надежда — на точный выстрел Амона. Броневик приближался неумолимо, с каждым пройденным метром уходя из зоны обстрела.  Сейдо перестал тратить патроны впустую. Только шептал как молитву "давай, давай, давай". И всё равно выстрел грянул неожиданно, уши заложило, но от того, как качнулся броневик, как оторвались от песка, вращаясь в воздухе,  его колеса, сделалось радостно. Через долгие секунды грохнуло снова, снаряд пришелся почти под днище и машину окончательно опрокинуло набок. Кто-то там ещё шевелился — наружу вывалились двое. Сейдо ждал, пока они высунутся получше, ждал почти не дыша, нервно гладя пальцем спусковой крючок. Рано, ещё рано, ещё... Воздух разорвал треск очереди,  пули глухо ударили в песок, взметнув вверх маленькие фонтанчики. Двое выбравшихся упали рядом с дымящимся броневиком, не шевелясь. Сейдо не мог сдвинуться с места — он словно окаменел в ожидании любого движения впереди, как сведенная от напряжения мышца. Он не сразу заметил, как Акира трясёт его за плечо, все сильнее и сильнее, называет его имя. — А? Что? — Все тихо уже минут пять, — ее голос спокойный, почти ласковый. — Помоги Амону с перевязкой, а я проверю что там. — Я с тобой! — Нет! Вернись на террасу! Посмотри, что за рана и заштопай его. Ты знаешь, что делать.     Сейдо успел стянуть ниткой рану на боку Амона. Она оказалась чистой и, к счастью, не слишком глубокой — осколок рассек кожу и мышцу до самых ребер, словно полоснул ножом. Мутантский организм справится быстро.   Акира вернулась  хмурая и задумчивая, тяжело осела на пол рядом с ними. Сейдо аккуратно заворачивал иголку с ниткой в кусочек ткани, который всегда носил с собой. Он уже знал, что она скажет.   — Почти дети, — наконец выдавила из себя Акира. — Пятеро. Все мертвы.   Амон выдохнул сквозь зубы громко, как от резкой боли. Акира откинула голову к стене.   — Это не твоя вина, — произнесла она устало. — Те, кто придумал эту игру, сидят сейчас в Цитадели.   Кажется, она хотела сказать что-то еще, но просто не нашла сил — такими тяжелыми, неприподъемными были эти слова.   Единственное, что Сейдо думал сейчас: «К черту их всех. Главное, что мы успели.»   Ветер выл над барханами протяжно, становился громче — верный признак надвигающейся бури.  Сейдо не сразу понял, что его тревожит не только свист ветра, было что-то еще... Все трое услышали это, вскочили как не было навалившейся усталости.   Раздался скрежет металла о металл, хлопнул откидной люк. Кто-то выбирался наружу. Сейдо замутило от мысли, что придется добивать раненого. На сегодня с него хватит мертвых охотников.   Над броневиком возникла фигура. Тонкая и маленькая, на боевой машине она смотрелась нелепо.   Стало тихо. Будто ветер замолчал. Будто все они разом забыли сделать вдох.   «Да этому ребенку нет и десяти», — мелькнуло в голове у Сейдо. — «Надо сказать ему слезать оттуда, надо... надо...».   Худые руки подростка дернулись, и Сейдо решил, что тот сдается.   Человек на броневике тяжело взвалил на плечо длинный предмет. Пушку не меньше Доджимы.   Они замерли. Черный глаз огнемета смотрел прямо на них.   Сердце отбивало удары, и Сейдо верил, что они будут последними.   «Этого не может быть. Ведь мы победили! Успели! Мы успели вернуться...»   Акира вскинула винтовку на плечо...   Выстрел громыхнул раньше.   Воздух разорвало оглушительным треском.   Сейдо накрыла ослепительная вспышка — выбила из него весь воздух, разорвала грудь на части, лишила зрения и слуха. Он словно лопнул изнутри и разлетелся на множество горячих осколков, стал бешеным раскаленным паром. Стал пустотой.  Ничем.   ***   Жар был повсюду. Под ним горела земля, сверху дышало огнем небо. Воздух, наполнивший легкие, был раскаленным и густым.   Он с трудом ухватил верткую ускользающую мысль — я в аду — и напрасно. Внизу разверзлась огненная пропасть, он проваливался еще глубже.   «Правильно. За дело. Ад значит ад».   Он сам горел.   Давно, в детстве, он не верил, что души грешников в самом деле так страшно истязают после смерти. Он думал, им довольно осознания собственной вины, что сжигает изнутри.   Но сейчас пламя охватило его тело — лицо, руки, спина. Он хотел вдохнуть и не мог. Хватал ртом воздух, но в него влетала только гарь. Накатила паника: даже если он мертв, нужна хотя бы иллюзия дыхания. «Пожалуйста, это слишком жестоко!» — но из глубины тихий голос ответил: «Тебе в самый раз».   «Нет!»   Он сделал гигантское, неимоверное усилие, чтобы вырвать себя из этого безумия — и смог лишь  перевернуться на бок.   Амон с трудом поднялся на колени — ладони упирались в обжигающий песок. Мир вращался вокруг него в удушливой красной круговерти,  будто хотел снова сбить с ног и свести с ума. Он тяжело надсадно прокашлялся, ожидая увидеть на песке часть своих легких. Но стало легче. Кружение замедлилось, хоть глаза по-прежнему видели лишь бешеный танец красно-черных пятен. Надо подождать.   Но осознание пришло пинком под дых — ждать нельзя!   Он помнил выстрел из огнемета. Охотник, выбравшийся из броневика, попал неточно: снаряд шел выше, зацепил фургон по касательной. Попади он ниже, их маленькое убежище разорвало бы в клочья. Вместо этого кровлю накрыло огненным шаром и она занялась. Их маленькому фургону хватит и этого.   Сейдо! Акира!  — пронеслось в голове мгновенным ужасом. Амон вскочил на ноги, не думая о стрелявшем, но пошатнулся и едва не упал снова. Пришлось опуститься на колено, пережидая головокружение, оглядеться: ударной волной его самого отбросило на десяток шагов от террасы. От фургона валил плотный серый дым, мешая дышать. Оба броневика теперь дымились, охотников видно не было. Навес окончательно оторвало от фургона, изломало страшной силой взрыва и бросило рядом. Повсюду темнело разметанное взрывной волной, неузнаваемое добро, хранившееся на террасе.   Где же они? Ведь были совсем рядом.   Голова соображала плохо, в ушах шумело. Ноги сами повели его в сторону от фургона, туда где был только мусор и большой, хлопающий под ветром кусок брезента. Пустыня порывалась выскользнуть из-под ног и встать на дыбы. Он шел осторожно, но бросился вперед, как только увидел за кучей неподвижное тело.   Акира лежала навзничь, все еще сжимая в руке винтовку. Глаза полуприкрыты. Светлые пряди выбились из прически, рассыпались по земле. Под глазами легли тени — следы тревоги и бессонных ночей, наметились тонкие, едва заметные морщинки — свидетели всего, что они перенесли вместе, разделили на троих. Он тронул осторожно ее за подбородок: лицо оказалось измазано гарью, губы были неестественно серыми, неживыми. И все же он видел ее невозможно красивой в этот миг.  По щеке Акиры тянулась тонкая красная царапина с застывшей каплей крови. Он коснулся ее губами, но не ощутил железистого вкуса крови — только угля и пепла. Будто пепел покрыл ее целиком, украл у него, отнял ее вкус и запах. Он склонился ближе, чтобы ощутить ее дыхание. Ничего. Прижал ухо к груди. Но услышал только заполошный, захлебывающийся стук собственного сердца. Амон проклял его, этот бесполезный глупый кусок плоти в своей груди. «Лучше замолчи, только не мешай. Не сейчас».   Он схватил застывшее тело Акиры, стиснул, прижал к себе. «Акира, прошу тебя, вернись». Он огляделся в поисках Сейдо, желая то ли помочь ему, то ли просить о помощи, но того не было видно. Что, если это все же ад, где они будут обречены вечно терять друг друга? Нет, не может быть. Акире тут точно не место.   Он встряхнул ее за плечи, заглянул в лицо с последней отчаянной надеждой.   «Живи, ты мне нужна, ты...»   Слова были пустые и глупые. Она ничего ему не должна, не обязана жить ради него, ради того, чтобы быть для кого-то смыслом.   Он поднял глаза вверх, к затянутому дымом небу. К горлу подступила тошнота. Амон подумал, что сам полон этим дымом до краев.   «Можно сгореть вместе, просто сгореть вместе и все закончится».   Языки пламени на крыше фургона еле угадывались, порождали лишь клубы черного дыма. Амону нужен был целый огненный вихрь, чтобы уйти в него и исчезнуть насовсем.   «Нет. Нельзя. Надо найти Сейдо, мы обещали это друг другу. Тогда можно сгореть, сплавиться в одно. Тогда дым унесет далеко в небо и, может быть, там... будет... кто-то еще».   Он не сразу понял, почему замерло его сбесившееся сердце, почему стало тихо и он больше не может вдохнуть.   Движение было едва заметным, потом настойчивым. Он все еще не мог понять в чем дело, но ослабил хватку.   — Пусти же меня... черт! — Акира слабо рванулась в его руках, закашлялась, как он сам минуту назад.   Голова снова пошла кругом, в груди стало свободно и пусто. Захотелось смеяться. Или кричать. Акира терла слезящиеся от дыма глаза.   — Ты как? — спросил он, еще не совсем веря, что она жива. — Пойдет.  — Она с трудом уняла кашель.   — Надо найти Сейдо. Она кивнула и попыталась встать. — Не спеши, приходи в себя. Я его поищу, он должен быть рядом.   Амон встал, оглядел пустыню вокруг. Сейдо нигде не было видно, и нежданная радость схлынула так же быстро, как появилась.   — Посмотри там, — Акира махнула рукой в сторону бывшей террасы.   Сорванный со стоек навес притягивал взгляд. Сейдо поблизости не было. Что если?... Амон рванулся к навесу. Профилированный лист металла со слоями обшивки был бы неприподъемным для человека, но мутантская сила, помноженная на страх потери, оказалась способна на многое. Он поднял навес и одним движением отшвырнул на несколько метров.   К счастью или ужасу — Амон не успел понять — Сейдо был там. Никакой человек не выжил бы под такой тяжестью, но у мутанта был шанс.   Сейдо лежал уткнувшись лицом в закопченный почерневший песок — рука нелепо вывернута, опаленные волосы скрывают лицо. Ни звука, ни движения. Амон застыл не в силах заставить себя сделать хоть шаг: их маленький мир был невыносимо хрупким. До этого момента он не знал насколько. Одно жалкое сражение со вчерашними детьми — и где они оказались? Все, что они с таким трудом вырвали у судьбы, собрали по кускам, склеили, за какие-то несколько мгновений пошло трещинами и вот-вот рассыплется.   Остается шанс. Он должен сработать.   Он шагнул к Сейдо, опустился рядом на песок и перевернул — осторожно, чтобы не навредить больше. Тот казался окаменевшим, неживым.   — Сейдо, я здесь. — Голос был чужим, незнакомым. Амон убрал прилипшие к лицу волосы, провел ладонью по его щеке. Никакой реакции.   «Нет. Так не пойдет».   Он ударил Сейдо по щеке, потом по другой — не слишком сильно, но чувствительно. Повторил снова. Под ложечкой противно засосало — что если он...   Ресницы Сейдо чуть дрогнули и Амон сразу почувствовал, как напряжение внутри ослабло.   «Жив, все-таки жив».   Сейдо приоткрыл глаза, скользнул по нему мутным потерянным взглядом. Амон не удержался и притянул его к себе, заставил сесть. Сейдо глотнул воздуха, из горла вырвался хрип, он потянулся к собственной шее. В глазах отразилась паника. Амон стиснул его плечи, заставляя обратить на себя внимание — взгляд Сейдо не фокусировался, метался безумно, ни на чем не задерживаясь.   — Сейдо, Сейдо, смотри на меня! Ты можешь дышать, давай, дыши! — Тот наконец заметил его, но только сильнее схватился за шею. Амон отвел в сторону его руку. — Нет, это не поможет, надо глубоко вдохнуть, — и показал пример.   Сейдо попытался повторить, закашлялся, обхватил себя за ребра, морщась от боли. Амон наблюдал  с беспокойством, но продолжал говорить уверенно. — Все хорошо, это сейчас пройдет. Едва ли Сейдо было хорошо: когда горло прочистилось и кашель прекратился, он едва не завалился на бок — Амон удержал —  по-прежнему обнимая себя и тихо шипя.   Амон обругал себя дураком — сам же догадался, что массивная крыша навеса, сброшенная силой взрыва не могла не покалечить. Пусть даже мутанта. Он придвинулся ближе, потянул Сейдо к себе, прислонил к своей груди как опоре. Когда начал осторожно отводить в сторону его руки, крепко сжимавшие корпус, тот зашипел громче. — Что болит, говори. — Ничего. Нормально... все, — сквозь зубы выдавил Сейдо, втиснув в паузу между словами рваный судорожный вдох. Амон  разозлился от такого очевидного вранья и спросил более резко, чем собирался: — Только не ври мне, я все вижу! Грудь? Строгий голос подействовал. Сейдо прошипел: — Когда дышу и... говорю. Черт... и рука. — Он зажмурился, но продолжил: — Само пройдет… скоро. Амон прекрасно помнил, как это бывает. — Главное — успокоиться и дышать неглубоко. Если ребра не тревожить, станет легче. Рука, похоже, сломана и несколько ребер тоже. Остальное поймем когда встанешь. Оставалось только надеяться, что более серьезных внутренних травм не было. — Акира? — Сейдо нервно дернулся в объятиях и тут же прикусил губу, чтобы сдержаться. — В порядке. Они сидели еще пару минут пока Амон не решил, что сердце Сейдо перестало колотиться, норовя пробить его треснувшие ребра. — Давай встанем и проверим цело ли  все остальное. — Сейдо кивнул.   Им повезло снова: стоял он неуверенно, но новой боли не прибавилось. Значит, ноги и спина целы, а  это сейчас главное. Не успели они подняться, как подбежала Акира:   — Фургон! — крикнула Акира. — Мы еще можем спасти что-то!   — Должен быть еще охотник, который стрелял по нам! — Нет. Я убила девчонку сразу. Жаль не успела до выстрела, —  бросила им Акира и напомнила: — Фургон!   Девчонка. Поэтому такая маленькая. Но огнемет поднять смогла. В желудок будто провалился большой холодный ком, хотя кругом воздух плавился от нестерпимого жара.   ***   «Спасать нечего». Первая мысль Амона при виде полыхающего фургона отдалась болью в сердце. — Мы... Мы ведь не сможем потушить это? — проговорил рядом еле отдышавшийся Сейдо.   — Вытащим что успеем.   Девчонка-охотница не смогла удержать тяжелое орудие как положено, прицел отклонился и зажигательный снаряд прошел над фургоном. Почти. Горючая жидкость внутри все же взорвалась и подожгла кровлю. Батарея уже превратилась в раскаленный пластик, и должно быть, стекает сейчас по дальней стене. Пламя подбиралось к окну, лизало рамы, стекло громко треснуло. Сейчас вспыхнут шторы, постель, с за ней и шкафы.   — Там грибница! Успеем, пока горит пока только сверху. — Сейдо рванулся к фургону, бросив на ходу : — Надо намочить тряпку, завернуться, тогда я смогу...   Амон догнал его в три прыжка, успел поймать за руку, отшвырнуть назад.   — Сдурел?! Ты не успеешь вернуться: крыша рухнет, попадешь в самое пекло. Даже не думай! — Но там грибы! Наши! Которые я... мы... так долго... — он схватился за голову.   — Под тентом для мотоцикла — я собрал кое-какие вещи, пока вы ездили — вытащи их. Все оружие там. Я попробую забрать что-то из фургона.   Вещи, посуда, ценные баночки на кухне, припасы, одежда — что самое нужное, до чего он успеет добраться, из чего должен выбирать? Мысли крутились в голове бешеным хороводом, мешали друг другу. Он шагнул внутрь и едва не задохнулся от нестерпимого жара и густого едкого дыма. Амон вспомнил слова Сейдо и вылил на голову ведро воды.   Рядом возникла Акира:   — Я буду у двери. Кидай мне все, что найдешь. Быстрее!   Амон вытаскивал миски, мешочки, коробки и банки с кухни — все их небольшие запасы. Акира  подхватывала их и отправляла  на террасу — подальше от огня. На пол упал сверток, рассыпал по полу белые крупинки. Сахар. Придется обходиться без сладкого, мелькнула глупая мысль. Все это бесполезно: старую жизнь не унесешь с собой. Большой шкаф пылал, тлело одеяло на кровати. Дым повалил наружу плотным серым потоком, позади кашляла Акира. Амон опустился на колени, нащупал сундук.   — Хватит, уходи! — голос Акиры звучал глухо.   Еще немного. В сундуке одежда, какие-то тряпки, мешки — он уже не понимал что делает, только повторял одно — вынимаешь, бросаешь к двери. Снова и снова.   — Котаро! — Собственное имя звучало странно. Отрезвляло, как хорошая затрещина. — Выбирайся оттуда!   Она права. Нужно отпустить то, что уже не спасти. Но у самой двери, уже ничего не видя от едкого дыма, он сунул руку наугад и выудил с полки глубокую тяжелую плошку.   Акира схватила его за руку, потащила дальше от входа, будто ждала, что он вот-вот рванет обратно.   — Где Сейдо?   — Здесь я, — буркнул рядом недовольный голос. — Меня не пустил, а сам полез в самое пекло, да?   Они успели оттащить свое жалкое добро совсем недалеко, когда волна пламени выбила второе окно, вырвалась из двери длинным огненным языком, поползла по террасе.   — Нет. На вот, — Амон сунул ему в руку свою добычу.   — Что?... — Сейдо держал в руках плошку с землей и тонким зеленым ростком с зубчатыми листиками. Он осторожно поднес его к лицу. — Пахнет дымом.   Акира не одобряла бесполезную трату ресурсов, но Сейдо все равно отвоевал немного земли для кустика мяты. Росток оказался невысоким, но крепким и одуряюще пах в самую жару.   — Мы все пахнем дымом, — Акира отряхивалась от песка и копоти. Амон и Сейдо переглянулись: она так пыталась сказать, что все наладится или им показалось?   Сейдо обнял ладонями горшок с потрепанной мятой и сказал задумчиво:   — Я думал, мы сможем вернуться когда-нибудь.   ***   Фургон выгорел до самого основания — сохранился только черный, обглоданный огнем остов да закоптившаяся кладка колодца. Приближаться к пепелищу было тяжко — будто собираешься топтаться на чужой могиле. Гадко, несправедливо. Но не узнать, что сталось с плантацией грибов в подполе, они тоже не могли.   Бочка прокалилась насквозь, от нее шел тяжелый запах горелого печева. О грибнице можно было забыть, а землю они сейчас не смогли бы забрать с собой. Снова забросали люк тем, что раньше было их вещами, Акире не дали приблизиться, чтобы она не сделалась такой же черной.   Мне кажется, я и так пропахла гарью насквозь, подумала она.   Акира смотрела, как Амон заново прилаживал ручку к остывающему вороту колодца в надежде добыть немного воды, чтобы умыться. Колодец теперь возвышался среди пустыни рядом с пепелищем. Что-то всегда остается — ничто не исчезает насовсем.     Они почистили от песка мотоцикл, перебрали и сложили спасенные от пожара вещи. Кое-что все равно пришлось бросить — забрали только самое нужное.   Охотников похоронили в пустыне. На вид им было не больше шестнадцати, все мутанты. Пятеро мальчишек, одна девочка с аккуратной круглой дырой прямо во лбу. На их стороне была сила, задор юности и чувство неуязвимости. Действуй они более осторожно и переведи перестрелку в рукопашную, все могло бы сложиться иначе, но им не хватило опыта и навыка. Акира никак не могла пожалеть их. Нет, она не станет жалеть тех, стрелял по ее дому.   Лицо Амона было темным, по скулам ходили желваки. Он бы с ней не согласился.   Скоро ветер разметает насыпанные холмики и от этих детей не останется ничего. Рано или поздно время сотрет их всех, людей и мутантов, охотников, бойцов и мирных жителей, засыплет песком их следы. Ненасытная пустыня укроет все, что было их миром. Но пока они пока еще здесь. Акира подумала, что сделает все, чтобы так было и дальше.   Они закончили сборы, как сумели привели себя в порядок, вымывшись в ледяной воде. Маскировать колодец теперь не было смысла — разве что закрыть его сверху понадежней, чтобы не засыпало.   Все это время почти не разговаривали. Прощались — с изменчивыми дюнами, с пугающе притягательным морем, с беспокойным ветром, норовящим засыпать тебя песком, с тлеющими остатками фургона, который был их домом целый год. Незабываемый год, который изменил их всех. Акира окинула взглядом своих мальчиков, вспомнила какими встретила их здесь — по спине пробежал неуютный холодок. Теперь, год спустя, она порой видела тех же израненных, раздираемых противоречиями людей, но раны эти теперь почти затянулись и напоминали о себе лишь изредка, как фантомные боли.   Интересно, какой они видели меня тогда и видят теперь, внезапно пришло ей в голову. Надо будет спросить, подумала она, зная точно, что не станет.   Теперь их уединение и мирная жизнь закончились — через час их затянет ураган сошедшего с ума Города, где их сохраненные с таким трудом жизни не стоят ничего. Она взглянула на своих мужей — они были живым свидетельством того, что нас определяет не природа, а путь, который мы выбираем. А значит проблема вовсе не в «испорченных» телах и душах, не в ненасытной жажде убийства, а в том,  что мутанты оказались изгоями в их сжавшемся до предела мире.   Она закрывала глаза и увидела как наяву оживленные улицы, полные автомобилей, людей, сияющих огней и музыки. Теряющиеся в вышине небоскребы утопали в электрическом свете, а далеко, за облаками, парили самолеты. Дети плескались в морской прозрачной воде, и никто в этом мире не знал о голоде и жажде. Сейчас на руинах этого светлого радостного мира, люди легко забыли о человечности, когда кучка жадных до власти ублюдков из Цитадели указала им, кто повинен в их страданиях. Мутанты стали отверженными, а потом приняли на себя ту роль, что предложили им люди — озлобились, превратились в жестоких полуразумных созданий. Одно влекло за собой другое, повторяясь вновь и вновь. Выхода не было. Выход они должны были придумать сами.   Мир, который отвергает «чужих» , устроен неправильно. Акира понимала сейчас очень ясно — он изменится или погибнет.   Никто не изменит мир в одиночку, но их будет больше. Они станут воевать, если нужно, станут объяснять, если нужно, они пройдут весь Город и сообщат каждому человеку и мутанту: никому из нас не нужно это противостояние. Оно сильнее и разрушительнее страха, оно убьет нас скорее выдуманных опасностей.   Мы должны перестать видеть уродство друг в друге, и начать видеть красоту — ее и так осталось слишком мало — должны перерасти страх и увидеть возможности. Сама идея о том, что можно превратить одно в другое слишком похожа на чудо, так что от одной мысли у Акиры кружилась голова. И именно сейчас Акира захотела довериться этому ненадежному чувству.   Она обняла себя за плечи и стояла так, бесшумно подошел Амон, положил руку ей на плечо и прижал к своему горячему боку, потом они затащили в свои объятия и Сейдо, обвили его руками — Амон за плечи, Акира — за талию. Они смотрели в полную спокойствия слепяще белую даль, чуть дрожащую у горизонта. Им не нужны были слова. Хотя бы сейчас. Нагруженный мотоцикл поднял плотную волну песка, тяжело стартуя с места, полетел между холмами к далекому призрачному Городу. Следом разносится запах нагретого металла и мяты, и можно было представить, что в высоком чистом небе их сопровождают давно исчезнувших чаек или стая странных металлических птиц, чудом залетевших сюда из потерянных далеких веков.