Дана

«О, вот молодец Макс, закамуфлировал номера! Хотя теперь это уже и не так важно, но все равно светиться – почему-то не хочется. А где он сам-то? Ладно, разберемся, сначала DEX΄а надо отправить назад.» — DEX, клади Irien΄a вот сю… «Заднее сиденье застелено пленкой… Максинька! Мой хороший… Это ж он по собственному опыту... В каком же состоянии забирали тебя, бедный мой. Как же хочется их действительно убить! Один приказ Максу… Тихо, молчи, Даниэла, совсем рехнулась?!» — Сюда клади, на сиденье, на пленку. «На пленку, черт, черт!..» Все, спасибо, иди обратно, выполняй приказ, возвращайся. «Тебе хорошо, ты только охранник, а не секс-игрушка. И что мне теперь делать, где искать Макса?» — Макс! Ты меня напугал. Где ты прятался? Садись скорей, взлетаем. — Приказ исполнен. Там есть экранирующий забор, не хотел, чтобы охранный DEX опознал меня. Воровать не придется, купила? — Купила. За очень маленькие деньги. — Это хорошо? — Нет. Это плохо. Это может значить, что он в очень плохом состоянии. — Он да, в очень плохом состоянии, я уже просканировал: множественные внешние и внутренние повреждения, есть совсем свежие, энергия на границе функционирования, и еще потеря крови – при таком низком уровне энергии импланты не останавливают кровотечение. Нужно максимально быстро к доктору. — Я к нему и лечу. Контролируй Моль. Ты поэтому взял покрывало? Догадывался? — Да. У этой ткани хорошие впитывающие свойства. У меня не было, я испортил покупателю обшивку на сиденьях. «Хочу убивать!» Он не сможет регенерировать. Жизнедеятельность будет полностью прекращена и процессор заглохнет через 23-24 минуты, нам лететь 17-18 минут, диагностика займет не знаю, сколько минут. Не успеть. — Хозяйка, мы не сможем успеть. Он отключится раньше. Система считает, что следует найти мусоросжигатель. — Это система сказала? Не верь! Система не понимает! Люди борются до конца и даже иногда после конца, и побеждают. У нас должно получиться! — Энергии на регенерацию нет, процессор скоро отключится. — Неправда, не верю. Макс, ты говори с ним. Говори! И по связи, и вслух, говори. И не думай о том, что он не слышит. Обещай ему все, что ты можешь придумать. Что все будет хорошо, что никогда не будет больно, что ни один человек больше не притронется к нему, чтобы причинить вред, что никто никогда не будет больше заниматься с ним сексом. И еще что у него будет свой собственный терминал, и все программное обеспечение для разработки игр, и любые игры, и все, что ему нужно, чтобы играть. И своя комната, и своя кровать, в которой он будет спать один. И терминал прямо в его комнате. Захочет – и не будет из нее выходить. Захочет – в любое время выйдет. И никого не нужно будет бояться, его не будут бить и насиловать, и наказывать тоже не будут! Говори с ним, Макс, держи его. Говори. Держи. Мы уже скоро. — Марм, слышишь меня? Выкатывай гравиносилки, мы на подлете, будем через три минуты, у нас тяжелый, нужна реанимация. Irien. Нужно, чтобы он жил. /Моль, маленький Моль, не бойся, помнишь Милашку? У меня теперь хорошая хозяйка. Она купила тебя. Она защищает киборгов и не занимается с ними сексом, с тобой она тоже не будет. Она никому не разрешит это больше, и не разрешит делать тебе больно. Тебе снова будет хорошо. У тебя будет свой терминал, своя комната и своя кровать, ты будешь спать в ней один. А клиентов не будет. Она хорошая, она купит тебе все ПО для разработки игр, и все игры, ты будешь играть и придумывать игры. Она разрешает мне рисовать, Моль, я рисую картины. Мне больше не нужно скрываться и рисовать на овощах. И она знает, что я сорванный, и не уничтожила, а хочет, чтобы я жил. И ты чтобы жил – Моль, ты живи, тебя будут чинить. Ты живи, ты принимай сообщение, ты живи, теперь нужно жить, теперь у тебя будет хорошая жизнь. Ты слушай, слушай меня. Всё будет хорошо./ Долетела за 13 минут 26 секунд. Даже я бы не смог. «Ну, где он? А вот, у входа!» — Давай Макс, помогай доктору. И говори с мальчиком, говори. Даже когда он будет в регенерации, в капсуле – говори, хоть по связи, хоть вслух, чтобы он знал, что ты рядом. Он не должен тебя бояться, он поверит тебе. Говори с ним. Он слышит, ты не думай. Говори, держи его. «А я тут побуду. Во флайере. Пореву. Блин! Я не могу! Не могу! Не могу… Если бы я хоть не успела его увидеть, а я видела… этого ребенка... видела, – и что с ним сделали, тоже видела… и ведь видела даже – не всё… Не могу больше. Проклятые! Я хочу домой. Ларри!» СУББОТА, ВЕЧЕР — Ну, что я могу сказать, подруга. То, что вы привезли… В общем, я буду с этим работать. И хочу сказать, что еще буквально минут через десять – и работать было бы не с чем. Моль должен был полностью прекратить жизнедеятельность через 9,4-10,35 минут. Он хороший доктор, очень точно для человека определил время. — Просто нечего было бы реанимировать. Получилось, как в плохих романах: в последний момент. Но это плохо для романов, однако очень хорошо для жизни. В том числе – для жизни этого малыша-альбиноса. Кстати, удивительный экзот: черноглазых альбиносов в природе не существует, это можно было сделать только с химерным генотипом, и то я не очень понимаю, каким образом. Впрочем, я специалист не по генетике, а по возвращению к жизни попадающих в мои руки носителей генотипов. Вот и буду продолжать по своей специальности. — Марм, пожалуйста. Мальчик выживет? — Дана, пожалуйста. Если бы у меня не было уверенности в достаточно высокой степени вероятности, что “мальчик” не только выживет, но и очень прилично восстановится, я бы давно уже тебе об этом сказал. — Мармадьюк. Ты, наверное, очень хороший врач. Но ты все-таки садюга. Это я тебе определенно заявляю! — Ты пей, пей микстурку-то, пей, не стесняйся. Тот укол, который я тебе засадил, уже потихонечку отходит, так что пей микстурку, а то снова в истерику скатишься. Скатишься – и закатишь нам тут ее. Хорошо, у Макса датчики, он твое состояние просек и мне доложил. А то ведь нехорошая ты была полдня тому назад, нехорошая. Легко могла уйти в серьезную депрессию, он мне твои показатели сбросил. Нельзя так, подруга. Пей микстуру, она вкусная. Я потом тебе еще укольчик сделаю, и таблеточки дам. А киборг в систему забьет контроль за приемом. Он у тебя молодец, меня слушается. Хорошие программки в его бо́шке стоят, очень хорошие. «Намекает. А что я могу сделать? Пусть намекает, прорвемся. Да и нормальный он, не-Bond, не заложит. Или все-таки Bond? Ха-ха-ха. Не смешно. Спать хочется.» — Это не программки, Марм… Ну, то есть, конечно, программки, но не только в них дело. Это я ему приказала тебе управление дать. Третий уровень. Макс, подтверди! — Подтверждено. Мармадьюку Уэйнрайту был присвоен третий уровень управления. “Был”, конечно. Две секунды назад. /Моль, все будет хорошо. У тебя теперь новая хозяйка, она хорошая, и не делает больно. И она разрешит тебе играть в игры и даже их придумывать…/ — Но, вообще-то, пока ты сюда ко мне будешь подкатывать на укольчики. Утром и вечером, утром и вечером. Завтра воскресенье, так что специально прилетишь два раза, а потом перед и после работы забегать станешь. Потому как киборга твоего я у себя пока оставляю. — Почему? «Что он собирается с ним делать?» — А потому, подруга, что посмотри вот на эти экранчики. Цвет линий видишь? Переход как в радуге, заметила? Как линии начинают желтеть или оранжеветь – нехорошо в регенерационной капсуле. Пока в сине-зеленом спектре – дела идут неплохо. Чем синее – тем лучше. Фиолетовый – вообще идеально, из капсулы надо гнать. Мы обычно на синем или даже голубом выпускаем – люди уже в сознании, и в капсуле тосковать начинают. Пусть лучше чуть медленнее долечиваются, но психологически комфортнее. Вот и смотри, внимательно смотри. Только молча. «Что он хочет показать?» — Смотрю. Молчу. — А ты, Макс, пока расскажи нам, сколько минут хозяйка твоя одна оставалась во флайере – на меня смотри, по протоколу! – и сколько минут после укола в себя приходила. Помнит система? Вот, помнит. Да все уже, можешь не смотреть. Ты, Дана на экраны смотри и допивай микстуру. /Моль, мне нужно было отвлечься. Здесь доктор. Он меня починил, и тебя починит. Ты обязательно восстановишься. Мы с хозяйкой тебя ждем. Она точно хорошая. Немножко глючная, таких людей больше нет, но все понимает. Когда я картины рисовал, она их поняла, все. Помнишь, я тебе рассказывал, как я на овощах рисовал, а потом их съедал, чтоб никто не увидел и не догадался, а теперь я не прячусь, я все нарисованное показываю хозяйке, вот и тебя нарисовал и показал – а она решила, что нужно спасать, потому что ты разумный… Ты не бойся, теперь тебе ничего бояться не нужно, тебе только жить нужно, Моль…/ — А теперь я хочу попросить Макса, чтобы он пленку из флайера принес, она в крови и сперме с мальчишки, нужно ее здесь утилизировать. Сбегай, Макс, быстренько. Почему задержка? — Данный приказ не относится к пулу приказов, определенных хозяйкой как обязательные для исполнения приказы объекта “Мармадьюк”. «Не хочет. Я поняла, почему он не хочет. Он на связи с мальчиком. Напрягся, сопротивляется приказу. Тим рассказывал, это ужасно тяжело выдерживать.» — Отмена приказа, Макс! Не нужно никуда бежать, оставайся здесь. Я все поняла, Марм. Не знаю, как это у них получается, но, видимо, маль… Irien в капсуле чувствует присутствие здесь другого киборга, а когда связь нарушается, его состояние дестабилизируется, так? Ты меня убедил, Макс остается у тебя. А ты что, не будешь уходить домой? — Я? Буду, конечно. Вот увижу, что в капсуле дело надежно пошло – и буду, автоматика сама пусть работает. А пока… день-два-три, ты уж извини, мы с твоим Максом тут поживем. А ты топай давай домой, нечего тебе тут подвисать. Топай, топай, тебе отдохнуть нужно, выспаться, успокоиться. Мы большие мальчики, справимся, у меня тут все, что для жизни необходимо, имеется, включая кормежку. Давай, Дана, лети домой, я серьезно. Я с тобой выйду, пленку эту, действительно, заберу в утилизатор. Покрывало, извини, уже там. — Хорошо, я поеду тогда. Макс! Будь умницей, веди себя хорошо. «Веди себя правильно, мой хороший. Не спались.» — Приказ принят. Не волнуйся, хозяйка, я не спалюсь. Я буду самым правильным киборгом в Галактике. ВОСКРЕСЕНЬЕ, УТРО — Ну, какие могут быть новости! Все идет как идет, в нужном направлении. Без изменений, и это хорошо. Так что подставляй свое белое плечико под укол, и уматывай, не отвлекай парней, у них тут свои отношения, нам с тобой непонятные, но для пациента полезные. А это что? — А это мои отношения, для вас полезные. Сами посмо́трите. Завтрак вам и обед. Все, ушла. ВОСКРЕСЕНЬЕ, ВЕЧЕР — Ужин привезла?! Молодец, подруга, понимаешь мужскую душу. Макс твой, кстати, трескает, как не в себя. Видать, пациент из него энергию тянет. Не тянет, нет. Но я поддерживаю постоянный коннект, а это требует энергии, и я не спал уже больше суток, и пока еще спать мне нельзя. Поэтому нужно восполняться путем приема пищи. Хозяйка привезла правильную пищу, энергетически сильную. Хорошо, что доктор разрешает мне ее есть. — Марм, пусть трескает, раз система требует. И ты трескай тоже. Давайте, ремонтируйте мне мое дорогостоящее имущество. — Ну, тогда дай-ка, я тебя диагностом… Нормуль. Ты тоже движешься в нужном направлении. Подставляй плечо… Молодец! Кстати, заметь: я не спрашиваю, зачем ты приобрела Irien΄a, да еще в таком состоянии, да еще псевдотинейджера. — Ох, не спрашивай лучше. Если бы я знала сама… Собственно, жалко было красивую машинку в утилизатор. — Ох, уж эти самаритянки. Ладно, не отвлекай мужиков от еды. Топай домой. ПОНЕДЕЛЬНИК, ВЕЧЕР ПОСЛЕ РАБОТЫ, ДОМА «Ничего нового. Мармадьюк говорит, Irien выживет и более-менее восстановится. Макс прошел через подобное. Хорошо, что я не знала, я начала бы его жалеть, а не учить, и только напортила бы. “Моль”… Какое мерзкое имя. Но и Альбус, “Белый”, тоже не очень-то. Ладно, этот вопрос не актуален пока. Надо, чтобы он очнулся. И надо мужчинам на завтра еду наготовить. Видела я запасы у Марма… пайки… Фу. Вот отдаст Моля – пусть пайки лопает, без меня. И без Макса. А пока – будут оба нормально питаться. Я так решила. Мамочка, почему я считала тебя занудой, а? А, знаю: сдуру. Мамуууль, я соскууучилааась! Пойду позвоню.» ВТОРНИК, ВЕЧЕР ПОСЛЕ РАБОТЫ, У МАРМАДЬЮКА — Э! Кофточку расстегивать не нужно, не искушай мое мужское достоинство, больше можешь мне свое плечико не подсовывать, ты вполне регенерировала. И забирай свое засыпающее на ходу оборудование. За штурвал его не пускай, сама поведешь. — Завтра привезти? — Подруга, просто поспать я бы его и тут уложил. Он мне здесь больше не нужен. Мы проверили: парень в капсуле стабильно в зеленой зоне. Дальше пусть все идет своим чередом, слишком сильно ускорять регенерацию тоже не нужно, организму такие нагрузки совсем не полезны. К жизни вернулся, теперь пусть справляется сам. Все, привет горячий! «Умница мой, почти четверо суток не спал, удержал-таки мальчишку.» — Макс, Максюша, просыпайся! Надо дойти до кровати. Макс, ну давай… «Н-да… Вот что значит отключить приказы. Приказать, что ли?» Ладно, здесь тоже спать можно. Сейчас кота твоего принесу. СРЕДА, РАННЕЕ УТРО — Даниэла, ты на работу еще не вылетела? Отлично. Твоя собственность в себя пришла. Да, часа три назад. Ну, вот валандаюсь с ним. Давай-ка, подруга, твое старшее оборудование снова ко мне. У них на пару хорошо получается. СРЕДА, УТРО, ВО ФЛАЙЕРЕ — Я ничего не понимаю, Макс. С одной стороны, он пришел в себя. С другой – Марм просит тебя приехать, значит, что-то идет не так. — Мы уже подлетаем. Сейчас информация будет получена. СРЕДА, УТРО, У МАРМАДЬЮКА — Иди, Макс, общайся с ним. Я не знаю, как и что вы с ним делали, но ты определенно хорошо на него влияешь. Ты управление не отменяла, подруга? — Нет, не успела пока. А что происходит, Марм? — А происходит то, Дана, что, судя по показаниям приборов и анализам на гормоны, он боится. — Боится? Кого? Тебя? — Дана, он БОИТСЯ. Ему СТРАШНО. Он на грани паники. И я прошу, чтобы Макс его успокоил, пока эта паника не привела к летальному исходу. — Иди, Максим, все нормально, конечно иди. И снова слушайся доктора, подтверди управление. — Управление подтверждено. — Ты не знаешь, как его лечить, да? Из-за того, что он Irien? — Ты не поняла? Так и не въехала? Или это у него какая-то фантастическая программа – или… Дана, а как ты считаешь, разумных киборгов нужно сразу утилизировать, или чуть погодя? — А… твоё мнение, Марм? — А мое мнение вот такое: хватит уже друг друга прощупывать. Ты купила разумного киборга. Я не знаю, понимала ты это, или нет, но теперь шило вылезло из мешка. Никакая программа не даст панической атаки, а я выводил его дважды за три часа. Я хочу знать, что ты собираешься с ним делать, и, если у тебя планы на ликвидацию, я этого не допущу, выкуплю у тебя за какие хочешь деньги. — Не нужно выкупа́ть, доктор. Чини давай уже. Мне улетать через три недели, надо, чтобы к отлету он в хорошей форме был. Чини. Лечи, то есть. Чинить Никита будет, программный наш гений. «Или, может быть, уже до Кая потерпим – посмотрю.» Ты у нас гений медицинский.