На берегу неба...

В центре комнаты стоит гроб. Он открыт. Внутри тело совсем молодой девушки, внешность которой даже сейчас остается уникальной. В морге ее накрасили, но теперь ее красота стала тусклой из-за бледной кожи. Над ней склоняется мужчина, явно запутавшийся в своих мыслях. По нему видно, что ему тяжело — глаза красные, но слез нет. За плечо его придерживает пожилая дама, которая явно приходится ему мамой, так как она часто берет парня за руку, поддерживая и помогая. Не так далеко стоят две девушки: одна русая, а другая блондинка. Их глаза полны слез, но они стараются держаться. На диване у окна мы наблюдаем за людьми очень похожими на покойницу, они же смотрят на гроб с какой-то опаской, будто не сожалея о потере. Неожиданно мужчина срывается и из его груди издается мощный вопль, полностью заполняющий пространство. Атмосфера будто пропитана смертью, настолько сильно скорбят близкие. Пожилая женщина опускается к нему, крепко обнимая и заключая в свои объятия. — Почему она? Почему он ее забрал, мам? — задает вопрос он, на который никто из присутствующих не сможет ответить. Разве что Господь Бог. — Она спешила ко мне. Она хотела сказать, что любит меня. Я тоже люблю ее, но я не успел. Не успел ответить ей. — Пойдем, милый, — мама старается аккуратно помочь мужчине подняться, но он вырывается из ее рук. — Еще пару минут, пожалуйста, — шепчет он, снова склоняясь над гробом. — Не могу в это поверить. Не верю, что ее больше нет, — вырывается у него, из-за чего русая девушка Аня начинает громче всхлипывать.

***

— Дмитрий Николаевич, вы должны…— две блондинки уже битый час уговаривают меня открыть им ворота, но я не хочу никого видеть сейчас. — Меня нет, — хватаясь за микрофон на охране, отвечаю им я. — Если ты сейчас же не откроешь эту чертову дверь, то я сама ее выломаю, — заявляет Рудковская, как дверь перед ней тут же распахивается. Подхожу к огромному окну во всю стену, чтобы лучше видеть гостей. По лицу Яны тут же замечая, что зря открыл ей. — Дима, черт, прошел месяц, — она заходит внутрь, командуя Мише тут же собрать все бутылки и окурки с пола. — Ты должен вернуться. — Я никому ничего не должен, — отзываюсь я, хватая новую бутыль с виски и падая в удобное кресло. — Завтра продолжаются съемки «Голоса.» У тебя контракт, помнишь? — Яна садится напротив меня, бросая это. — Значит я не вернусь, — кидаю я, делая большой глоток едкой жидкости. — Дим, — тихо говорит она, присаживаясь рядом и аккуратно забирая у меня алкоголь. — Она бы этого хотела, не простила бы тебе уход со сцены. Джуля была твоей фанаткой, так вернись же ради своих поклонниц, — толкает речь она, резко поднимаясь, дабы я не успел опомниться и вернуть свою бутылку. — Ладно. Хорошо. Пусть присылают водителя. И… Фишер, задержись, — сдаваясь выговариваю я, все же поднимаясь за новой бутылкой спиртного. — Миша, завтра меня не будет, но ты следи за ним, поняла? — уже на выходе снова командует продюсер. — Подай мне бокал. — Но Яна Александровна сказала, что… — Мне плевать что она сказала! Ты работаешь на меня! Подай мне чертов бокал! — прерывая девушку, срываюсь я, немного пугая ее. Она тут же выполняет приказ, отводя глаза в сторону, будто опасаясь меня. — Дмитрий Николаевич, вас заберут завтра в 9 утра, у вас примерка костюма в 9:30, а в 10 уже начало съемок. — Бла-бла-бла, — передразниваю я, доставая сигарету из пачки перед собой и тут же закуривая ее. — Ты счастлива? Тебе нравится эта работа? — Я, извините, я не должна… — Сядь и ответь на мой вопрос, Фишер, — девушка сразу же присаживается напротив меня, убирая все документы и мобильники на стол. — Да. Счастлива. У меня удивительный муж, мы познакомились в Париже. Вы очень талантливый человек, Дмитрий Николаевич, и мне действительно нравится моя работа. — Тебе нравится прислуживать и выполнять все мои прихоти? — снова непонимающе спрашиваю я. — Я не это имела ввиду, — она снова поднимается, извиняясь передо мной непонятно за что. — Тогда не сиди тут со мной, езжай к мужу, — мямлю я, делая глубокую затяжку, которая доставляет мне только кайф, проводя его в самые легкие. — До завтра, Дмитрий Николаевич. Этот дом. Раньше он нравился мне, а теперь он сводит меня с ума. Здесь так пусто и одиноко. Тушу сигарету, оставляя ее в пепельнице. Допиваю остатки виски и перевожу внимание на часы. Уже час ночи, надо хотя бы постараться уснуть. На кухне нахожу баночку снотворного, глотаю сразу две таблетки, и поднимаюсь в спальню. Каждый божий день перед сном я вижу одно и тоже. Это прекрасное кафе с таким интересным интерьером и изысканным названием «Пушкинъ». Я приехал туда куда раньше ее, боялся опоздать. Заказал кофе и ждал. Я не надеялся, что она приедет, но все же думал, что она вот вот появится тут. Дверь распахивалась снова и снова, но ее не было. Мобильник вибрирует и я сразу же достаю его, устремляя внимание на экран. Это она. — Да, Джуль, — радостно отвечаю я. — Дим, я тоже тебя люблю. Я приехала и скоро буду. Только не ухо… — на этом моменте связь прерывается и я больше не слышу ее ангельский голос. Почему я больше не слышу его? Осматриваюсь по сторонам в поисках девушки, но ее нигде нет. Она так и не зашла в кафе. Делаю глоток горячего напитка и начинаю смотреть куда-то вдаль, хоть и не особо много вижу из-за сильного дождя. Мое внимание привлекает толпа людей, которых становится всё больше. Смотрю на часы. 18:45. Где же она? Начинаю набирать ее номер, но слышу лишь: «Абонент недоступен. Пожалуйста, перезвоните позднее.» Не могу больше ждать. Поднимаюсь, оставляя деньги под кружкой, и пулей выхожу из ресторана. Неужели она не приедет? Она не смогла простить меня или просто не любит? Но ведь ее слова… Я тоже тебя люблю. Людей перед кафе становится все больше и я присоединяюсь к толпе, узнавая что же там произошло. — Девушку сбила машина. Вызвали скорую, но боюсь, что тут уже некого спасать, — сразу же отвечает мне какая-то старушка и я лишь ускоряю темп, приближаясь к огороженной территории. Джуля. Это была она. Истекала кровью. Лежала тут на мокрой земле под этим проливным дождем. — Пустите меня, пустите меня к ней, — вырвалось у меня, как только я заметил охрану. — Джуля, нет, только не это, — слова сами улетают в воздух, но полиция останавливает меня. — Мы не можем пустить вас к пострадавшей, — говорит высокий мужчина, придерживая меня за плечи. — Пустите меня, — снова кричу я, вырываясь на этот раз и всё же прорываясь к ней. — За что? Как это могло произойти? — будто спрашиваю я Бога, падая на колени перед еще теплым телом девушки.