Поймай меня, если хочешь

Ким Тэ нисколько не смущал пристальный взгляд Труди, которая стояла, облокотившись на стойку и время от времени насмешливо фыркая. — Ты что это, — лениво протянула она, — снова решила на всякий пожарный с собой весь дом захватить? Тэ пожала плечами. Подколы Труди не менялись из года в год, но сложно было её винить за подобную тягу к глупым шуточкам. Всё-таки в период торгового затишья в Гудспрингсе становилось настолько скучно, что даже саму Тэ, любящую покой и однообразие, иногда съедала тоска. — Запасов еды на неделю, — не успокаивалась Труди. — Как в тебя столько влезает, ты ведь размером меньше геккона! Тэ погрозила ей пальцем и, затянув дорожный мешок, с удовлетворением похлопала его по боку. — Снова собираешься взять Чим-Чима? — Тэ кивнула. До кладбища Гудспрингс идти было не больше часа, но для тщедушной и вечно болеющей девушки даже такое расстояние казалось порой непреодолимым. — Верни старичка живым и здоровым. На нём ещё пару лет пахать можно. — А как по мне, так Чим-Чима давно пора отпустить, — возразила Тэ. — Столько лет кормить пол-Гудспрингса… Теперь он, конечно, уже совсем не тот. Труди печально улыбнулась. — Я бы и рада, но сама понимаешь, заменить его некем. Так же, как и тебя, Ким. Так что будь осторожна. — Это всего лишь кладбище, Труди. Я бываю там слишком часто, чтобы за меня переживать. Труди могла бы и поспорить. За то время, пока она была хозяйкой салуна «Старатель», ей не раз пришлось распрощаться с горожанами, которые всего лишь отошли за десяток километров от границ города. С кем-то порезвились Великие Ханы (будь на то воля Труди, она бы назвала их «трусливые свиньи»), кого-то угнал в рабство Легион, кому-то не повезло встретить на своём пути выводок радскорпионов или наступить по неосторожности на мину. Так что малышка Тэ, конечно, была в опасности каждую секунду, которую проводила вне Гудспрингса, и Труди всегда хотелось, чтобы она быстрее вернулась. — Я буду в порядке, обещаю, — Тэ обернулась у порога и помахала Труди рукой. У женщины за стойкой вдруг защемило сердце: ей на секунду показалось, что она видит не свою воспитанницу, а какой-то зыбкий силуэт, норовящий исчезнуть в любой момент. — Конечно, — хрипло проговорила Труди, а когда Тэ уже скрылась из её вида, крикнула ей вдогонку, чтобы она захватила хотя бы винтовку. Но Тэ уже громко свистела на улице, подзывая старого Чим-Чима. Брамин шёл медленно и лениво, пока его правая голова не посмотрела заплывшими подслеповатыми глазами в сторону девушки. Едва Чим-Чиму удалось рассмотреть, кто посмел потревожить его покой, как он ускорил шаг. — Привет, малыш, — Ким Тэ почесала его голову, всю в больших шишках и укусах, и протянула ему кусок моркови. — Сегодня мы с тобой прокатимся до кладбища, ты не против? Чим-Чим махнул обеими головами сразу и пошёл к стойлу, где его ждала скрипящая телега. Ким никак не могла надивиться этому разумному старичку — он будто бы и правда понимал каждое слово, которое ему говорили. — Когда вернёмся, я дам тебе немного сахарных бомб, — пообещала она, запрыгивая на телегу, и Чим-Чим радостно фыркнул. Путь до кладбища занял немногим больше получаса — Чим-Чим сегодня двигался особенно резво и без всяких понуканий. Несколько раз Тэ чуть было не задремала от мерного скрипа телеги и глухого цокота копыт о пыльную дорогу, но пребольно щипала себя за руку, потому что знала, что Чим-Чим может увлечься и увезти её совсем в другую сторону. — Постой пока здесь, — попросила она, отведя брамина чуть в сторону от могил. — Нехорошо топтать землю мёртвых. Сама же Тэ отправилась к скромному постаменту, стоявшему на пригорке. На нем не было ничего, кроме трёх кривых букв КИМ, которые она выцарапала лет десять назад и с тех пор иногда обновляла их. — Здравствуйте, мама и папа, — она поклонилась и принялась накрывать жертвенный обед на небольшой скатерти, которую постелила прямо на могильную землю с едва пробивавшимися наружу ростками колючей травы. — В этот раз я приготовила все сама, вы можете гордиться. Но свинину с бобами мне помогла сделать Труди. Она сказала, что вы должны любить бобы. Наверное, потому что я тоже люблю бобы. Фрукты Тэ выложила полукругом и залюбовалась тем, как сервировала импровизированный стол. Наверняка родители похвалили бы её, если были бы живы, но сказать точно она не могла. Ким Тэ их почти не помнила, и этот странный ритуал, который она выполняла дважды в год, был одной из немногих нитей, связывавших её с Ким Чжоном и Ким Джессикой. Положив на скатерть вилку и ложку, она опустилась на колени и сделала несколько поклонов, каждый раз касаясь головой сухой земли. — Благодарю вас за то, что дали мне жизнь, — на этом месте Тэ всегда запиналась, потому что, говоря по правде, не знала, чем ещё она обязана своим родителям, покинувшим её так рано. — И за пип-бой спасибо… Наверное. В общем, приятного аппетита, мама и папа. Она отвернулась и зажмурила глаза. Хотя она прекрасно знала, что за спиной просто шуршит ветер, она все равно не могла избавиться от мысли о том, что её родители в самом деле спускаются с небес, чтобы попробовать неумелую стряпню своей дочери. Ким Тэ всегда давала им пять минут, после чего заворачивала еду в скатерть и спускалась ниже, чтобы самой доесть «благословленную» духами еду. Вроде бы именно так она и должна была поступать — во всяком случае, это твёрдо засело в её голове из-за одной единственной сказки, которую мама рассказывала ей перед сном и которая не выветрилась из памяти со временем, как все остальное. Сказки про злых Чертей и добрых жителей убежища номер 3, впустивших врага в свой дом. Про сколько-то там раз прабабушку Ким, которой удалось избежать кошмарной участи и тем самым дать роду Кимов шанс существовать до сих пор. — Мы должны почитать её дух, — говорила мама Джессика и целовала Тэ в лоб. — Эти древние обычаи были в ходу до войны. Ким Тэ попробовала немного пюре и поморщилась. Оно отдавало кислым и вообще не заварилось до конца, но выбрасывать его, особенно сейчас, после того, как его попробовали духи, было бы непродуманной тратой ресурсов. Поэтому она потихоньку поглощала его, стараясь заедать каждую ложку небольшим количеством свинины с бобами. Когда становилось совсем невыносимо, она делала перерыв на фрукты, от которых пип-бой, лежавший на дне мешка и тщательно завёрнутый в тряпьё, трещал так сильно, что это начинало её раздражать, и она уже жалела о том, что однажды сумела его починить. — Долбаный пип-бой, — Тэ с удовольствием произнесла первое слово, будто смакуя его. Труди не терпела ругательств в своём присутствии, а вот Тэ очень нравились грязные словечки. И сейчас она бы с радостью вывалила весь свой словарный запас, если бы вдруг не почувствовала, как что-то ударило её по затылку — сначала один раз и, прежде чем она успела повернуться, второй, с куда большей силой. Прежде чем свет померк в её глазах, она успела разглядеть лишь небольшую фигуру человека, который занёс руку с зажатым в ней камнем, чтобы завершить начатое. Но третьего удара хрупкой Ким Тэ, «бумажному человечку», как величали её в Гудспрингсе, не понадобилось. Чим-Чим всегда громко мычал на незнакомцев, но в этот раз не издал ни звука. Ким Тэ очнулась ровно в тот момент, когда фигура, незадолго до этого ударившая её по голове (или задолго? Как Тэ могла знать, сколько она провалялась без сознания?), скармливала брамину сахарные бомбы. — Ему нельзя сейчас, — почему-то именно это больше всего беспокоило Ким. Только предупредив незнакомку — постепенно возвращавшееся зрение позволило ей сделать вывод, что напала на неё девушка — она дотронулась до головы, чтобы обнаружить на ней тёплую пульсирующую рану. — Вот черт, да ты меня убила, сволочь! — Извини, я немного перестаралась, — девушка отвлеклась от Чим-Чима, чтобы подойти к Ким и усадить её, облокотив спиной на большой камень. — Что ты делаешь? — спросила Тэ, которой отчаянно хотелось сопротивляться тому, что с ней обращаются, как с куклой, но силы на это не было никаких. Незнакомка оттянула ей нижнее веко, и скосив глаза, Тэ успела заметить на её руке клеймо с именем, наполовину содранным. Оставшиеся буквы читались с трудом, но Тэ все-таки напряглась и разобрала их. — Что ты делаешь, Фани? — Вот же, — первым порывом девушки было прикрыть клеймо, натянув на него рукав ветхой рубахи, которую она взяла непонятно где — даже Черти одевались лучше — но позже она поняла, что смысла в этом уже нет. — Лучше забудь, что увидела. И не дергай так глазами, я никак не могу понять, действует ли уже стимулятор. — Я и не дёргаю, — возмутилась Тэ. — Только смотрю на тебя. Зачем сначала бить по голове, а потом лечить? — Если ты не чувствуешь, как быстро вращаешь глазами, значит он уже делает своё дело, — Фани взглянула на неё и тут же быстро отвернулась. — Я не хотела бить так сильно, извини. У меня не было другого выбора. — Почему бы просто не поговорить? — когда Фани отошла, Тэ прищурилась, чтобы лучше рассмотреть её. Сперва она приняла девушку за рейдера-одиночку, но теперь была почти что уверена в том, что перед ней рабыня Легиона, о чем недвусмысленно говорили клеймо и украденная у легионеров старая рубашка. — Разговорами тут не поможешь, — Фани схватила вещевой мешок Тэ и забросила его на телегу. Только тогда Тэ заметила, что часть содержимого валяется на земле. — Мне правда очень стыдно. Я оставлю тебе немного крышек, но остальное мне придётся забрать. Ты ведь из Гудспрингса, верно? Доберёшься туда, как только действие стимулятора закончится. Долбаный стимулятор, подумала Тэ. Конечно, он вылечит рану на голове без последствий для здоровья, но ближайшие пару часов она проведёт словно в тумане, слабо соображая, что происходит. — Ты бежишь от Легиона, да? — спросила Тэ, едва собрав буквы в слова. — Никто тебя от них не защ-щ-щ-щитит. Фани ничего не ответила, только подошла к ней снова и принялась расстегивать пуговицы её куртки, а затем стягивать с неё комбинезон. Тэ чудом сумела сконцентрироваться и дернуть грабительницу за серёжку, отчего крючок, державший её в ухе, разогнулся, и она осталась в руке Тэ. — Ну чего же ты, — с укором проговорила Фани, но пропажи серёжки, похоже, не заметила. — Мне просто нужна твоя одежда и твой брамин. Хотя я бы не стала называть Чим-Чима твоим, все-таки он достояние Гудспрингса. — Как и я, — Тэ совсем не хотела произносить подобное, но язык, как и разум, больше ей не подчинялся. Что-то в словах Фани царапнуло ей слух, и в первую секунду ей даже показалось, словно она почти ухватила эту деталь. В следующее мгновение Тэ посчитала это сущей ерундой и поспешила забыть ненужную информацию. — Охотно верю, — Фани даже несколько раз кивнула и сбросила рубашку, под которой не оказалось никакого нижнего белья. Увидев её обнажённое тело, покрытое старыми, уже превратившимися в шрамы ранами, и совсем свежими, Тэ вдруг глупо хихикнула. Только через какое-то время она осознала, что пускает слюни — они текли по подбородку противной тягучей дорожкой, и вытереть их не было никакой возможности: поднимая руку, Тэ постоянно промахивалась мимо собственного лица. — Надеюсь, ты доберешься назад без проблем. — Мне очень холодно, — пожаловалась Тэ. Фани, уже успевшая натянуть комбинезон, посмотрела на неё, страдальчески нахмурив брови. — Что, и рубашку сама надеть не сможешь? — спросила она и окинула взглядом кладбище. Тэ помотала головой и потянулась к девушке, из-за чего потеряла равновесие и почти что поцеловала землю — не подхвати её Фани, дело могло бы закончиться сломанным носом. — Ну и развезло же тебя, — горестно проговорила рабыня Легиона. — Мне правда, очень жаль, что так вышло. Фани кое-как всунула Тэ, то и дело норовившую прилечь, в свою старую рубашку и, немного подумав, набросила ей на плечи куртку. — Пришлёшь счёт в Нью-Вегас, — пробормотала она над ухом задремавшей Ким и аккуратно вытерла слюни с подбородка девушки. — На имя Красотки Ли. Ким Тэ блаженно улыбнулась и обхватила Фани руками за талию. — Отцепись же ты, в конце концов, — хотя девушка и ослабела от действия стимулятора, старательно восстанавливающего повреждённые ткани и сращивающего кости черепа, объятия её было довольно крепкими, и Фани с трудом смогла из них высвободиться. Сразу после этого Тэ всхрапнула и причмокивая губами, опустилась на землю. Фани покачала головой и направилась к брамину, который не преминул облизнуть её предплечье шершавым языком, едва она подошла. — Будет тебе, Чим-Чим, — она похлопала его по толстой шее и запрыгнула в тележку. — Поехали, малыш. Левая голова брамина с глуповатым выражением морды уставилась на безмятежно спавшую Ким Тэ. — Мы за ней вернёмся, — пообещала Фани, и голос её дрогнул. — Помнишь, как мы играли тогда? Давай спрячемся, а Тэён нас после найдёт. Словно бы успокоенный этими словами, Чим-Чим двинулся вперёд. Фани понукала его до тех пор, пока он не перешёл на бег, и кладбище, наконец, не скрылось из вида.