Мамин парень моей мечты

      Однако уже через парочку часов на Джихуна обрушилось осознание.       Стоило шоковому состоянию сойти на нет, как юноша принялся заниматься своим любимым делом. Анализировать ситуацию. И в итоге Джихун думал о том, что произошло, всю ночь.       Поверить в то, что всё, что случилось вечером, было не плодом его внезапно пошедшей вразнос фантазии, отчего-то стало сложно. Джихун прокрутил события вечера в своей голове, кажется, тысячу раз, то и дело мысленно отматывая отдельные моменты и пытаясь понять, не произошло ли чего-нибудь, что он каким-то образом не заметил или упустил. Но сколько бы юноша ни пытался докопаться до сокрытого, похоже, ничего такого не было, ведь Джихун помнил всё досконально. И чем больше он об этом думал, тем больше ему казалось, что он не ошибался — всё было взаправду. Ни побочной реакцией на стресс, ни видением из-за резкого выброса адреналина, ни чем-либо подобным. Даниэлю он действительно нравился. И, судя по поцелую, вовсе не как младший братик.       То, что его самые нереальные мечты вдруг воплотились в жизнь, ощущением было странным. Конечно, называть это абсолютной победой на любовном фронте было ещё слишком рано (всё же Джихун ещё ни в чём уверен не был), но это был определённо большой шаг в их с Даниэлем отношениях. Большой шаг в отношениях, которые не имели ничего общего с теми, что были между ними до этого (не считая, конечно, того первого признания).       Однако, кроме факта наличия самих отношений, было и то, что всё же немного настораживало и пугало Джихуна. А именно — абсолютное отсутствие знания о том, что делать дальше. Он признался Даниэлю, Даниэль — вроде как — ответил, а потом сказал, что они… Встречаются.       Именно это обстоятельство никак не хотело укладываться в голове Пака. Казалось, вот оно, то, чего он так долго ждал. И то, что в итоге получил. Но что делать теперь?.. Как люди встречаются? Ходят на свидания? Если подумать, они и без всего этого всё время ходили куда-то вдвоём. Так как же это будет отличаться от того, что было раньше? Они ведь даже за руки держались, правда поводом была неуклюжесть Джихуна или его абсолютная неподготовленность к погодным условиям, но… Это было. Подарки Кан ему тоже дарил. Это ведь тоже часть отношений?.. Или… Теперь Джихун должен воспринимать всё как-то иначе? В романтическом ключе? Получается, что они будут делать всё то же, что делали до этого, но с другим подтекстом? И… целоваться?       Мысли о последнем мучили Джихуна больше всего. О боже, как это вообще могло случиться с ним?! Он целовался с парнем, которого ещё полгода назад считал парнем своей мамы. Который был старше (и опытнее) его. И это был Кан Даниэль (это, вероятно, беспокоило юношу больше всего). И чем Джихун заслужил такое?..       Ему было достаточно секунды, чтобы покрыться краской от воспоминания о том, какими тёплыми и влажными были губы Даниэля, какими приятными и мягкими — его прикосновения. И как Кан смотрел на него. Всё с той же теплотой во взгляде, но вместе с тем и как-то иначе. Тогда Пак так перенервничал, что его до сих пор бросало в дрожь от одной лишь мысли об этом. Да и в конце концов это был его первый настоящий поцелуй. Но ведь не последний?..       Из-за того, что это воспоминание постоянно проскальзывало в его мыслях (даже тогда, когда Джихун пытался отбросить его и прилагал все усилия к тому, чтобы начать думать о чём-то другом), юноша и не спал большую часть ночи. Хотел, но его старания сделать каменное лицо и успокоиться рушились в мгновение ока. В итоге через пару часов тяжёлого мыслительного процесса, анализа и попыток представить, что они будут делать дальше, щёки Джихуна начало сводить от почему-то никак не сползающей с лица идиотской улыбки. Ощущение болящих скул, а также сухость глаз (Джихун прикладывал нереальные усилия, чтобы найти все ответы на волнующие его вопросы на просторах однотонного потолка) не умаляли реальности ни на долю, и в конце концов Джихун пришёл к тому, что не только не знает, что ему теперь делать, но ещё и боится.       Не то чтобы Пак был профи в отношениях. Разве только в односторонних — страдать от неразделённой любви у Джихуна получалось просто замечательно. Особенно с учётом того, что неразделённой она была только потому, что юноша даже не предпринимал попыток сообщить о ней кому-либо (жилось так на самом деле легче) за исключением Джинёна. Да и не то что бы таких случаев было много, может, раза два за всю джихунову жизнь. Но теперь всё было действительно взаправду.       Отношения.       С Кан Даниэлем.       Да Джихун понятия не имел, что должен делать! Как должен себя вести и что говорить. Да и, если честно, Джихун боялся не столько того, что предстоит делать (хотя от одной мысли о том, что Даниэль может поцеловать его в любой момент, ведь теперь они встречаются, внутри всё сжималось), сколько того, что делать это предстоит совсем скоро. Вряд ли у Джихуна было время, чтобы не только принять мысль о том, что у него теперь есть парень (о боже!), но ещё и как-то по-быстренькому научиться в этих самых отношениях быть. И желательно пока без Даниэля. Просто понять, осознать, может, сходить на парочку сеансов к психологу или взять несколько уроков на тему: «Как встречаться и не облажаться». Тем более что вряд ли Даниэль уедет сейчас в командировку, к тёте в Пусан или ещё чего. Максимум — закопается в бумагах на работе, но даже это не избавит юношу от скорой с ним встречи.       И если бы Джихун знал, насколько скоро она случится, то уже мчался бы в сторону дома Джинёна с чемоданом вещей на ближайшие месяца два, наплевав на то, что в пять утра автобусы ещё не ходят. Но Джихун об этом не знал, да и организм на побеги настроен не был совершенно, именно поэтому ближе к половине шестого утра поставил Джихуна перед выбором: спать или спать. И обиженно отказался посодействовать даже в том, чтобы дойти до туалета прежде.       Уснул юноша с мыслями о том, что встречаться с Даниэлем это, конечно, очень круто и вообще так нереально, что сложно поверить, но вместе с тем и с диким волнением по поводу следующей встречи, которую Джихун планировал оттянуть всеми силами.       Однако судьба, как правило, плюшками не разбрасывалась. Джихуну вообще от неё редко перепадало, а если и перепадало, то со всей силой и по лбу. Поэтому и проснулся он вовсе не из-за биологических потребностей и даже не из-за настырных солнечных лучей, а из-за того, что кто-то гладил его по голове.       Кто мог гладить его по голове с утра пораньше, юноша не имел ни малейшего понятия. Спросонья эта самая голова работала не очень (всё ещё дееспособные после ночного штурма мозговые клетки в количестве двух штук гоняли по черепной коробке отрывок из последнего сна и явно не хотели заниматься насущными проблемами), что, похоже, понял и таинственный посетитель:       — Эй, ребёнок, вставай, всю жизнь проспишь.       Сначала Джихуну показалось, что тихий голос, в котором отчётливо слышалась улыбка, ему померещился. Учитывая, какие странные сны снились ему этой ночью (за некоторые ему было особенно стыдно), это имело место быть. Тем более что голос почти сразу исчез, однако чужая ладонь, поглаживающая его по волосам, — нет. И когда осознание, прорвав сонную пелену, наконец-то свалилось на юношу, глаза того моментально распахнулись.       И да, Джихун на самом деле был готов проспать всю жизнь, лишь бы не встречаться сейчас с улыбающимися глазами Кан Даниэля, который сидел на его кровати, в его комнате и гладил его по его волосам!       На секунду задохнувшись, Джихун издал какой-то странный звук и, не найдя ничего лучше, спрятался под одеялом. Даниэль, по-видимому, не ожидавший подобного, ненадолго застопорился, после чего хохотнул и сделал то, чего Джихун не ожидал совсем. Кровать прогнулась совсем рядом с бедром младшего так, словно кто-то опёрся на неё коленом, и на мгновение растерявшийся Пак упустил момент, когда Даниэль аккуратно стянул одеяло с его головы, опираясь второй ладонью совсем рядом с его плечом.       Джихун скосил глаза на чуть согнутую в локте руку Кана, а потом, сглотнув, перевёл взгляд на его лицо. Даниэль тепло улыбался, и Джихун, встретившись с ним взглядом, мгновенно вспыхнул.       В следующие пару минут он изо всех сил пытался отобрать у старшего одеяло, чтобы снова спрятаться под ним, но все его попытки проваливались одна за другой. В итоге, абсолютно поражённый, он отвернул голову, красный ни то от стыда, ни то от близости старшего. Для смеющегося Даниэля это, вероятно, была лишь игра, в том время как сам Джихун чувствовал, что сгорит от его улыбчивого взгляда прямо здесь и сейчас. Ему было невероятно неловко, уши пылали, а сердце колотилось так, что, приблизься Даниэль ещё, он наверняка услышал бы это. Вскинув руки, Джихун закрыл пылающее лицо.       — Эй, ну ты чего? — рассмеялся Даниэль, и Джихун поборолся с ним ещё минуту прежде, чем Кану удалось перехватить его руки и зафиксировать их по обеим сторонам от его головы. Джихун был окончательно пойман. С неохотой приняв своё поражение, он обиженно вздохнул и осмелился поднять на Кана умоляющий взгляд.       Улыбка, которая всё это время сияла на лице Даниэля, дрогнула, и кончики губ, до этого момента вздёрнутые, поползли вниз. Джихун немного растерялся, заметив, что взгляд старшего остановился где-то в районе его подбородка, а сам Даниэль замер на долгие секунд двадцать.       Джихун не заметил, как затаил дыхание и сам, разглядывая нечитаемое лицо нависшего над ним парня. В этот момент тот действительно выглядел как мраморная статуя: ровная светлая кожа, плавные контуры черт и застекленевшие в непонятной эмоции глаза, смотрящие одновременно и куда-то сквозь, и в самую душу. В горле моментально пересохло, и Джихун взволнованно сглотнул, останавливая взгляд на глазах старшего. Ему хотелось понять, о чём думает Даниэль, увидеть что-то в его глазах, но те, казавшиеся стеклянными ещё секунду назад, вдруг ожили. В следующее мгновение Даниэль взглянул на Джихуна уже более осмысленно, а потом вдруг неловко улыбнулся.       — Твоя мама попросила тебя разбудить, — произнёс Даниэль и мило сморщил нос. — Ой, прости, — опомнившись, он отпустил запястья Джихуна и вернулся на край кровати, тем самым заставляя младшего привстать и смущённо натянуть на себя одеяло, пряча под ним детскую пижаму с самолётиками.       — Эмм… Хён, — начал Джихун, не зная, как по-тактичнее поинтересоваться, что Даниэль делает не столько в его доме, сколько — в его комнате. — А…       — Дай угадаю, — улыбнулся Даниэль, прерывая его мыслительные потуги, — ты забыл про семейный ужин?       — А, да, — Джихун неловко почесал затылок, — точно, семейный ужин.       Кажется, это случилось как-то сразу после знакомства с Донгоном и их первым ужином вместе. Госпожа Пак загорелась идеей устраивать такие семейные ужины в последнее воскресенье каждого месяца, и на самом деле она напоминала Джихуну об этом несколько дней назад, но тогда юноша был так занят самокопанием, что сие мероприятие совсем вылетело из его головы (точнее сказать, и вовсе пролетело мимо). Но сейчас он смутно припоминал мамины слова, и картинка, в принципе, складывалась понятная, вот только…       — Не хочешь съездить со мной за продуктами? — вставил последний кусочек в общий пазл Даниэль, тем самым завершая картинку в голове младшего полностью.       — А? Ладно, — не подумав, согласился Джихун.       — Как будешь готов, спускайся, хорошо? — Кан вопросительно вскинул брови, заставив младшего немного заторможено кивнуть головой.       — Да, хён, — ответил Джихун уже в пустоту, после чего, накинув на голову одеяло, едва слышно взвыл.       Кажется, мироздание решило проверить Джихуна сразу по всем фронтам. Мало того, что оно сделало так, что последнее воскресенье месяца выпало на первый день их с Даниэлем вроде как официальных отношений, так ещё и усиленно пыталось оставить их наедине. Конечно, Джихун любил магазины, еду, магазины с едой, но даже так ехать туда вдвоём с Даниэлем всё ещё было немного неловко. В очередной раз поправив волосы перед зеркалом в холле, Джихун решительно выдохнул и направился на кухню, откуда слышались голоса.       — Милый, готов? — поинтересовалась госпожа Пак, первой заметив Джихуна на пороге кухни. Сидящий за барной стойкой Даниэль оторвал взгляд от экрана смартфона и, улыбнувшись уголками губ, поднялся со стула.       — Угу, — ответил Джихун, нервно поправляя ворот свитера.       Ещё в своей комнате он заметил, как классно сегодня выглядел Даниэль: даже ничем не примечательный охровый пуловер с геометрическим рисунком смотрелся на нём как дорогущая дизайнерская вещь. О, о боже, как на нём сидели эти тёмные джинсы! Джихун отвёл смущённый взгляд в сторону, чувствуя, как запылали его уши.       «Боже, о чём я только думаю? — мысленно взвыл он, стискивая пальцами края свитера. — Это странно. Ты просто не выспался, Джихун, просто не выспался», — продолжил уговаривать себя, краем глаза замечая успевшего подойти к нему совсем близко Даниэля.       — Поехали? — спросил старший и, вскинув руку, мимолётом потрепал его по волосам, направляясь в сторону выхода.       — Д-да, — выдавил из себя Пак. Он уже развернулся, чтобы последовать за Каном, как мамин голос остановил его:       — Милый? — Джихун посмотрел на неё, тут же почему-то смущаясь. Женщина на это ничего не сказала, лишь окинула сына странным взглядом. Глаза госпожи Пак хитро блестели, и Джихун не знал, чего ожидать, поэтому слегка удивился, когда та, взяв в руки свою почему-то лежащую на стуле сумку, вытащила кошелёк и протянула ему банковскую карточку: — Держи. Не позволяй Даниэлю платить за всё.       — Эмм… — Джихун неуверенно принял карточку из её рук, глядя на женщину с долей непонимания.       Обычно Даниэль всегда платил за покупки, даже если первое время младший возражал. В итоге Джихун просто принял этот факт и перестал считать его чем-то важным. В конце концов когда он начнёт зарабатывать, он обязательно вернёт всё и маме, и Даниэлю, просто сейчас у него не было возможности платить за себя самостоятельно. Даже если это и звучало как «Я заплачу», счёт уменьшался именно на маминой карточке, что немного противоречило друг другу. Поэтому сейчас Джихун не совсем понимал, зачем мама дала карту именно ему, а не договорилась, например, обо всём с Даниэлем.       — Ну, — сверкнула глазами госпожа Пак, замечая назревающий вопрос, — равноправие — залог крепких отношений, — закончила она, дёргая аккуратной бровью.       — Мам?.. — не сразу сообразив, промямлил Джихун, глядя на женщину начинающими постепенно расширяться от осознания глазами.       — Давай-давай, поторопись, Даниэль ждёт, — тут же запричитала госпожа Пак, разворачивая сына за плечи и спешно подталкивая его в сторону выхода. — Ни в чём себе не отказывай, милый! — прикрикнула она вслед.       Джихун чисто по инерции пересёк гостиную и добрался до холла. Он остановился у самой двери, несколько раз моргнул и вскинул руки, закрывая лицо ладонями. Если он понял всё правильно, то, значит, мама уже знала о них. Но откуда? Она всё же видела их вчера? Щёки снова запылали, и Джихун, быстро натянув кроссовки, поспешил выйти на свежий воздух.       Встретивший его на пороге февральский ветер приветливо лизнул раскрасневшееся лицо холодным порывом, и юноша, поёжившись, заторопился в сторону ожидающей его машины. Оказавшись внутри, первым делом он столкнулся со взглядом Даниэля, который смотрел на него с нескрываемым любопытством. Неловко улыбнувшись, Джихун молча продемонстрировал ему мамину карточку. Говорить Кану о том, что та, кажется, была в курсе их отношений, он пока не стал. Было и так слегка неловко, и делать ситуацию ещё более смущающей ему не хотелось.       В середине воскресного дня в супермаркете было не слишком много посетителей. Джихун, толкая перед собой начинающую потихоньку заполняться тележку, шёл немного впереди, то и дело крутя головой из стороны в сторону. Продукты выбирал в основном Даниэль, он знал, что им может понадобиться и в каком количестве, и Джихун решил, что мешать ему не стоит, поэтому занимался своими делами, а именно — вис на тележке, отталкиваясь от пола ногами, чтобы ускорить процесс катания, и высматривал на полках вкусняшки. Так внутри тележки оказались несколько пачек пеперо, шоколадки со странными начинками, три упаковки карамельного попкорна и десяток бутылочек с банановым молоком. Они обошли половину супермаркета, изредка перебрасываясь короткими фразами, когда вдруг Даниэль, отставший где-то посреди ряда с аксессуарами, окликнул его.       Джихун затормозил обеими ногами и уже собирался обернуться, но не успел и заметно дёрнулся от испуга, когда что-то коснулось его головы. В ту же секунду оказавшийся перед Паком Даниэль с важным видом поправил что-то на его голове и, оставшись абсолютно довольным результатом, немного отодвинулся, прикрывая улыбку рукой. Джихун непонимающе свёл брови и потянулся, чтобы пощупать то, что старший надел на него. Мягкий плюш в форме двух треугольников дал понять, что это было ничто иное, как ободок с ушками.       — Котик, — произнёс Даниэль. Джихун заметно смутился и хотел было снять ушки, но Даниэль перехватил его ладони. — Оставь. Тебе идёт, — он снова потянулся к джихуновой голове и аккуратно поправил торчащие прядки волос, после чего немного отодвинулся, прошёлся по младшему оценивающим взглядом (тот смутился ещё сильнее, хотя, казалось бы, куда ещё?) и довольно кивнул головой. — Смотрится мило. Идём? — и, не задерживаясь более, двинулся вперёд, оставляя немного растерявшегося Джихуна позади.       Осоловело моргнув, юноша пришёл в себя несколькими секундами позже и поспешил следом, попутно вытаскивая из кармана телефон. В тёмно-сером чуть отблёскивающем из-за света больших ламп отражении его красных щёк видно не было, зато было видно два больших плюшевых уха, которые торчали в разные стороны и подозрительно сильно сочетались с цветом его волос.       Они пробыли в магазине ещё где-то около получаса, и за это время Джихун успел привыкнуть к ободку настолько, что перестал ощущать его на своей голове. Единственное, что всё ещё напоминало о нём, — смешки девушек, при виде его начинающих перешёптываться между собой, и взгляд Даниэля, теплеющий каждый раз, когда старший смотрел в его сторону. Последнее вгоняло Джихуна в краску и побуждало в нём сильнейшее желание стянуть треклятый ободок, но Джихун всё равно не делал этого. Потому что Даниэлю нравилось. Джихуну было стыдно признаваться себе в этом, но, если честно, он готов был сделать что угодно, даже вырядиться в костюм морковки, если Даниэль вдруг скажет, что ему такое нравится. Поэтому спустя некоторое время он действительно привык к ощущению ободка на своей голове настолько, что даже не сразу понял, что хочет от него тётя-кассир.       — Ой, извините, — наконец-то сообразив, почему женщина смотрит на него так, Джихун поспешно стянул с себя ободок, чтобы оставить его в корзине с надписью «Если вы передумали, положите товар сюда». Но не успел: перехвативший его за запястье Даниэль забрал ободок сам.       — Мы возьмём, — очаровательно улыбнулся он и протянул тот кассиру. Джихун открыл было рот, чтобы возразить, однако все его попытки были пресечены на корню, когда Даниэль, взяв теперь уже пробитый ободок, снова быстренько надел его на голову младшего и тут же вернулся к складыванию покупок в пакеты. Джихун почувствовал, что сейчас умрёт от смущения.       — Хён, — прошептал он, и Даниэль посмотрел на него, чуть вскидывая брови, словно ничего необычного не случилось и почему вообще Джихун позвал его. — Ничего, — замотал головой Пак и поспешил присоединиться к старшему, стараясь не показывать своего смущения.       Но его руки всё равно немного дрожали, и Джихуну пришлось сделать несколько едва заметных вдохов и выдохов, чтобы более-менее успокоиться. Только когда они оказались в машине, младший нашёл в себе силы спросить:        — Хён?       — М? — Даниэль кинул на него заинтересованный взгляд, пристёгиваясь.       — Зачем ты купил его? — спросил Джихун, указывая на всё ещё надетый на него ободок. Даниэль непонимающе приподнял брови, после чего, окинув младшего взглядом, ненадолго задержавшимся на плюшевых ушах, улыбнулся.       — С ними ты похож на котика. Мне нравятся котики, — пожал плечами Даниэль, заводя машину. — И ты, — добавил он, бросая на Джихуна мимолётный хитрый взгляд. Тому хватило секунды, чтобы вспыхнуть до самых кончиков волос.       Семейный ужин, к которому они начали готовиться сразу, как приехали, прошёл замечательно. Донгон, успевший прилететь из Пусана только к самому столу, в знак извинения принёс охапку розовых роз, которым госпожа Пак, разумеется, была очень рада, хоть и не переставала причитать, что мужчина пропустил всё веселье подготовки. В конце концов она уговорила его дать обещание, что в следующий раз он обязательно приедет пораньше. А Донгон клятвенно заверил её в том, что готов и вовсе отложить все свои дела, лишь бы его любимая женщина была счастлива, после чего госпожа Пак кинула в него полотенцем, но всё равно немного покраснела.       Глядя на них, Джихун не мог не признать, что они действительно подходили друг другу и, кажется, были счастливы. Живот госпожи Пак уже заметно округлился, и шёлковое шоколадное платье не скрывало этого ни на йоту. Будущие родители с нетерпением ждали грядущую свадьбу, до которой оставалось чуть больше месяца, и ещё через пару месяцев после этого — прибавления в семействе. Джихун тоже ждал появления сестрёнки, хотя и понимал, что забота о ребёнке будет отнимать у его мамы много времени, которое раньше она могла уделить ему. Но, в конце концов, теперь у него был Даниэль.       Кинув взгляд на старшего парня, Джихун поджал губы. Было всё ещё немного странно осознавать то, что они теперь вместе. Пока что это было не так серьёзно, всё только начиналось, и Джихун точно не знал, к чему, чисто теоретически, всё это могло привести, потому что не совсем понимал, как должны развиваться отношения.       Подумав об этом, Джихун снова взглянул на маму. Та, кажется, и правда догадывалась, что происходило между ним и Даниэлем. Переведя взгляд на дядю Даниэля, Донгона, Джихун прикусил губу. Тот держал госпожу Пак за руку. Поддержка, любовь, смогут ли они с Даниэлем когда-нибудь так же открыто демонстрировать свои отношения? Смогут ли рассказать? Джихун не был готов произнести даже: «Мам, мы с Даниэлем встречаемся», несмотря на то что был уверен, что та будет только рада. Но как отреагирует дядя Даниэля?       Только сейчас Джихун задумался о том, что всё это было немного неправильно. Даже если они нравились друг другу, наверное, их отношения — не то, о чём должны знать остальные. Юноша нахмурился. Он понимал, что бросался из крайности в крайность. Ещё ночью он не мог уснуть из-за того, что не знал, как правильно встречаться, а сейчас вдруг начал думать о правильности таких отношений в принципе. Этот запутанный клубок с несколькими торчащими концами заставлял его сомневаться всё больше. В их отношениях, во взаимности, в себе. За какую нить ни дёрни, клубок катился к нему целиком, не собираясь распутываться. И к концу вечера Джихун просто отложил его. Он не разберётся в себе без чужой помощи. Ему нужно было поговорить с Даниэлем.       — Дорогая, мы опаздываем, — прозвучал из холла голос Донгона, и госпожа Пак, бросив помаду в сумочку, поправила волосы, крутясь перед зеркалом. — Милая?       — Уже иду! — ответила она и поспешила в холл, тут же накидывая на плечи поданное будущим мужем пальто. На вечер у них был запланирован поход в театр, но за ужином они так увлеклись, что потеряли счёт времени и теперь действительно немного опаздывали. — Я всё. Милый, — позвала она провожающего их Джихуна, — я вернусь поздно, ложись спать, ладно?       — Ммм, мам, — закатил глаза юноша, подставляя щёку под поцелуй. — Хорошо провести время.       Закрыв за взрослыми дверь, Джихун вздохнул и, постояв немного в холле, чтобы собраться с мыслями, направился обратно на кухню. Даниэль как раз убирал всё со стола, и юноша решил помочь ему с посудой. Намыливая тарелки, он задумался настолько, что заметил чужое присутствие только тогда, когда тёплое дыхание коснулось его макушки. Вздрогнув от неожиданности, юноша едва не выронил скользкую тарелку.       — Осторожно, — вовремя перехватив ту, произнёс Даниэль, отходя чуть в сторону. — Давай лучше я, — добавил он, забирая из руки стушевавшегося Джихуна губку.       — Но я могу и сам, — начал было младший, как Кан, взглянув на него, вдруг хихикнул. — Что? — непонимающе выдал Джихун, осматривая себя на предмет чего-то смешного. Когда, ничего не заметив, он снова поднял взгляд на старшего, то тут же растерялся. Даниэль, к этому времени уже успевший вытереть руки полотенцем, вдруг обхватил его лицо ладонями и заглянул в глаза. Заторможено хлопнувший ресницами Джихун окончательно смутился, когда тот, приблизившись, прошептал:       — Красная помада идёт тебе так же, как и ушки.       — Хён! — воскликнув, Джихун вывернулся из рук смеющегося Даниэля и схватил чистую ложку. Поймав в ней своё отражение, он высмотрел на правой щеке яркий след от красной помады. Засопев, юноша потёр щёку пальцами, но, кажется, помада была не только очень яркая, но и, как обещали рекламодатели, действительно стойкая.       — Иди сюда, — позвал его Даниэль, притягивая к себе за край кофты, но Джихун, быстро среагировав, извернулся и помчался в сторону гостиной, слыша позади чужой смех.       Когда след от помады был устранён посредством маминой пенки для умывания, Джихун вернулся в гостиную и опустился на диван, включая телевизор и бросая взволнованный взгляд в сторону кухни. Возвращаться туда он не собирался и немного боялся момента, когда Даниэль сам придёт к нему. Это заставляло его слегка нервничать. Укутавшись в лежащий рядом плед, юноша поджал под себя ноги, комкая шерстяную ткань в похолодевших от волнения пальцах. Даниэль пришёл несколькими минутами позже и, кинув взгляд на телевизор, улыбнулся:       — Одна ночь и два дня*? — спросил он, и Джихун только сейчас обратил внимание на до этого момента включенный для фонового шума телевизор. Даниэль подошёл ближе, но вместо того, чтобы сесть на диван или в кресло, опустился на пол возле журнального столика, облокачиваясь спиной о диван, на котором, совсем рядом с ним, сидел завернувшийся в плед Джихун.       — Угу, — ответил для галочки младший, невидящим взглядом смотря в экран. Похоже, там происходило что-то забавное, потому как Даниэль изредка тихо смеялся, но Пак был настолько погружен в себя, думая обо всём сразу и ни о чём одновременно, что совершенно вылетел из реальности и очнулся только тогда, когда Даниэль сжал его ладонь в своей.       — Эй, что-то случилось? — спросил он, и Джихун почувствовал на себе его внимательный взгляд.       Это был отличный повод поговорить: они остались вдвоём, Кан был готов выслушать его и у Джихуна было действительно много вопросов, но начать было сложно.       — Если тебя что-то беспокоит, можешь рассказать мне, — произнёс Даниэль, разворачиваясь к младшему и облокачиваясь о диван правым боком. Он всё ещё не отпускал руки Джихуна и чуть сжимал её, молчаливо поддерживая и подталкивая его к разговору. — Это касается нас, я прав? — спросил он, и Джихун, услышав так легко сорвавшееся с губ Даниэля местоимение, неуверенно заглянул в его глаза. — Если хочешь что-то спросить, то вперёд, — старший слегка улыбнулся.       — Д-да, я… — начал Джихун, забегав взглядом по комнате. В итоге он остановился на их сцепленных в замочек руках и громко выдохнул. — Кажется, мама в курсе о нас.       — М, — помедлив, ответил Даниэль, — я знаю.       — Что? — тут же встрепенувшись, произнёс младший, поднимая на старшего непонимающий взгляд. — Но… откуда?       — От меня, — как ни в чём не бывало пожал плечами Даниэль, и Джихун от удивления открыл рот, заставляя старшего улыбнуться. — Она спросила, почему вчерашним вечером ты вёл себя так странно и не случилось ли чего-то, что ей нужно знать, — объяснил он, неоднозначно приподнимая брови, что заставило Джихуна слегка покраснеть. — Сначала я не хотел говорить, но она спросила прямо, и, в общем, я просто сказал, что да.       — Оу, — выдал младший. — И… И как много она знает?..       — Ну, — протянул Даниэль, делая вид, что раздумывает, — она сказала, что, наверное, это был твой первый поцелуй.       — Хён! — воскликнул Пак и попытался вытащить свою ладонь из руки Даниэля, чтобы спрятать горящее от стыда лицо, но рассмеявшийся старший не позволил ему этого.       — Эй, я просто шучу, — хохотнул он, а потом, чуть сузив глаза, добавил: — Но твоя реакция подсказывает мне, что я прав, м?       — Хён, — обвиняюще выдавил из себя Джихун, отводя взгляд.       — Ладно, — добродушно улыбнулся Даниэль, — не смущайся так, — он чуть сжал руку младшего в своей. — Всё бывает в первый раз, — добавил, чуть дёрнув бровями.       — Хён, — умоляюще протянул Джихун, который уже не знал, куда деть себя от стеснения. Всё это было немного слишком. Он действительно невероятно смущался такого Кана. — Просто я на самом деле не знаю… Ну, — слегка помедлил, подбирая слова, — что делать.       — Боже, ты и правда ещё ребёнок, — улыбнулся Даниэль, заставив младшего обиженно засопеть, — и иногда мне кажется, что я поторопился, м?       Джихун, услышав это, замотал головой, испуганно глядя на старшего. Этот вопрос изводил его с того момента, как Даниэль произнёс его впервые вчерашним вечером.       — Говоришь так, словно не хотел давать мне ответа, я не понимаю, — растерянно произнёс младший. — Как будто я заставил тебя и…       — Глупости, — улыбнулся Даниэль, снова чуть сжимая его ладонь. — Ты действительно понравился мне. Ещё тогда, когда твоя мама впервые показала мне фотографию, которую носит с собой.       — Но она была сделана в младшей школе, и я там… в платье, — закончил Джихун, слегка запнувшись на последнем слове.       — Боже, да, звучит странно, — рассмеялся Даниэль, — ладно, понравился, но немного не в том ключе, — постарался выкрутиться он. — Но когда мы встретились впервые, помнишь? — Младший кивнул головой, заинтересованно смотря на Кана. — Я подумал, что ты вырос действительно красивым, и…       Он слегка замялся, подбирая слова. Кажется, Даниэль волновался, и видеть его таким было непривычно. Старший и раньше рассказывал ему что-то о своей семье, о детстве, но чем-то таким он делился впервые. И этот момент показался юноше настолько личным, что он почувствовал, как всё внутри будто бы сжалось от страха и предвкушения одновременно.       — В тот же вечер, — вздохнув, продолжил Даниэль, — когда ты ушёл к себе, я сказал об этом твоей маме.       Джихун заторможено моргнул. Воспоминания калейдоскопом пронеслись у него перед глазами. В тот вечер мама сказала ему, что в курсе того, что Джихуну нравятся мальчики. И спросила, что он думает о Даниэле. Джихун тогда отшутился, сказав, что Кан вообще-то её парень, но… Выходит, что мама уже тогда знала обо всём! И та фраза про то, что Джихун понравился Даниэлю, на самом деле носила другой характер?! Но…       — Но… почему?       — Я не знаю, — пожав плечами, просто ответил Даниэль. — Я не имел в виду ничего такого, просто сказал, что ты мне понравился. Это можно было понять как угодно, но твоя мама поняла правильно, — он едва заметно усмехнулся. — Тогда я немного растерялся, да и она не знала, что ответить, поэтому…       — Поэтому ты исчез на неделю? — сложив всё в своей голове, продолжил за него Джихун.       — М, — подтвердив догадку, кивнул Кан, — но потом твоя мама позвонила мне. — Не ожидавший подобного Джихун вопросительно посмотрел на него. — Сказала, что для начала тебе нужен друг и… Если в будущем что-то изменится, то... Так тому и быть.       — То есть, — Джихун слегка нахмурился, — мама знала обо всём с самого начала?       — Получается так, — слегка улыбнулся Даниэль. — Ты мне понравился, и это не было вопросом, требующим скорейшего разрешения, поэтому мы решили, что пусть всё идёт своим чередом, — он слегка сжал руку Джихуна в своей, поглаживая тыльную сторону ладони большим пальцем. — Но я всё равно был удивлён, когда понял, что нравлюсь тебе.       — Из-за признания?       — Нет, намного раньше, — хохотнул Даниэль.       — И всё это время… Ты просто дразнил меня! — воскликнул Пак, дотягиваясь и ударяя смеющегося Даниэля кулаком в плечо. Тот ловко перехватил его руку, теперь уже сжимая обе в своих ладонях. Джихун, обиженно надувшись, повозился ещё немного прежде, чем его посетила мысль, которая тут же потребовала разъяснений.       — Но… Если так, то… — пробормотал он, задумчиво склоняя голову набок. — Ты всё равно не ответил мне сразу.       — Да, — Даниэль отвёл взгляд, нервно покусывая нижнюю губу. Потом, словно решив что-то для себя, посмотрел на юношу. — Ты ещё ребёнок, Джихун…       — Я не ре-, — хотел было возразить тот, но замолчал, поняв, что сейчас не лучший момент.       — Не ребёнок, да, но и не взрослый. Тебе восемнадцать, и в твоём возрасте подростки часто влюбляются, — продолжил Даниэль, перебирая пальцы на его руках. — И то, что ты чувствовал, могло быть чем угодно. Интересом, симпатией, мимолётной влюблённостью, влечением… — Джихун немного покраснел, но не посмел оторвать взгляда от Даниэля, который, между тем, не смотрел на него, остановившись взглядом на их руках. — Это могло закончиться так же быстро, как началось.       — Но… Я же признался тогда…       — Но я не смог ответить, — усмехнулся Кан. — Я не хотел ввязывать тебя в это ещё и потому, что я старше. И я парень. Понимаешь?       — И ты…       — Просто дал время. И тебе, и себе. Надеялся, что у тебя это пройдёт, что ты передумаешь. Это ведь очень серьёзное решение, понимаешь? — Даниэль взволнованно взглянул на него. — Я не был уверен, что имею право вот так вот менять твою жизнь, но когда ты пришёл вчера… В твоих глазах было столько отчаяния, и…       — Я действительно злился, — поделился Джихун. — Я столько всего передумал и уже не знал, что делать. Думал даже переехать в другой город, если бы не школа, — неловко добавил он.       — Ты очень повзрослел, — мягко улыбнулся Даниэль, переплетая их пальцы на обеих руках, — в этом есть и моя вина. Кажется, я заставил тебя помучиться.       — О, да я страдал! — театрально воскликнул Джихун, заставив Кана хохотнуть.       — Но… Я всё ещё парень, а ты всё ещё ребёнок, — Даниэль снова стал серьёзным. — И я не требую от тебя ничего. Давай так… Эти отношения будут для тебя чем-то вроде дополнительных занятий, м?       — Как это? — не понял Джихун.       — Я не буду торопить тебя, ничего не буду требовать. Только твоё желание. Ты мне нравишься, и я буду рядом, пока ты хочешь этого. Кроме того, если захочешь что-то сказать — говори, если тебе что-то нравится или нет, если у тебя есть какой-то вопрос… Просто спрашивай. И не накручивай себя, ладно? Просто будь собой, только чуть более уверенным собой, идёт?       — М… — кивнул Джихун, покусывая нижнюю губу. — Хён?       — Что? — улыбнулся Даниэль.       — Я хотел спросить… — неуверенно протянул он. — Ты уже встречался с кем-то?       — А, да, было дело, — просто ответил Даниэль. — В старшей школе.       — С Сону-хёном? — спросил младший то, что всё ещё заставляло его немного ревновать. Даниэль, заметив это, засмеялся.       — Нет, — покачал головой он. — С Сону… Тут всё немного сложнее… — Даниэль слегка склонил голову, словно что-то прикидывая, а потом, будто что-то решив для себя, кивнул своим мыслям. — Если хочешь, можешь спросить об этом у Сону сам. Думаю, тебе он всё расскажет. Не уверен, что имею право делать это у него за спиной.       — Оу, — проглотил удивление Джихун. — Но тогда… с кем?       — Ну, — помедлили Даниэль, — он заменял у нас учителя истории в последнем классе старшей школы.       — О, — выдавил Джихун. — Он… и он был взрослый?       — Хм, на самом деле тогда он только заканчивал университет… — неторопливо протянул Даниэль. — Между нами было около шести лет разницы.       — Это много, — кивнул Джихун, задумываясь. Он попробовал представить, как выглядел тот учитель, но это было сложно.       — Да, он тоже так говорил. А ещё постоянно дразнил меня, говорил, что я ребёнок, прямо как я тебе сейчас, — улыбнулся воспоминаниям Даниэль. — Но на тот момент я был уже выше него и намного шире в плечах.       — И он тебе нравился? — спросил Джихун, следя за эмоциями на лице Даниэля.       — Да, я думаю, да, — немного подумав, ответил тот, — и я ему тоже. Но это было сложно не только из-за того, что он был старше меня. Я ещё учился в школе, а он был моим учителем, пусть и не официально. Мы встречались тайком несколько месяцев, но я понимал, что он рискует больше, чем я.       — И что потом?       — Я просто сказал, что перегорел, — пожал плечами Даниэль.       — Это было неправдой?       — Да, — он усмехнулся.       — И он тебе поверил?       — Нет, — Кан улыбнулся, глядя на лицо задумавшегося младшего, которого эта история, кажется, зацепила сильнее, чем он ожидал. — Но он всё понял. Через неделю он уволился, — закончил Даниэль.       — Грустная история, — пробормотал Джихун.       — Возможно, — протянул Даниэль, — но я думаю, что действительно многому научился у него. Это был хороший опыт, — произнёс он, замечая, что Джихун мысленно всё ещё был не здесь. И в этот момент младший выглядел таким очаровательным и беспомощным с этим задумчивым выражением лица, что Даниэль не удержался. Он привстал и слегка приблизился к нему, понижая голос до заговорщического шёпота: — И раз теперь мы вместе, я научу тебя всему, что знаю, — наигранно серьёзно произнёс он. — Например, как правильно целоваться.       — Хён! — вспыхнул моментально пришедший в себя Джихун, осоловело глядя на смеющегося Даниэля, который в перерывах между смешками пытался поцеловать его в щёку. — Хён, ты дурак! — воскликнул он.       Кое-как увернувшись от старшего, Джихун вскочил с дивана и помчался в сторону своей комнаты, слыша позади смех. Взбежав по лестнице, юноша влетел в комнату и, прислонившись к двери, вздохнул, прикладывая руки к ушам. Те пылали от смущения почти так же сильно, как и его щека, на которой Даниэль всё же успел оставить поцелуй.       — Дурак, — пробормотал Джихун, прикладывая пальцы к щеке. И, не удержавшись, улыбнулся.