Мамин парень моей мечты

      Встречаться с Даниэлем было классно. Намного лучше, чем Джихун мог себе представить. Старший всё ещё заставлял его краснеть, изредка дразнил какими-то совершенно глупыми вещами, писал смущающие сообщения, но в целом вёл себя так же, как всё время до этого. Разве что теперь в его действиях и взглядах было чуть больше, чем просто забота. Что-то, что заставляло Джихуна чувствовать щекочущих рёбра бабочек каждый раз, когда Кан смотрел на него.       Даниэль сам по себе был очень классный. И Джихун понятия не имел, что тот нашёл в нём, ведь в самом Джихуне не было ничего примечательного. Он был обычным школьником и пока не знал, чем хотел заняться в будущем, не знал, так ли ему нужна эта самая лётная школа, думал даже поступать на экономический, чтобы в будущем заняться примерно тем же, чем занимался сейчас Даниэль, или… Всё могло поменяться в любой момент. Даниэль постоянно говорил об этом, когда Джихун начинал строить какие-то планы. А ещё говорил слушать себя, своё сердце и то, что подсказывал ему внутренний голос. Джихун слушал, но единственное, что говорило ему сердце, это то, что Даниэль действительно нравился ему сейчас больше, чем когда-либо.       И Джихун, конечно, был рад, что в тот вечер переступил через себя. А ещё был рад, что Даниэль его понял. Старший вообще был очень понимающим, а ещё добрым, тёплым, заботливым, и Джихун на самом деле завидовал сам себе. Да и в конце концов между ними почти ничего не поменялось, разве что теперь Даниэль часто брал его за руку, едва ли не душил в своих медвежьих объятиях, а ещё вызвался отвозить его в школу и забирать с дополнительных под предлогом того, что госпоже Пак сейчас было не до этого, а трястись в автобусах было не дело.       Сегодня как раз намечался первый день нового учебного года, и Джихун с трудом встал пораньше, чтобы быть готовым к приезду Кана. Из-за того, что старшему приходилось делать небольшой круг до его дома, поначалу Джихун отказывался от его предложения подвозить, но в итоге сдался и теперь не хотел задерживать того ещё сильнее.       — Доброе утро, милый, — улыбнулась стоящая у окна госпожа Пак, как только уже почти собравшийся Джихун, зевая, появился на пороге кухни.       — Доброе, мам, — юноша дёрнул уголками губ в ответ, открывая дверку холодильника и зависая на пару минут.       За две недели это средство современной техники несколько поменяло своё первоначальное предназначение и теперь не просто украшало кухню. Моргнув, Джихун потянулся и, мимолётом щёлкнув крышкой контейнера, достал яичный ролл (готовила их не мама, а значит, тот не представлял никакой опасности) и, быстренько запихнув его в рот, вытащил из дверцы холодильника бутылку молока. У него было ещё немного времени до приезда старшего, поэтому, захватив кружку, юноша забрался на стул и притянул к себе корзинку с печеньями.       — Куда-то собралась? — спустя минуты две спросил он с набитым ртом, наконец обращая внимание на то, что в столь раннее утро госпожа Пак уже была одета и готова к выходу.       — Угу, — промычала та, не отрывая взгляда от смартфона. — Нужно заехать к флористу и уточнить оставшиеся детали по поводу оформления зала, — автоматически отчиталась она, быстро тыкая по дисплею наманикюренными пальчиками.       — Понятно, — булькнул в кружку с молоком Джихун, особо не заинтересованный всеми этими свадебными делами, в которые его почти и не втягивали (и на том спасибо).       — Кстати, — вдруг встрепенулась госпожа Пак, — сегодня же твой первый день последнего года! — воскликнула она, отрываясь, наконец, от продолжающего тихо вибрировать приходящими сообщениями смартфона. — Как насчёт того, чтобы сходить куда-нибудь вечером?.. — неожиданно предложила женщина, после чего, ненадолго замолчав, хитро добавила: — Или… у тебя уже есть планы с Даниэлем?       Имя старшего и то, каким голосом была произнесена последняя фраза, заставили Джихуна моментально покраснеть и бросить на маму беглый косой взгляд, секундой позже нырнувший обратно в кружку. Обсуждать с мамой Даниэля всё ещё было не тем, чем Джихун в принципе готов был заниматься. Это смущало. Любое упоминание имени старшего его мамой смущало. И прекрасно понимающая это госпожа Пак, казалось, всеми силами старалась делать это почаще.       Возможно, она хотела вывести Джихуна на разговор. Юноша предполагал такой расклад, хотя и не совсем понимал зачем, ведь мама и так всё прекрасно знала (спасибо Даниэлю). Но больше всего Джихун склонялся к варианту, что той просто хотелось его подразнить. Ведь это было так здорово — вгонять сына в краску, интересуясь его первыми отношениями.       — Ладно-ладно, поняла, не буду мешать, — прикрыв ладошкой улыбку, женщина сощурила глаза, с явным удовольствием поглядывая на стушевавшегося сына. — Но если что, я всё ещё твоя мама, — как бы между прочим заметила она.       — Мам, — цокнул Джихун.       — Молчу-молчу, — хихикнула госпожа Пак и поднесла телефон к лицу, однако её взгляд никуда не делся: по-кошачьи раскосые глаза продолжали поглядывать на юношу поверх смартфона. На несколько секунд затянувшееся молчание не предвещало ничего хорошего. Джихун подсознательно чувствовал, что сейчас что-то будет, и, по-хорошему, ему надо было быстренько валить. — Просто хочу, чтобы ты знал, что всегда можешь спросить у меня, ну, всякое… Например, как пред…       — Мам! — дабы предотвратить продолжение так и не успевшего закончиться предложения, воскликнул Джихун и тут же поперхнулся молоком. Понять, что имела в виду мама, было несложно: та уже несколько раз предпринимала попытки начать читать ему лекции на тему полового воспитания. Вскочив со стула, юноша мимолётом вытер подбородок и с обвиняющим видом уставился на неё. — Ты… просто как ты… — он набрал воздуха в лёгкие, чтобы выдать что-нибудь, что должно было как-то смутить госпожу Пак и пресечь возможность подобного разговора в будущем, как рядом с домом раздался сигнал автомобиля. — Я пошёл! — тут же засобирался Джихун, схватил свой рюкзак и уже через секунду скрылся в холле, сияя красными ушами. Госпожа Пак проводила его насмешливым взглядом и, хихикнув, вернула внимание телефону.       Холодный воздух слегка охладил пыл юноши, поэтому усаживался в машину Кана тот уже с более-менее нормальным цветом лица. Хлопнув дверцей, Джихун тяжело выдохнул, заставляя старшего удивлённо приподнять брови.       — Привет? — полувопросительно протянул тот, пытаясь разгадать загадку странного поведения юноши с утреца пораньше.       — Привет, — бросил Джихун, поворачиваясь к Даниэлю лицом, и ещё раз тяжело вздохнул, сведя брови на переносице. Он помолчал пару секунд, но надолго его не хватило. — Я уже жалею о том, что мама всё знает, — честно поделился он. — Она не перестаёт дразнить меня и всё время намекает на… — Джихун споткнулся, резко закрывая рот.       — На что? — бесхитростно поинтересовался Даниэль.       — Ни на что, — буркнул Джихун, снова слегка пунцовея, — не бери в голову, — он на секунду отвёл взгляд прежде, чем воскликнуть, спеша побыстрее перевести тему: — Но! Я уже жду не дождусь момента, когда буду жить один, — добавил он. — И никаких шуточек, никаких намёков, никаких подозрительных взглядов… Свобода! — со вздохом облегчения закончил он, расслабленно растекаясь по сиденью.       — Пристегнись сначала, жертва маминых репрессий, — улыбнулся Даниэль, но в итоге потянулся, пристегнул младшего сам и, мимолётом потрепав юношу по волосам, забрал из его рук рюкзак, чтобы положить тот на задние сиденья. Недолго повозившись, он вернулся на место, кидая на всё так же продолжающего изображать жидкость Джихуна хитрый взгляд.       Юноша вздохнул и, когда машина тронулась с места, всё же подтянулся по сиденью вверх. На самом деле он не то чтобы горел желанием жить один, но, кажется, мама и Донгон всерьёз задумывались съехаться ещё до свадьбы, и местом их дальнейшего проживания был выбран не их с мамой дом, а квартира дяди Даниэля. Джихуна же все посчитали достаточно взрослым, чтобы он мог справиться с самостоятельной жизнью, а госпожа Пак добавила, что она будет часто заезжать, наймёт домработницу, да и, если что, Джихун может предложить Даниэлю переехать хотя бы на первое время.       Покосившись на старшего, Джихун фыркнул. Вряд ли Даниэль потащит в их дом своих кошек. Кроме того, с чего это Джихун не справится сам? Ведь он действительно был уже совсем взрослый. К тому же через три месяца ему исполнялось девятнадцать, а это означало, что скоро он будет совсем взрослым ещё и по закону. Да и в конце концов в том, чтобы жить одному, было полно плюсов. Например, он мог есть вредную еду из службы доставки, смотреть телевизор полночи и ходить по дому в одних трусах. Ну, да, перспективы, конечно, были сомнительными, но… По крайней мере это означало, что мама не будет постоянно дразнить его из-за отношений с Даниэлем. Подумав об этом, Джихун хмыкнул.       — Как настрой? — спросил Даниэль, заметивший смену эмоций на лице младшего, и тем самым заставил его отвлечься от мыслей. — Готов начать последний год?       — Честно? — взглянул на него Джихун. — С удовольствием отдохнул бы ещё, — ответил сквозь зевок, потягиваясь в сиденье. — Но чем быстрее всё начнётся, тем быстрее закончится, — подметил он, кидая на Кана ещё один взгляд.       — Зря ты так торопишься повзрослеть, — улыбнувшись, ответил старший, и его глаза на мгновение превратились в две щёлки, — выпускной год — самое классное время, — сказал он, стараясь не отвлекаться от дороги.       — Ага, особенно экзамены, — кивнул Джихун, показывая большой палец. — Очень классно.       — Да, — хохотнул Даниэль, — но будет весело, — его глаза снова на секунду превратились в щёлочки. — Тем более что ты у меня умный мальчик, м?       — Хён, — от неожиданности прозвучавшего обращения Джихун слегка смутился.       — Что? — как ни в чём не бывало улыбнулся старший.       — Ты это специально, да?       — Что? — снова хохотнул Даниэль, кидая на Джихуна насмешливый взгляд.       — Ничего, — буркнул тот, отворачиваясь к окну, чтобы спрятать слегка покрасневшее лицо. Однако стоило машине остановиться на светофоре, скрыть что-то от старшего стало невозможным. — Хён! — воскликнул Джихун, когда ладонь Даниэля вдруг легла на его румяную щёку и заставила юношу повернуться к старшему лицом. Столкнувшись со взглядом Даниэля, Джихун тут же поспешил отвести свой.       — Ты такой милый, когда смущаешься, — чуть понизив голос, словно их мог кто-то услышать, мягко улыбаясь, произнёс Даниэль, и его большой палец медленно скользнул по чужой щеке. Вслед за прикосновением по коже разошёлся жар, моментально охвативший всё джихуново лицо, запульсировавший в кончиках ушей и устремившийся куда-то в низ живота. Джихун ощутил острую нехватку воздуха, когда ставший совсем серьёзным старший вдруг потянулся к нему.       — Хён, — прошептал растерявшийся Джихун. Даниэль был совсем близко, и юноша уже ощущал его тёплое дыхание на своих губах, слегка прерывистое и немного дрожащее, как и чужие ресницы. Джихун едва заметно сглотнул и, когда их губы уже почти соприкоснулись, испуганно подпрыгнул на месте, сталкиваясь со старшим лбами.       Сигнал автомобиля, повторно прозвучавший где-то за спиной, заставил ещё не успевшего прийти в себя Джихуна снова вздрогнуть и перевести осоловевший взгляд на пустую полосу перед ними, а потом поднять его на висящий над дорогой светофор, который уже десяток секунд горел зелёным. Смех откинувшегося на водительском сиденье Даниэля, потиравшего слегка ушибленный лоб, окончательно привёл юношу в себя, и он покраснел, пряча лицо в шарфе.       Сигнал машины повторился, в очередной раз заставляя младшего нервно вздрогнуть, и Даниэль, высунувший руку из окна, помахал водителю, показывая, что они уже отъезжают. Кинув на Джихуна насмешливый взгляд, Даниэль нажал педаль газа, не смея и дальше задерживать движение.       — Ты в порядке? — улыбчиво осведомился он спустя пару минут, и Джихун поспешил кивнуть головой.       На самом деле ему хотелось провалиться на месте: из-за всей этой ситуации он чувствовал себя абсолютно смущённым. Боже, и почему у Даниэля всё так просто? Джихун мимолётом взглянул на него: старший слегка улыбался, не отрывая взгляда от дороги, и его лоб был немного красным, что на светлой коже было довольно заметно. Джихун опустил голову, слегка покусывая нижнюю губу. Наверное, стоило извиниться, но это действительно было слишком смущающе, поэтому юноша не смог выдавить из себя ни слова, пока они ехали до школы. Уже на подъезде он заметил ожидающего его у ворот Джинёна, который, приметив машину Кана издалека, махал им обеими руками, изображая не то регулировщика, не то — пугало (его торчащие во все стороны чёрные волосы делали второй вариант более правдоподобным).       Когда машина остановилась, Джихун всё же осмелился поднять на Даниэля взгляд. Тот, чуть подкинув брови, посмотрел на него. Кажется, Джихун и правда выглядел виновато, но почему-то Даниэль не стал уточнять этого вслух, за что младший, честно говоря, был ему нереально благодарен.       — Ну, я пойду, — тихо произнёс Джихун, и, казалось бы, сейчас всё должно было закончиться, но тут произошло кое-что, что сделало атмосферу ещё более неловкой.       Уже собравшийся было выходить из машины Джихун вспомнил про лежащий на задних сиденьях рюкзак и потянулся за ним именно в тот момент, когда это сделал Даниэль. Они столкнулись ровно посередине между двумя сиденьями, и младший, ойкнув, поднял на Кана взгляд.       Повисла секундная тишина. Джихун нервно сглотнул. Ещё щёки тут же запылали красными пятнами, а взгляд взволнованно забегал по лицу старшего, пока не остановился на его губах. Почувствовав, как сердце подпрыгнуло к горлу, Джихун резко пришёл в себя и тут же вернулся на сиденье, едва дыша из-за ходящего ходуном в рёберной клетке сердечка. Даниэль тем временем забрал его рюкзак и, вернувшись на своё место, улыбнулся, оглядывая красного, как варёный краб, младшего. Тот выглядел действительно смущённым и не переставал нервно кусать покрасневшие от многочисленных терзаний пухлые губы.       Едва заметно дёрнув уголком желающих расплыться в широкой улыбке губ, Даниэль отдал юноше рюкзак, укладывая тот на сведённые вместе колени, и, потянувшись, опустил ладонь на шоколадную макушку, привлекая к себе внимание. Джихун нерешительно посмотрел на старшего, чуть втягивая шею, когда чужая ладонь скользнула по его голове.       — Если ты не прекратишь быть таким милым, — произнёс Даниэль, чуть сужая глаза, — я тебя поцелую, — закончил он и кое-как сдержал улыбку, когда глаза Джихуна вдруг округлились, а взгляд метнулся туда, где за лобовым стеклом стоял Джинён, по хитрому лицу которого было понятно, что если Даниэль действительно сделает это, Паку не жить.       — Хён, — неверяще выдал Джихун, возвращая внимание старшему. И его глаза выглядели сейчас такими испуганными, что Даниэль не сдержался и рассмеялся, ласково растрёпывая его волосы.       — Боже, иди уже, — улыбнулся Кан, — иначе в школу ты сегодня точно не попадёшь, — добавил он, кидая на младшего красноречивый взгляд. Джихун точно не знал, что тот имел в виду, но догадки заставили его смутиться и, вспыхнув, буквально вывалиться из машины. — Заеду вечером, — кинул ему вдогонку опустивший стекло машины Даниэль, и Джихун, мельком обернувшись, кивнул, тут же разворачиваясь и спеша в сторону ожидающего его Джинёна.       Что насчёт Джинёна, то тот, сложив руки на груди, встречал его широченной улыбкой и насмешливым взглядом хитро сощуренных глаз.       — Лыбишься, как идиот, — буркнул Джихун и не стал останавливаться, проходя мимо и слыша, как Джинён тут же развернулся и едва ли не вприпрыжку последовал за ним.       — Сам-то не лучше, — отметил тот. Он кое-как нагнал быстро шагающего в сторону школы старшего и теперь не отставал, стараясь заглянуть в чужое лицо.       Джихун же к своему удивлению обнаружил, что действительно улыбался. Он постарался стать серьёзным, но не вышло. Где-то внутри бесились бабочки, кружа по его грудной клетке хороводом, а смущающие воспоминания заставляли его непроизвольно улыбаться. Когда такие ситуации случались раньше, Джихун испытывал перманентный стыд, сейчас же всё его смущение почему-то превращалось в счастье, с ног до головы наполняющее его теплом.       Оглянувшись, юноша заметил отъезжающую машину Кана и, спрятав улыбку в шарфе, едва ли не взбежал по ступенькам школьного крыльца, слыша позади недовольные возгласы успевшего запыхаться Бэ. Тот догнал его только возле раздевалки и, стаскивая куртку, чтобы поспеть за куда-то торопящимся Паком, не переставал заглядывать в чужое подозрительно счастливое лицо.       — Ну и каково это? — спросил Джинён, когда они наконец-то оказались в гудящем шумом встретившихся после каникул одноклассников кабинете, и Бэ развернулся на стуле, ставя локти на парту Джихуна и с интересом поглядывая на него.       — Что? — не понял Пак.       — Ну, встречаться с парнем? — наивно поинтересовался Бэ, кладя подбородок на ладони. Его взгляд выражал крайнюю степень заинтересованности.       Джихун мельком оглядел класс, всем своим видом показывая, что разговаривать об этом здесь — не самое лучшее решение. Однако на них даже никто не смотрел, все занимались своими делами, гудели вразнобой и смеялись, и Пак понял, что отмазаться от разговора не получится. Он вернул взгляд Джинёну и пожал плечами.       — Как будто мне есть, с чем сравнивать, — скомкано ответил он.       — Логично, — качнул головой Бэ, — просто…       — Просто что? — спросил Джихун.       — Ну, — Джинён на секунду задумался, а потом на всякий случай понизил голос, — просто встречаться с парнем — это ладно, — ответил он, и Джихун даже дёрнул бровью, продолжая слушать рассуждения Бэ, — но Даниэль ведь старше тебя и… Это Даниэль. Ты сох по нему пять месяцев, — повысив голос, едва не воскликнул Бэ, однако вовремя успел заткнуться и испуганно осмотрелся, но всем всё ещё было не до них.       Джихун слегка покраснел. Иногда он думал о том, что зря рассказывал всё Бэ (конечно, Джинён — не его мама, той вообще ничего нельзя рассказывать), потому что тот умел поставить в тупик и смутить вопросами не меньше, чем госпожа Пак, но вместе с тем это был всего лишь Джинён. Они дружили целую кучу лет, и Бэ знал о нём если не всё, то многое, как и Пак и нём, поэтому было совсем не странно, что Джинёну было интересно. Но, с другой стороны, Джихун не знал, что тому ответить. Каково это — встречаться с парнем, который старше его на четыре года, который нравится ему до сердечек в глазах, да ещё и с учётом того, что этот самый парень — идеальный Кан Даниэль?..       Честно?       Офигенно.       Однако произносить этого вслух Джихун на всякий случай не стал. Он слегка прочистил горло и кинул на Джинёна многозначительный взгляд, на который тот отреагировал не менее многозначительной улыбкой.       — Ну, — протянул Бэ, снова укладывая голову на подставленную ладонь, и хитро сощурил глаза, — у вас уже что-нибудь было? — он дёрнул бровями, и Джихун от неожиданности закашлялся, тут же моментально краснея до кончиков волос.       — Ты, — заикнулся он, — ты вообще нормальный, спрашивать такое? — обвиняюще выдал он и, забегав глазами по кабинету, выпалил: — Извращенец!       — А что? — тут же отреагировал Бэ. — Я вообще-то про поцелуй, а ты о чём подумал? — он сделал подозрительное лицо. — Кто тут ещё извращенец! — воскликнул он, тыкая в друга пальцем.       — Пфф, — фыркнул Пак, — иди отсюда, — и, чтобы не видеть больше хитрющего лица младшего, отодвинул его от своей парты, насильно разворачивая на место. Бэ хихикал и отпирался, но ровно до того момента, как в кабинет зашёл их классный руководитель Юн Джисон, при виде которого ученики приветственно загудели.       Джихун кинул на макушку успокоившегося друга предостерегающий взгляд и потянулся к рюкзаку, чтобы вытащить оттуда тетрадь и учебник химии, которая стояла у них сегодня первым занятием. Однако стоило его взгляду нырнуть в недры рюкзака, как он зацепился за небольшую голубую коробку, которой с утра там точно не было.       Подняв рюкзак на колени, Джихун не стал привлекать лишнее внимание и доставать обнаруженное, а поэтому едва ли не нырнул в него с головой, цепляя подарок за тонкую ленточку. Немного повозившись, он наконец-то открыл крышку, с удивлением обнаруживая внутри серебряный браслет с шарм-подвеской в виде серебряно-голубого шарика, чем-то напоминающего планету, и прикреплённого к нему крошечного самолётика. Сложенный вдвое бежевый стикер, тоже находящийся в коробке, вероятно, принадлежал отправителю. Открыв его, Джихун пробежал глазами по тексту.       «Хорошего учебного года, ребёнок. Будь умницей».       Джихун смущённо прикусил губу, пытаясь понять, когда Даниэль успел подложить ему это. Убрав коробку, он поднял взгляд и испуганно дёрнулся, когда обнаружил в нескольких сантиметрах от него макушку Джинёна, который как ни в чём не бывало тоже заглядывал в рюкзак, словно тот был вовсе не паковской собственностью, а их общим.       — Эй, — шикнул Джихун, упираясь ладонью в чужой лоб и кое-как отодвигая младшего.       — Любовные записочки? — подёргал бровями тот, и Джихун, приноровившись, несильно пнул его стул, на что младший, по инерции качнувшись, показал ему язык и вернулся на место.       Однако не прошло и минуты, как Бэ снова развернулся ему, как раз в тот момент, когда телефон Джихуна разразился мелодией, и тот, поспешно скинув звонок с незнакомого номера, поднял извиняющийся взгляд на учителя Юна, после чего перевёл его на Джинёна, махающего перед его лицом новеньким телефоном.       — Мой новый номер, — шёпотом поделился Джинён, — запиши.       Джихун снова пнул его стул, заставляя того отвернуться. Зачем младшему понадобился новый телефон и номер, Джихун, конечно, догадывался: камбэк «богини Ким Чонхи» (цитата) для фанбоя Бэ означал ночи бессонных голосований, поэтому Джихун, вздохнув, всё же сохранил новый контакт, подписав его так, чтобы точно не забыть: «Любопытный извращенец».       Первый школьный день по меркам Джихуна тянулся целую вечность. Бэ не переставал задавать вгоняющие Пака в краску вопросы, изредка отвлекаясь на бесконечные посты в твиттере, рассказывал о своих похождениях по фан-кафе, недавних камбэках, потугах в онлайн-играх, да и в общем-то как и всегда привносил в жизнь Джихуна какое-то мельтешение. Однако произошло и хорошее: на одной из перемен Джихун встретился с Уджином, грымза Хан обошла его вниманием на уроке литературы, а c дополнительных занятий их отпустили пораньше, поэтому когда Джихун вышел, машина Кана уже была припаркована недалеко от здания.       Попрощавшись с обещающим отзвониться Бэ, Джихун направился в её сторону. Мама была права: ещё вчерашним вечером они с Даниэлем договорились отметить первый учебный день Джихуна в какой-нибудь лапшичной, и к шести часам Пак был абсолютно рад этому факту, потому как есть ему хотелось действительно очень сильно. Даже перспектива того, что придётся заказать минимум две порции, его почти не смущала. Даниэль уже должен был привыкнуть к тому, что ест юноша за двоих. Поэтому, преисполненный предвкушением, Джихун открыл дверцу машины и ввалился внутрь.       — Привет, — улыбнулся Даниэль.       — Привет, хён, — отозвался Пак, пристёгиваясь и бросая на старшего взгляд. — Как прошёл день?       — Отлично, — ответил Даниэль и, убедившись, что Джихун хорошенько пристегнулся, завёл двигатель, — а у тебя? Устал?       Младший энергично помотал головой.       — Неа, — он миленько сморщил нос, — только голодный.       — Вот и хорошо, — рассмеялся Даниэль. Он уже успел развернуться и теперь ехал по на удивление пустой дороге.       — Кстати, хён, — поджав губы, Джихун взволнованно взглянул на Кана, который мельком посмотрел на него прежде, чем вернуться к дороге, показывая тем самым, что слушает. — Спасибо, — смущённо продолжил Пак, засучивая рукав и показывая старшему браслет, который он надел ещё на первой перемене, — очень красивый.       — Пожалуйста, — мягко дёрнув уголками губ, ответил тот. — Рад, что тебе нравится.       Джихун улыбнулся в ответ, отворачиваясь и глядя на дорогу. В машине было тепло, всё также пахло лавандовым саше, а тишину разбавляло включенное на минимальную громкость радио. Рядом с Даниэлем было уютно и спокойно, Джихун даже успел слегка задремать, и старшему пришлось будить его, когда они приехали.       В лапшичной, куда привёз его Даниэль, ненавязчиво пахло специями, и было не так много народу. Они выбрали один из столиков у дальней стены, которые были огорожены невысокими деревянными перегородками с искусственными растениями, и Джихун, последовав примеру Даниэля, стянул с себя куртку, вешая её на недалеко стоящую напольную вешалку. После чего, достав из кармана телефон, плюхнулся на диванчик напротив Кана, подтягивая к себе принесённое официанткой меню. Они довольно быстро определились с выбором, и отложивший на стол телефон Джихун принялся разглядывать интерьер, останавливая внимание на висящих на стене в небольших коричневых рамках старых фотографиях.       Внутри было довольно уютно, музыка играла так, чтобы не резать по ушам, но вместе с тем слегка оттеняя разговоры людей за соседними столиками. Их заказ принесли довольно быстро, и Джихун накинулся на еду, словно не ел минимум несколько дней.       — Вкусно, — с набитым ртом поделился он под тихий смех Кана. — А ты почему не ешь, хён? — заметив то, что Даниэль так и не притронулся к еде, поинтересовался Джихун, на секунду отрываясь от порции. Тот же, подперев подбородок рукой, улыбнулся и чуть склонил голову.       — Потому что смотрю на тебя, — просто ответил он, растягивая губы в ещё более широкой улыбке, стоило мгновенно стушевавшемуся Джихуну испуганно икнуть.       — Хён, — промямлил тот, — э-это смущает.       — Прости, — улыбнулся Даниэль. — Ничего не могу с собой поделать, — пожал плечами он, и раскрасневшийся младший едва не уронил до этого момента зажатые в руке палочки.       — И почему сегодня все так себя ведут? — с негодованием поделился он, откладывая столовые приборы. — Мама, Джинён, ты… — начал перечислять он под любопытным взглядом Кана. — Даже Уджин сказал, что я сегодня какой-то слишком счастливый, как будто влюбил-… Ой, — стукнул себя по губам Пак, расширившимися от понимания того, что сболтнул лишнего, глазами глядя на Даниэля. — Я… я в туалет! — бросил он, резко поднимаясь и улепётывая в сторону туалетных комнат под насмешливым взглядом старшего.       Уже внутри небольшого помещения Джихун позволил себе тяжело выдохнуть, прикрывая глаза. Его щёки слегка горели, и юноша несколько раз ополоснул лицо ледяной водой, только после этого поднимая взгляд на зеркало и встречаясь с собственным, слегка взволнованным отражением. Боже, и почему он снова так облажался? Почему жизнь его ничему не учит? Это нечестно! Насупившись, Джихун прочесал влажную чёлку и, не удовлетворившись отражением, снова тяжело вздохнул, оглядывая помещение туалета.       Его взгляд упал на сушилку для рук, и юноша посушил руки (и, раскорячившись, влажные волосы заодно), прежде чем ещё раз взглянуть на себя в зеркало. После водных процедур и минутки самобичевания Джихун выглядел уже менее похожим на помидор, и этот факт принёс ему небольшое облегчение. В конце концов, набравшись смелости, он дёрнул на себя дверь и вышел из туалета, направляясь к их столику.       — Тебе звонили, — произнёс старший, как только Пак уселся на своё место. Даниэль ловко управлялся с палочками, в другой руке держа собственный телефон.       — М, спасибо, — ответил Джихун, протягивая руку к лежащему на столе смартфону.       Разблокировав его, младший взглянул на экран и, увидев уведомление о входящем звонке, не сдержал короткого смешка. Звонил Джинён с его нового номера, и уведомление о звонке от любопытного извращенца слегка подняло настроение Пака. Решив, что перезвонит младшему позже, Джихун снова заблокировал смартфон, отложил его на стол и вернулся к уже успевшей остыть лапше.       — Кто звонил? — между делом поинтересовался Даниэль.       — Джинён, — честно ответил Пак, — не думаю, что это очень важно, перезвоню попозже, — протараторил он, однако не успел юноша поднести палочки ко рту, как телефон снова разразился мелодией. И Джихун, взглянувший на экран, перевёл удивлённый взгляд на Кана.       — Хён, зачем ты мне звонишь? — непонимающе произнёс юноша, абсолютно точно не зная, зачем старшему звонить ему, когда вот он — сидит прямо напротив. Мелодия довольно быстро прервалась, и сбросивший вызов Даниэль хитро посмотрел на него.       — Стало интересно, как я записан у тебя, — просто ответил он, и Джихун, ещё секунду назад не догоняющий ситуации, мгновенно вспыхнул, роняя палочки.       Телефон пиликнул уведомлением о пропущенном от «Daddy D», и юноша сполз по диванчику под стол, желая, скорее, спрятаться, нежели под предлогом достать упавшие на пол палочки. Даниэль хохотнул, наклоняясь и высматривая младшего под столом.       — Эй, ребёнок, вернись обратно, — смеялся Даниэль, пока семафорящий красными ушами Джихун ползал по полу.       Палочки, как назло, не хотели подниматься и выскальзывали из пальцев донельзя смущённого юноши снова и снова. Джихун тихо проклинал себя под нос и, честно говоря, был готов проторчать под столом до закрытия или, если кафе работает двадцать четыре часа в сутки, пока Даниэлю не надоест и он сам не уйдёт (например, на работу завтрашним утром), однако все его мечты разрушило третье лицо, внезапно появившееся под столом.       Девушка-официантка, присевшая на корточки рядом с Паком, поинтересовалась, не случилось ли чего и:       — Вам помочь? — предложила она, и Джихун замотал головой. Понимая, что если он не вылезет сейчас, это будет ещё более смущающим, юноша, кое-как найдя в себе силы, выбрался из-под стола, неловко опускаясь на диванчик и не смея поднять на старшего взгляд. Новые палочки девушка-официантка принесла уже через минуту, и теперь Джихун сидел, нервно перебирая их в руках.       — Вообще-то, — вздохнув, всё же решился он спустя несколько минут, — я думал переименовать, ну… тогда это было просто в шутку из-за мамы, — оправдался он, поднимая взгляд на Даниэля. Тот не выглядел насмешливо, и его спокойствие подействовало на младшего в положительном ключе, придавая ему немного смелости. — Но почему-то руки никак не доходили и… — он замялся, пытаясь придумать причину.       Которой на самом деле не было. Только сейчас Джихун подумал о том, что вообще-то имя контакта Даниэля и правда звучало очень странно. Немного вульгарно. И из-за его объяснений и поведения это становилось особенно явным. Боже, ведь если бы не его реакция, Даниэль, вполне возможно, ничего такого и не подумал бы. Ведь и сам Джихун задумался над подтекстом только недавно. Оставалось лишь надеяться, что старший действительно ничего такого не подумал, но…       — Всё нормально, — прервал чужое молчание Даниэль, заставляя Джихуна поднять на него взгляд. Старший слегка улыбнулся, вселяя в младшего спокойствие, и протянул руку, аккуратно сжимая чужую ладошку, продолжающую нервно перебирать палочки, в своей тёплой ладони. И прежде, чем Джихун смог окончательно расслабиться, закончил: — Если так хочешь, можешь звать меня папочкой.       …       — Хён!       То, что Кан Даниэль свалился на джихунову голову, казалось проклятием и благословением одновременно. Джихун всё ещё не понимал, чем заслужил подобное, не переставал радоваться стечению обстоятельств, но вместе с тем не забывал остерегаться поджопников судьбы, которая Пак Джихуна порой не слишком жаловала.       Что ждало их впереди, он не имел ни малейшего понятия, да и заглядывать далеко вперёд не было смысла. Ведь, как говорил Даниэль, всё могло измениться в любой момент. А пока у них было их настоящее. Всё только-только начиналось. И Джихун чувствовал, что жизнь приготовила им многое. И сейчас, сидя на переднем сиденье машины Кана, остановившейся напротив его дома, он понимал, что, кажется, был готов абсолютно ко всему. Например, отстегнуть ремень безопасности и с абсолютно красным от смущения лицом, неловко потянув старшего за рукав, поцеловать его самостоятельно, чувствуя губами чужую тёплую улыбку.       — Спокойной ночи, ребёнок, — отстранившись, прошептал Даниэль и, чмокнув в конец раскрасневшегося младшего в лоб, потрепал его по мягким волосам.       — Спокойной ночи, — ответил Джихун, всё ещё слегка смущённый своей инициативой, и вылез из машины. Однако прежде, чем закрыть дверь, наклонился, встретившись с Каном взглядами, и, набравшись смелости, произнёс: — Папочка.       Джихун не оборачивался. Домчавшись до крыльца, он дрожащими руками кое-как открыл дверь и уже за порогом прилип к глазку, высматривая отъезжающую от дома машину Кана.        «О боже, и зачем я сказал это? — опустившись на пятки, когда автомобиль скрылся из виду, мысленно взвыл Джихун, прикладываясь лбом о поверхность двери. — Ну ты и идиот, Пак Джихун, и как ты собираешься смотреть ему в глаза завтра?» — продолжил негодовать он, между делом снова приложившись о дверь, однако не рассчитал силу и тут же взвыл уже вслух, хватаясь за занывший болью лоб.       — Вот же, — потирая больное место, пробормотал Джихун, между тем наступая на задники и стягивая с себя кеды. — Ну что за тупица, — продолжил восхищаться своими интеллектуальными способностями он, натягивая тапки-собаки, — надо же было вот так вот-       Развернувшись, Джихун мгновенно захлопнул рот, сталкиваясь взглядом с госпожой Пак, которая стояла в холле, облокотившись плечом о дверной косяк и с любопытством смотрела на него, приподняв аккуратные брови. Джихун сглотнул и, когда мама открыла рот, чтобы поинтересоваться чем-то наверняка очень смущающим, резко вскинул руки в останавливающем жесте:       — Вот только ничего не спрашивай! — воскликнул он и на первой космической пролетел мимо, тут же взлетая вверх по лестнице и баррикадируясь в собственной спальне. Откуда-то с первого этажа послышался смех, и Джихун сполз на пол, пряча лицо в ладонях.       Что-то в этой жизни менялось. Например, теперь у Джихуна был самый лучший парень во всей Вселенной. А что-то оставалось неизменным. Однако сейчас Джихун смотрел на жизнь с высоты своих почти девятнадцати лет и, кажется, был действительно счастлив.