Просто... Ёперный театр

      До возвращения Раххродара оставалось менее недели, когда замок наконец-то был готов к приему жениха и празднованию свадьбы. Облакк стал уютным, жилым и каким-то родным для меня. Столько сил и нервов я в него вбухал, столько старания вложил, столько времени потратил на крики и ругань, что по праву стал считать его своим домом. Прислуга, до которой наконец-то дошло, что все нововведения не однократная прихоть взбалмошного омеги, а реальные изменения на очень долгое время, перестали фыркать на меня, а бежали сломя голову выполнять указания. Я же не дурак, я же им зарплату поднял. Так что, желающих вылететь и потерять место больше не находилось.       За время ремонта я разобрался с бумажками, что заваливали стол в кабинете. Что же я выяснил? А выяснил я простое. Воровали в гигантских размерах только в одном месте — на добыче илланниума, вся остальная бухгалтерия была до последней копейки верной, ну, насколько верной может быть бухгалтерия. Оказывается, что илланниумовые карьеры, которые с незапамятных времен приносили семье Хьяррвард стабильный доход, вдруг стали едва ли не убыточными. Можно было бы подумать, что месторождение истощилось и перестало приносить доход, если бы не одно но. Объемы добычи не уменьшились, а цена вдруг упала.       Илланниум — минерал жутко редкий, жутко дорогой, жутко востребованный, что-то вроде земных бриллиантов, но камни не ювелирные, а энергетические. Его кристаллы использовались, как топливо для космических кораблей, так что, вдруг стать невостребованным ему не грозило. Замены ему пока что не придумали. Так с чего бы вдруг он стал дешевле почти вдвое? Я сопоставил даты и понял, что неожиданно терять в цене он стал сразу после смерти родителей Антиля и Раххродара три с половиной года назад. Причем схема была хитросделанная. Сначала цена падала на пять-семь процентов за месяц, потом поднималась на три-четыре, и снова падала на пять-семь, и поднималась на три-четыре — шаг вперед и два назад. Процесс конечно не быстрый, зато неопытному, судя по всему, в финансовых делах брату эти качания цен подозрительными не показались, и уследить за этими странными колебаниями он не смог, так же как и заподозрить аферу. А занимался рудниками, вернее стал ими заниматься сразу после смерти Харрота тер Хьяррварда — Мульерр тер Хьяррвард, младший брат нашего отца-альфы. Так что, сложив два и два, я сделал предварительные выводы и определил для себя подозреваемого. С Цишем своими мыслями я больше не делился, слишком сложно он на это всё реагировал. Решил, что вот соберу доказательства, а уж потом пойду напрямую к брату. ***       Выезжали мы на месторождение рано утром на двух ботах — это они так местные машины называли. Реррциш уверял, что за четыре часа мы должны добраться. Верилось в это с трудом, ведь до места было ехать почти две тысячи лиг. В первом боте ехали мы с Реррцишем, а во втором, он был немного больше чем наш, четверо альф сопровождения. Как-то со всеми перипетиями подзабылось, что я здесь почти что прынц, бля! Напомнило мне это всё передвижения по городам «крутяков», с обязательным сопровождением на джипах.       Мы немного попетляли по дорогам местного назначения и выехали на ТРАССУ… АВТОБАН… ХАЙВЕЙ… Идеально прямое, темно-серое полотно дороги уходило за горизонт. Мы въехали на него, Реррциш сказал навигатору: «Серые карьеры», задавая направление, и боты низко-низко полетели, набирая нереальную скорость. Меня вдавило в сиденье и заложило уши, прямо как в самолете. Я продул уши, широко зевнув, и уставился в окно. Говорить не хотелось, а вот смотреть на смазанную картинку за бортом — очень. Сначала пейзаж был привычен, леса, поля, небольшие городки, фермы, а вот потом…       Внезапно зелень расступилась и скрылась позади нас, а мы оказались… в пустыне? На дне высохшего океана? Или это рукотворное? Идеально ровная кирпично-красная, с какими-то кристаллами на поверхности, отражающими свет и слепящими глаза, земля простиралась вокруг нас на сколько хватало взгляду. И только серая лента дороги разбавляла нереальную картину. — Циш, — я восхищенно выдохнул, — что ЭТО? — Мёртвые земли, — ответил Наставник, — здесь не бывает дождей, никто не живет, никто не может даже выжить дольше суток. Это наследие древней войны.       Рукотворное, а еще, может быть, радиоактивное. Такая красота, смертельная, я бы сказал. Не хотелось бы мне внезапно оказаться здесь одному. Кстати, за тот месяц, что я провел в Облакк, я не исчезал, не оказывался ночью в лесу, даже не пытался ходить во сне. И Мульерра я не видел. Странное совпадение, не правда ли? Будем-думать-посмотреть…       Примерно час мы ехали сквозь безмолвную красную пустыню, и если поначалу мне была интересна картинка за окном, то потом она приелась, красный цвет бесил, а блики кристаллов вызывали головную боль. Наконец, вдали показались синие громады гор, и Циш сказал, что наш путь лежит именно туда. Красная земля сначала сменилась на обычную — светло-коричневую, потом на ней стали показываться редкие чахлые кустики, да кривые деревца. Потом, когда зелень закрыла голую землю, нам встретился первый городок — маленький, этакая деревенька, а за ней необъятные синие поля. Поля — синие-синие от растений, плотно покрытых синими же колючками — это был реф, то из чего готовят похожий на кофе рефан. Фантастическое зрелище непривычного цвета просторов заворожило меня. Я не отрывал от них взгляд и даже немного расстроился, когда эта картина сменилась на уже привычные глазу сады.       Чем ближе мы подъезжали к горам, тем, казалось, дальше они от нас становились, будто играя с нами в догонялки. В итоге, до гор мы так и не доехали, хотя отроги были уже хорошо видны. Карьеры располагались в предгорьях и казались маленькими кучками на фоне зеленых гигантов со снежными шапками, но только до тех пор, пока мы не подъехали к ним вплотную. Перед въездом на предприятие располагалась таможня КПП, режимный объект, как-никак! Нас проверили, меня аж всего обсмотрели и едва не обнюхали (как же, я же омега, а охрана сплошь альфы — бабуины озабоченные!), и пропустили, настежь открыв ворота.       Итить иху папу!!! Рудники, бля! Слов нет, одни нецензурные эмоции! Нет, с административной частью все в порядке — приличные здания, ухоженный вид, газоны, но! За следующим забором, сетчатым, а значит прозрачным, метрах в пятидесяти от нас, начиналась самая обыкновенная зековская зона: с серыми бараками и колючей проволокой. На карьерах работали только заключенные, какой-то идиотский местный закон. Нам, видимо, посчастливилось попасть на пересменку или построение, не знаю, как у них здесь это называется. Зато у меня была уникальная, блять, возможность полюбоваться на тружеников, вернее, каторжников. Тощие, замызганные, в каких-то обремках люди… альфы, еле волочащие ноги. И это они должны работать и приносить доход нашей семье? Я понимаю, что попали они сюда не за то, что воздушные шарики в небо запускали, но это не повод делать из них животных. А перед ними, отожравшиеся на халявных харчах надсмотрщики в чистой форменной одежде и презрением на лоснящихся лицах (про презрение я, конечно, приукрасил, слишком далеко они от нас были, но, судя по их поведению, я навряд ли ошибся). Слава Ликор, без кнутов и нагаек — это была бы последняя капля в чаше моего терпения. Сука! Везде бардак! — Циш! — я едва сдерживался чтобы не начать орать. — Тихо, — он и сам стоял обалдело пялясь на заключенных, — мы со всем разберемся. Где управляющий?!       Четверо сопровождавших нас альф перестроились, разойдясь по сторонам, и открывая путь пузатому бете — Модышу (имечко аховое у него конечно), что бежал к нам мелко перебирая толстыми ножками. — Господа! Простите, что не встретил вас! — он едва дышал, остановившись напротив. — Что же вы стоите на улице, пожалуйста, проходите. Негоже благородным господам дышать одним воздухом с этим отребьем.       Он пятился назад, кланяясь едва ли не на каждом слове, с опаской поглядывая в сторону заключенных. Мы пошли вслед за ним. У Наставника от злости на скулах перекатывались желваки и раздувались крылья носа. Я же едва не до крови впился ногтями в ладони. Я всё понимаю. И что сидельцы местные не невинные овечки, и что управляющий, охрана и остальной персонал жить хотят хорошо и сытно, вот и подворовывают. Я даже понимаю отношение к зекам — капля власти вскружила головы и убила на хрен чувство меры. Я одного не понимаю… Вот приседает сейчас этот бета Модыш, заглядывает в глаза Реррцишу, а глазёнки бегают по сторонам от страха. Циш не последний человек в клане, и его гнев может больно ударить по провинившемуся. Я это всё к чему?.. Неужели призрачная власть и материальные блага стоят того, чтобы полжизни бояться, что твои махинации и преступления вылезут наружу? Да у Модыша ещё чуть-чуть и инфаркт случится!       Нас привели в уютную светлую комнату, где пара бет накрывала стол. — Прошу… Присаживайтесь… — задыхаясь, причитал Модыш, — разделите с нами трапезу, что Ликор послала.       Я подошел к столу и оглядел сервировку. М-да… Не хило им Ликор посылает, мы в Облакк скромнее питались. А беты всё несли и несли новые блюда, поражающие своим разнообразием, но край моему терпению пришел, когда на огромном подносе внесли местную жаренную птицу в перьях. Отчего-то вспомнился старый советский фильм, вернее, цитата из него: «Икра чёрная, икра красная, икра заморская баклажанная», и стол, от яств ломящийся. Я, конечно, обещал Цишу быть тише воды ниже травы, но… — Скажи мне, Модыш, — я повернулся к противно-заискивающе улыбающемуся бете, — а заключенным Ликор так же посылает, как и тебе?       Я обвел рукой изобилие на столе, едва сдерживая характер и садистские порывы пустить кровь толстому уродцу. — Что вы, лан Антиль, кто же этих животных будет ТАК кормить. Они получают по минимуму — живы и ладно, — отмахнулся от меня Модыш. — Наставник, — я посмотрел в глаза Цишу, и он кивнул, заранее соглашаясь со всем, что я намерен сделать, — прикажи нашим сопровождающим согнать всех работников этой богадельни в одну комнату. — Не боишься, что они сговорятся за твоей спиной? — Не боюсь. Объявляй полную изоляцию.       Зря я что ли штудировал документацию по карьеру? Там ведь не только бухгалтерия, я и в техническую часть влез. «Полная изоляция» — изумительная в нашем сложном положении вещь. Заключенных разводят по камерам, все сношения с внешним миром прекращаются, а свободно передвигаться может очень ограниченный круг лиц. В данной ситуации это я, Циш и альфы сопровождения.       Бета затряс всеми тремя подбородками и жирными щеками, с ужасом глядя на нас. — Но-но-но-но… — начал заикаться он, услышав раздавшийся механический голос снаружи, который раздавал указания заключенным и охране. — Тихо, — отмахнулся я от него.       Модыша пара наших альф подхватила под руки и поволокла прочь из комнаты к остальным работничкам. И только оказавшись в дверях, бета вспомнил про своего покровителя и возопил: — Советник вам этого не простит!.. — Куда он на хрен денется, — буркнул я себе под нос и уселся за стол. Работы впереди предстояло много, силы мне понадобятся, так что отказывать себе я ни в чем не стал. Тем более пока изоляция не вступит в полную силу есть еще немного времени. — Циш, ты тоже поел бы, — выдернул я альфу из прострации.       Он дернулся, словно приходя в себя, и сел за стол, наливая себе в бокал местного напитка, похожего на вино. — Не ожидал такого? — Я был здесь незадолго до того, как ваши родители погибли… — Наставник отхлебнул напитка и поставил бокал на стол. — Тогда было так же? — Нет. Совсем не так. Я имею ввиду, что заключенные так не выглядели. В голове не укладывается… — Скажи, а ты не знаешь, где мой дядя? — Уехал по каким-то своим делам. Лишь предупредил, что вернется к свадьбе. Вот терзают меня смутные сомнения, что это «ж-ж-ж-ж» не спроста. Кажется мне, что мой хитросделанный родственничек готовит пакость в подарок к свадьбе. — Циш, а если общественность узнает о том, что творится здесь? Что будет за это моему брату? — Соберутся главы семейств и сместят его. Не будет после этого Раххродар главой клана, как пить дать! Такого отношения к заключенным и попрания прав и норм никому не простят. — А если мы успеем всё исправить? — А мы успеем? — альфа посмотрел на меня. — Успеем, — уверенно ответил я. А куда деваться? Я Обблак в порядок за месяц привел, неужто я тут за неделю не справлюсь?       Я ел, вяло ковыряясь в тарелке, Циш сидел, обхватив голову руками. Конечно, ведь в том, что происходит, есть и его вина. Они на пару с братцем проглядели у себя под носом заговор… скорее всего. По-другому и сказать-то нельзя. Мулльер сплёл паутинку, тарантул недоделанный, а эти два Муха-Цокотуха попались в нее. Идиоты, блять! — Циш, скажи, а нанять толкового бухгалтера у вас что, мозгов не хватило? — Мы думали, что сами неплохо справляемся… В этом момент в комнату вошел один из альф сопровождения. — Ние Реррциш, всё готово, — он коротко поклонился и вышел, оставив нас вдвоем. — Что будем делать? — Циш с надеждой смотрел на меня, а я психовал. Вот какого хера они строили из себя всезнающих и всё умеющих, а?! А теперь один женихаться улетел, а другой смотрит на меня, как на единственный шанс на спасение. — Сейчас пойдем общаться с персоналом, — я хлопнул ладонями по столу и поднялся.       Шли мы недолго. Альфа проводил нас к двери, за которой оказался обычный конференц-зал, где сидели сотрудники «Серых Карьеров», все моментально повскакивали со своих мест. — Добрый день, господа, — я прошел к месту начальника и занял кресло, Наставник расположился рядом со мной в соседнем, — присаживайтесь. — Что вы себе позволяете?! — взвизгнул Модыш. — Наставник, — этого жирного порося я решил полностью игнорировать, — вызови Арриста (я в кои-то веки запомнил имя альфы! Сам!), пусть отведет этого крикуна в какую-нибудь камеру. Вести он себя не умеет, толку от него никакого, а визги я слушать не намерен.       Конечно, можно было отправить Модыша в камеру сразу из столовой, но я специально сделал именно так. Пусть остальные прочувствуют всю серьёзность ситуации. Я хлопнул папкой, что привез с собой из Облакк, по столу и обвел натренированным тяжелым взглядом притихших ликорцев… ликорийцев… а может хьярртауцев или хьярртойцев? Вот жеж блять! Людей, короче, мне так привычнее. — Ну-с, начнём. Если есть желающие последовать за Модышем, то я никого не держу. Те же, кто останется здесь, обязаны всеми силами содействовать мне в разрешении сложившейся ситуации. За Модышем никто последовать не захотел, я и не удивлён. Кому в здравом уме и при наличие выбора захочется в камеру? — Значит так…

***

      Пожалуй, не стоит описывать тот скандал, что я учинил в конференц-зале, в подробностях. Цензурными в моей речи были только предлоги и местоимения, всё остальное было густо приправлено отборнейшими матами. Первым делом я раздал люлей обслуживающему персоналу — поварам, медику, охранникам и прочим, тут же отправив их выполнять свою работу. И ладно охрана и повара, они, как бы, нужны в обязательном порядке, но вот наличие медика меня поразило. Я точно знал, что медкапсулы только мертвых оживить не могут, все остальное ремонтируют на раз. Так зачем здесь медик? Его я угрозами заставил расконсервировать бокс с медкапсулами и в течение двух-трёх суток привести заключенных в порядок. Циш с многозначительным видом сидел со мною рядом, важно кивая в подтверждение моих слов, а за моей спиной стоял Аррист (огромный, устрашающий, с неприятной ухмылкой, он пугал до дрожи любого вменяемого индивидуума). Так что возмущаться тем, что омега вдруг раскомандовался, смельчаков не нашлось. Все тут же побежали выполнять распоряжения.       Когда с насущными проблемами разобрались, дошла очередь и до моих любимых бумажек. — Скажите, драгоценные мои, — я нависал над тремя бетами, кои числились бухгалтерами в этом заведении, — кто вас надоумил перевести документацию на бумагу с цифровых носителей? Почему глава клана должен сидеть закопавшись в макулатуру? Отвечать!!! Я бахнул ладонями по столу, а беты едва под него же не сползли. — Ние Реррциш… — начал было один из них, но Наставник его тут же оборвал. — Отвечайте Антилю лан Хьяррварду, не мне. О, как! Поняли?! Мне отвечать должны! А те меня словно не видят, боясь даже посмотреть в мою сторону.       Путем долгого и непродуктивного диалога, дважды отпаивая несчастных счетоводов рефаном, угрожая не только тюрьмой, но и непосредственно гневом брата, к вечеру я наконец-то добился внятных ответов и реальных отчетов. Оказалось, что вести документацию на бумаге придумал не кто иной, как Модыш, хотя для меня очевидно, что без дядюшкиных распоряжений тут не обошлось. А что? Бумага всё стерпит. Это на электронных носителях изменить почти ничего невозможно — программы так составлены, как раз для защиты от халтуры и прямого воровства, а на бумаге — печатай, как Ликор на душу положит. Вот и оказалось, что бумажки, с которыми я столько времени провозился — Филькина грамота. А настоящая бухгалтерия — вот она, туточки вся, в местном «компутере». И цены на илланниум нормальные, и качелей этих дурацких, с процентами, не было, и доход от добычи не упал. Единственное, так это номера счетов, на которые уходили деньги с доходов, были прописаны совсем не наши.       Я три дня просидел над душой у местного хакера-айтишника, пока он отслеживал движение средств по счетам. За эти три дня Циш навел порядок в зоне. Местная медицина сотворила чудо, и осужденные перестали походить на жертв концлагеря. Нормальная еда, чистая одежда, здоровый сон и отсутствие работ здорово сказались на альфах. Сначала Циш не хотел останавливать работы, переживал, что кто-нибудь раньше времени заметит падение производства и нагрянет не вовремя, но оказалось, что на складе был запас камней, так что можно было не волноваться.       Вообще, меня удивило, что добыча такого дорогого ископаемого ведется такими странными методами — вручную. Но оказалось, что не терпят кристаллы около себя технику. И добывать, и обрабатывать их приходилось ручками. Работа тяжелая, выматывающая, поэтому добровольно ею никто заниматься не хотел. Вот и повелось пользовать на тяжелых работах преступников. ***       Как мы всё успели до прибытия Раххродара — ума не приложу. Но за два дня до свадьбы карьеры если не приобрели другой вид, то начинка точно изменилась: здоровые заключенные, нормальная пища, приличные рабочие комбезы. Я, естественно, в саму зону не заходил: страшно, блять! Покусает какая-нить зараза, в смысле — альфа, и всё — пишите письма мелким почерком мне на зону, ага! Законы-то признают того моим бессменным мужем. Вообще, меня окружали только женатые альфы, кроме Наставника, но тому супруг вообще не полагался. Бухгалтерию же я лишь проинспектировал, не решившись что-нибудь делать, боясь привлечь ненужное и несвоевременное внимание.       В Облакк мы возвращались так же на двух ботах, но во втором ехали не четверо альф, а всего один. Трое, во главе с Арристом, остались в «Серых Карьерах» наблюдателями. Модыш обживал камеру, беты-бухгалтеры так же вели дела, деньги так же капали на левые счета, только на этот раз под нашим чутким руководством. Всё делалось ради того, чтобы, ни дай Ликор, не спугнуть Мульерра.       Дом встретил меня чистотой, кухня — приятными ароматами, а прислуга — радостными лицами. Вот что вовремя розданные пиздюлины с людьми делают! Я отдохнул, проинспектировал замок, отдал распоряжения к встрече возвращающегося Раххродара и отправился спать. ***       «Ах эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала…» — крутилась в голове навязчивая песенка. Я бегал по замку, в последний раз проверяя всё и вся перед прибытием брата. Уже отзвонились из космопорта, что шаттл с ним при… при… м-м-м… приликорился? Прибыл, короче. Я стоял на ступенях центрального входа Облакк и ждал. Отчего-то я так разволновался! Мне было важно первым встретить Раххродара, увидеть его реакцию на преобразившийся дом, получить благодарность… наверное… Рядом со мной стоял Наставник, давая мне безмолвную поддержку. Циш, пока мы стояли на ступенях Облакк, сказал мне, что, хоть он и любил того Антиля и скорбит о нём, всё же рад, что именно я занял его место. Тот Антиль навряд ли смог бы быть счастлив в этой жизни, слишком всё было не по нём, слишком он не любил свою омежью сущность. Я же вписался в эту жизнь очень легко. И пусть я не был похож на типичного послушного робкого омежку, но с моим характером — гибким, но упрямым — вполне мог быть счастлив здесь. — Осталось найти себе хорошего альфу, — ответил я Цишу, на что он изумленно приподнял брови, а потом усмехнулся. — Кажется мне, что грядут перемены. — Они, родимые, — кивнул я, возвращая улыбку.       Именно такими, довольными и улыбающимися, нас и увидел Раххродар, выйдя из бота. Он осмотрел нас, потом обвел взглядом преобразившийся двор и замок, что встречал его блеском чистых окон и сияющим витражом над главным входом, ответил нам улыбкой на улыбку и поднялся по ступеням. — Циш, — Рашти склонил голову, принимая протянутую руку Наставника. — Ну-ну, — проворчал на это Реррциш, — с возвращением, друг мой. Они обнялись похлопывая друг друга по спине. Циш что-то шепнул на ухо моему брату и отошел в сторону. — Антиль, — Раххродар неуверенно мне улыбнулся и протянул руку.       Ага! Как же! Щас мы пожмем лапки, я присяду в реверансе, и с постными минами разойдемся по сторонам?! Вот уж фигушки! Я оттолкнул протянутую руку в сторону и обнял брата, прижимаясь ухом к груди, слыша, как колотится его сердце. Его руки сначала неуверенно обняли меня, словно он боялся, что я начну вырываться. С чего бы это? Я сам хотел наладить отношения, я ПОМНИЛ то скупое объятие перед его отъездом, я вновь хотел почувствовать себя частью семьи, вдохнуть его запах, что казался мне родным и до боли знакомым. Потом Рашти прижал меня к себе, зарываясь носом в мои кудряшки, и облегченно выдохнул. — С возвращением, — пробубнил я в рубашку. — Я очень рад вернуться домой, но ещё больше рад, что ты меня встречаешь. — Привыкай, теперь так будет всегда, — я улыбнулся, задрав голову вверх и поймал его радостный взгляд. — Мне очень не хватало моего братишки.       Мы ещё немного постояли, обнявшись, а потом я схватил его за руку и повел в дом. Мне не терпелось похвастаться проделанной работой.       Рашти (он сам попросил, чтобы я его называл ласковым домашним именем) с восторгом разглядывал преобразившийся замок. Его радовало всё: и чистота (от прежнего свинарника не осталось и следа), и светлые комнаты, и новые окна. Он жамкал в руках тонкий тюль, проводил пальцами по тем древним безделушкам, что Линар откопал в подвалах, даже принюхивался к воздуху. И всё время улыбался. Ох, как я его понимал! Чисто. Свежо. Кругом в высоких вазах стоят свежесрезанные цветы. Холл и главный зал украшены к предстоящему торжеству, из кухни (хоть она и далеко, но все же) плывут аппетитные ароматы.       Я провел Рашти в его апартаменты, где он едва не потерял челюсть. А что?! Я подумал и решил, что это неправда, будто бы мужчина (альфа, в нашем случае) будет себя хорошо чувствовать только в мрачном давящем интерьере. Чушь! Поэтому его комнаты были светлыми, но строгими. Так же везде стояли цветы, а комнату украшали светлые шторы и светлый же тонкий ковер. Не теплый шерстяной и колючий, а какой-то прохладный, из странного гладкого материала, с сине-голубым геометрическим рисунком. Светлые стены и темно-синее покрывало на огромной кровати делали композицию законченной. — Но сегодня ты здесь спать не будешь, — сказал я, как только Рашти хотел завалиться на кровать. — Почему? — Это всё, — я обвел комнату рукой, — для твоей первой брачной ночи. А сегодня можешь занять любую гостевую спальню. Циш, наблюдавший за нами из дверей, расхохотался: — У Антиля не забалуешь. Но это еще не всё. Ты бы видел, во что превратился твой кабинет, м-м-м… А у меня сердце в пятки ухнуло. Разговор, тяжелый и неприятный, что предстоял нам, мигом изнахратил* всё моё хорошее настроение. — Антиль, — Рашти подошел и обхватил меня за плечи ладонями, — спасибо тебе. Облакк стал настоящим домом. Склонился и расцеловал меня в обе щёки, прогоняя моё дурное настроение. Что такого может случиться? Уверен, мы со всем справимся. — Так что там с моим кабинетом?..       Кабинет ему понравился. Рашти оглядывался по сторонам, вид его был донельзя довольным. — А где? Он обвел рукой стол, всегда заваленный бумагами, но теперь девственно чистый. — Всё теперь тут, — ответил я, нажимая незаметную кнопочку сбоку столешницы, выводя три голоэкрана, на которых были видны иконки с документами, — больше никаких бумажек, всё в электронном виде. — Циш, — Рашти решил, что эти изменения инициатива Наставника, — спасибо. — Нет-нет, это всё Антиль, — отмахнулся от благодарностей Реррциш, — присядь, есть разговор. Рашти занял кресло за столом, а я притянул стул на колёсиках и устроился с ним рядом. — Антиль, я безумно тебе благодарен, — Рашти перетащил меня на подлокотник своего кресла и обнял. — Не за что, — я взъерошил его волосы, вдруг понимая, что веду себя рядом с ним, как будто и правда очень давно и хорошо его знаю. Мне было уютно, я чувствовал себя в его присутствии в безопасности, меня радовало то, что он тянется ко мне. Странно, но противиться этому я не желал. Циш, конечно, был привычным и близким, но Рашти казался по-настоящему родным. Видимо, что-то осталось во мне от прежнего Антиля. — Рашти, — начал Наставник, устроившись в кресле напротив стола, — у нас есть для тебя очень плохие новости. Раххродар весь подобрался, сцепил руки в замок, а взгляд стал напряженным. — В «Серых Карьерах» бардак и беспредел, — продолжил Циш, — заключенные едва живые, деньги текут рекой на сторону, персонал обнаглел… — Но дядя говорил, что всё в порядке, а колебания цен временные… — с каким-то беспомощным видом смотрел Рашти, — а с заключенными что? — Медбокс был закрыт, альфы на грани истощения, — ответил Циш. — Кто тебе это наговорил?! — Никто. Я сам там был и всё видел собственными глазами. Хорошо, что Антиль заметил несостыковки в документах и настоял на личной проверке. Мы не стали начинать разбирательства без тебя. У меня нет столько полномочий, а Антиля вообще никто слушать не станет, так что теперь дело за тобой.       Рашти недоуменно оглядел меня, а потом перевел взгляд на Наставника. — Антиль и документы? Циш, ты ничего не путаешь? — Не путаю, друг мой. Антиль всегда был умным омегой, только до последнего времени не хотел проявлять себя. Ты же не думаешь, что он всё время прохлаждался и ничего не делал, пока был у меня в Храме? — ловко выпутался Циш, объясняя вдруг обнаружившиеся у меня мозги. — М-да? Ла-а-адно… С внезапно прорезавшимися способностями мы разберемся позже. Что будем делать с карьерами? — Можно? — решил я вмешаться, не то разговаривают так, словно меня и рядом нет! — Можно, — опередил Наставник возмущенный рык брата.       Я вывел графики и таблицы, с которыми провозился на производстве три дня, на голоэкраны и начал подробно объяснять — «где?», «как?» и «что?», а главное, «когда?». Брат странно посматривал на меня, а я, попав в привычную среду циферок, сыпал заумными фразами направо и налево, тыкал пальчиком в нужные строки, и снова матерился. Брови Рашти поднимались всё выше и выше, желваки перекатывались под кожей, а руки сжимались в кулаки. — Антиль, — прервал меня Раххродар, как-то даже слишком спокойно, — выйди из кабинета. — Но… — Выйди! — рыкнул он, заставляя меня послушаться.       Я вымелся, хлопнув дверью, но не ушел, а приник к створке, решив подслушать. Вот правду говорят — не хочешь услышать о себе гадостей, не подслушивай. — Циш! Я понимаю, что ты привык потакать моему брату во всём, но это переходит всякие границы! — Ты о чём? — Я о поведении моего брата. — А что в нем не так? Или ты хочешь, чтобы Антиль снова стал тенью самого себя? Как раньше? — Нет, но это тоже слишком. Он ведет себя не как омега. Он рассуждает и выражается как альфа. И потом, откуда у него вдруг появилось желание что-то делать, а главное, откуда у него вдруг взялись знания? Я, конечно, посмотрю всё это, — видимо, Рашти имел в виду документы, — но не думаю, что дядя стал бы ввязываться в аферы и воровать у семьи. — Вот когда проверишь всё, тогда и вернёмся к этому разговору, — ответил Циш. — Я хотел тебя спросить… — Да? — Антиль, пока меня не было, не исчезал? — Нет, и это странно, — в голосе Наставника появились предупреждающие нотки, словно он хотел что-то сказать, но не решался, — но об этом мы так же поговорим позже.       Я услышал, как скрипнуло кресло, и понял, что пора сматываться. Негоже чтобы меня застали за подслушиванием. Да и состояние моё было далеко от спокойного, а я не хотел скандалить.