У двора, где цветут фиалки.

НАДЕЖДА.       Осталось придумать, как же мне уехать на пару дней. Как объяснить всем друзьям, куда я. И на что, собственно, мне ехать.       Конечно, надеяться на то, что четырнадцатилетнюю девочку с охотой отпустят "по непонятному делу" достаточно далеко, уж больше тысячи километров от дома, да и ещё в столицу, где полно всяких странных людей - без сомнения, очень глупо. Надо за эти дни было найти какие-то лазейки, при которых я могла бы выехать без вреда своего и маминого здоровья.       Хотя, конечно, поначалу я реально попыталась упросить у мамы. Я сказала: - Мама, ты вот была бы не против, если бы я на день или на два пропустила бы школу? По одному странному делу... Точнее, для меня очень важному, но ты можешь подумать обратное. - Смотря, в чём дело, - пока что без особого участия начала мама. Но это пока что так.       Потому что стоило мне заикнуться про интернет общение и друзей, что живут далеко, она впала в какую-то странную истерику. - Просто у меня есть друг с другого города, но, чтобы было удобнее, мы договорились поехать в Москву, так как это удобнее и ближе всего. Но... - Что ты такое говоришь? Вот честно, все эти интернет-друзья - это все глупости! Важнее общение вживую, когда ты можешь видеть человека, знать, что он чувствует и как к тебе относится. - Но ведь я потому и хочу!.. - Но откуда ты знаешь, что это твой ровесник? - Ну, он не ровесник, чуть старше... Шестнадцать... - Да даже так! Откуда ты знаешь, что ему вот столько-то? Что он мальчик? Юноша? А не взрослый мужик, например? Люди обманчивы. Они лживы, особенно когда их никто не может видеть. Когда они могут притвориться кем угодно. По мне, так 16-летнего мальчика вряд ли бы отпустили в даль, деньги разве что у мужика могут быть. - Да может он там живёт, откуда же ты знаешь! - Тогда пусть сам едет. Заодно и проверили бы, смог бы он или нет. Если бы да - сроду бы тебя не пустила бы, разве что Маринку бы отправила, да и за неё тоже боюсь, на самом деле. - Ну мама!.. - Что там про Маринку? - синие глаза выглянули из другой комнаты на кухню, где и проходил этот неприятный разговор. - Марина! Вот объясни человеку, что ехать в неизвестность куда-то непонятно к кому - это глупость! Мне же потом тебя с отцом по городу искать придётся. - Я уже не такая маленькая, как ты думаешь! - Но ведь ты даже не знаешь его, реально, - вступилась за маму Марина, - тебе разве самой не страшно от мысли, что ты будешь делать, если всё пойдёт не по плану? Если это будет какой-то дядька? Скажет тебе, что ты ему понравилась, но он стеснялся, и ты вдруг начнёшь жалеть, думать: "А вдруг, я ему настолько дорога?.." Но учти, мы уже не в восемнадцатом веке, когда было вполне нормально идти за стариков и вообще иметь с ними дела. Сейчас правят деньги и плотские удовольствия, а молодость - это невинность, поэтому... - Так, всё, Марина! - оборвала мама, - ты уж не перегибай, она маленькая для всех этих подробных объяснений. - Я не маленькая! - Если бы ты была не маленькая, то поняла бы то, что я сказала, уже давно и отбросила бы эту затею.       У меня уже начали наворачиваться слёзы. - Совсем глупышка, - Марина погладила меня по голове, - ты ведь понимаешь, что мы всё это ради твоего блага. Конечно, нельзя исключать и то, что тот мальчик реально вот настоящий и по каким-то обстоятельствам ему разрешили приехать... Или реально живёт там. Но если нет?.. Если нет, то ты сможешь себя защитить? Сможешь сохранить свою жизнь?.. - Но если я не хочу? - я уже кричала и слёзы окончательно родились из глаз и интенсивно закапали с подбородка, - а если я не хочу так? Не хочу жить в неведении, но при этом бросать его на половине дороги я тоже не хочу. Да, я не знаю имени, я его не видела, да и это не значит ничего. Для меня бы это всё только мешало, сбивали с пути, тогда бы я, может, вообще бы по-другому чувствовала. Может, мне действительно нравится его душа. И я уверена, что этот человек такой же, как и я. И он не старше, в нём нету ничего похабного, он говорит о вещах, которые вдохновляют и увлекается детскими забавами и исследованиями. Советует книги, мультфильмы, которые мы после обсуждаем вместе. Если бы даже он был стариком, то очень интересным. Я бы могла быть его другом. Действительно другом. Никто ведь не говорил, что что-то большее было в моём сердце! Я хотела поехать лишь к другу... Потому что... Здесь таких мало. Иногда мне кажется, что вообще никто среди окружения не в силах понять то, что может понять он. Даже Галя. А ведь сейчас у неё к тому же свои проблемы, которым я не могу мешать. Конечно, есть и ещё люди, да... Но иногда я не могу понять их чувства тоже! Они не могут мои. В итоге мы причиняем много боли, и я всё боюсь потерять всех.       Но самое главное, я хочу решить. Потому что, видно, даже я начала понимать, что для меня важнее реальные ощущения. И не важно, что это за человек. Я хочу просто видеть их, слышать и знать, что такие существуют!.. Существуют те, кто могут поддержать и помочь и кто искренне верят в то, что ты делаешь!..       И пока мама и сестра приходили в себя после моего монолога, я быстрыми шагами, вытирая слёзы, вышла из кухни.       И в этот день меня никто не трогал. Разве что приходила Люся - видимо, потому что она не была в курсе произошедшего и у неё на было и мысли в том, чтобы меня поучать, - и говорила про обед и ужин, на которые я шла неохотно. Но там никого и не было, кроме остывающей после приготовления свежей еды тарелки. И я принималась жевать котлетку в мундире из картошечки пюре и думать о том, что же мне в итоге делать.       Но, честно сказать, кроме ограбления банка или долга у Галины у меня не было других мыслей. Причём даже первый вариант казался более возможным.       Но жизнь на то и жизнь, чтобы подкидывать нам сюрпризы и неожиданные решения.       Вечером я не полезла в интернет и решила только посмотреть что-то грустное, чтобы был повод поплавать и немного отойти. Да и к тому же, глядя на печаль других, понимаешь, что у тебя всё не так уж и плохо. Однако на самой трагичной части фильма меня оборвали. - Ты чего ревёшь? Опять?.. - спросила Марина, заходя в комнату и аккуратно прикрывая за собой дверь, будто зайти ко мне было криминальной затеей. Она говорила шёпотом без всякой язвы. Видно, что явно беспокоилась за свою сестру. - Нет, это фильм, - я в доказательство повернула экран ноутбука, - вот. - Смотреть про то, как люди борятся со смертельными болезнями - страшно и сильно. Ты видишь, как они изо всех сил любят жизнь и не отчаиваются, и это помогает верить в то, что мы ещё на что-то способны. Потому ты и плачешь - отчасти от восхищания, отчасти из-за того, что понимаешь, что многие эти попытки кончаются плохо. - А может быть, просто потому, что рада, что жива, - прибавила я, - что у меня ещё есть возможность всё исправить. Ещё есть шанс рискнуть без вреда для своего здоровья. По мне, так это лучшее, что может быть, когда смотришь такое.       И мы замолчали. Смотрели на лежащую больную девушку в фильме, с виду здоровую, но очень печальную; сейчас, в этом замеревшем кадре, у неё был шанс пожить ещё немного подольше. - Но ты действительно это хочешь? - спросила наконец Марина. - Что именно? - Поехать... Ну... К тому твоему чуваку? Ты действительно веришь в него? - Я? Да... Да. Я верю. - Ох, - вздохнула Марина, будто ей сказали что-то очень её огорчающее, но при этом она попыталась улыбнуться, хотя и с грустью, - конечно, зря ты маме сказала. - Я надеялась на её понимание. - Да она сроду не понимала. Она же старше! Даже я не многое понимаю из того, что ты попыталась донести. - Но я... - Постой. Однако, я видела твои глаза. Они были печальны. Но и ещё и было видно, что в итоге ты всё равно ведь попрёшь против семьи, опять же как по старине делали. И тут я поняла, что лучше уж мне попытаться помочь и тем самым уберечь от большинства ошибок, чем дать тебе совершить их в одиночестве и пожалеть об этом.       Я от удивления распахнула глаза: мне кажется, они стали раза в два больше. - То есть ты?.. - В общем, мы сделаем так, - она положила ногу на ногу и скрестила руки на груди, - так: у меня есть деньги и их хватит, чтобы туда доехать и даже остановиться где-то. Мы можем даже погулять там, это будет как небольшая поездка. Маме я так и скажу, но при этом ей мы скажем также, что поехали гулять в Ржев к моему другу, - причём настоящему, заметь, - его я предупрежу. И везде я буду следовать за тобой. Хотя, конечно, мешать не буду, но если вдруг что, я тотчас прибегу на помощь. - Ты правда?.. - Да. Когда ты собираешься?       Но аж задрожала от радости и кинулась обнимать Маринку, что даже уронила её на кровать: мы обе лежали и смеялись, но при этом я не могла опять перестать плакать. Сестра гладила меня по голове. - Сентиментальная девица! - Как хорошо, что у меня есть ты, Маринка! А то я уже реально хотела пойти банк грабить... - Ну, даже это ты вряд ли бы без меня сделала, - хохотнула сестра и прибавила: - также учти, что те деньги будут за твой день рождения. Собственно, они для того и были. - Зато ты дала мне лучший подарок, который только может быть сейчас, - ответила я и тут меня начало клонить в сон. Я была счастлива и довольна. БОРИС.       На сей раз я сам пришёл к ней.       Надежда поначалу светилась от счастья, но, завидев меня, вдруг огорчилась. Точнее, она стала задумчива. Казалось, она будто не ожидала меня увидеть или просто упустила что-то. Потому она вдруг рухнула ко мне в руки и прижалась так крепко, что аж дыхание перехватило. - Надя... Что такое? - Я тебя.. Ждала. - Ты выглядишь очень печальной. Я испортил настроение? Когда ты открывала, то улыбалась.       Она подняла ко мне голову и улыбнулась той же, кажущейся неподдельной, улыбкой. - Я всегда тебе рада.       Однако в моих руках она казалась ослабевшей куклой. Я повёл её к подоконнику, боясь, что упадёт. Присев, Надя положила голову мне на плечо и потянулась за моей рукой, касаясь и глядя её. Я внимательно посмотрел на Надю. Всё это происходило совершенно молча. Она будто решалась что-то сказать. А я думал: говорить ли мне, зачем я пришёл, огорчать ли её?.. - У меня скоро типа дня рождения, точнее, его замена, - начал я. - 29 февраля? - Да... Однако, потому, что этот год не високосный, то придётся праздновать в другое время. В этом году решили первого марта, как обычно. Ибо лучше позже, чем раньше. - Непременно подготовлю тебе подарок, - ответила она тихо, наконец скрестив мою правую руку со своей. Она была у неё гладкой и леденющей. - Ну, по мне, главное, что ты есть, - попытался тем самым я утешить её, и, вроде бы, это действительно помогло. Она смягчилась. - Да, наверное, я лучший подарок, потому что всегда смогу быть нужной. Да и я сама этого хочу... - Но ты так печальна!.. Ты будто бы болеешь. - Нет, я просто очень устала. - Я попытался коснуться свободной рукой её волос, а точнее, чёлки, - она сидела снова с распущенными, беспорядочно расположенными волосами, - а потом ненавязчиво провёл по щеке, что она вздрогнула, но глаз не подняла, даже не открыла их: я слышал лишь тихой дыхание, которое от касаний становилось громче и быстрее. Я увидел красные пятна. - Ты плакала? Кто-то явно тёр глаза. - Ну да... - Из-за чего?.. - Лук резала, - серьёзным голосом ответила Надя, однако я всё равно ей не поверил. - Надеюсь, не из-за меня... - Но и не из-за грусти... Я просто плакала, а потом отрубилась, но ненадого: ты меня разбудил. - Прости... - Не страшно! Мне приятно твоё присутствие. Люся тебе привет передавала. Сказала, чтобы ты зашёл... - Нет, я ненадолго. Я попрощаться пришёл.       И тут Надя преобразилась. Быстро изменилась в лице и силы вернулись к ней. Она подняла голову с плеча и с тревогой посмотрела на меня. - Прощаться?.. Ты... Ты уезжаешь? - Ну, я ненадолго, скорее всего!.. Может быть, на пару недель. У мамы отпуск, а у меня день рождения, и я попросил её поехать куда-нибудь и попутешествовать. - Куда же ты?..       Говорить правду я не решался, потому что, думал я, мне казалось, что она помчится за мной. Уж больно страстная и напористая была эта Надя. И она ведь действительно любила меня. Я боялся огорчить её, ибо тоже любил. Потому и сказал так, чтобы не соврать: - Ну, мы с мамой ещё не решили!..       И это была правда. Она вообще даже не в курсе, что мы едем куда-то. Однако я знал, что она не откажет. Я верил в это. - Непременно кинешь мне СМС-ку, когда решите! - мне казалось, она сейчас заплачет, и я поспешно утешил её: - Конечно, я всё тебе напишу. Не волнуйся только. - И фоток сделай!.. - Конечно.       Она немного успокоилась и глянула в окно: там снова перестали гореть фонари. На нашей улице вечно так было. Я слышал лай собак и отдалённые звуки мчавшихся куда-то машин, чьи-то голоса, но что происходило внизу было для меня загадкой. Я с девятого этажа глядел и видел лишь силуэты машин, какие-то идущие пятна и фонарь с деревьями, шуршащими от ветра. Сегодня действительно был сильный ветер и снег, опять мокрый.       А также я видел наши отражения в окне. Два таких вот безликих человека. Но Надеждин знакомый профиль я различал и вряд ли бы когда-то с кем-то перепутал. Я же смотрел в анфас и кроме хмурых бровей и чёрных зрачкой ничего не мог разглядеть нормально. Ну, шапку ещё, хотя она была тёмная.       Казалось, будто я смотрю на кого-то незнакомого по ту сторону зеркала.       Ещё только год назад я не верил в то, что кто-то когда захочет коснуться меня, взять за руку, обнять и будет говорит мне о чувствах, которые уже так давно были мне чужды.       Сейчас же я смотрел на человека, что сидел рядом с тем шапочником так близко. Тот, чьи руки я видел хорошо из-за бедности и из-за того, что они были открыты, - на Надежде была кремового цвета футболочка с ну очень короткими рукавами, - и одной эта тень обнимала того смурного паренька и прижималась у нему, почти спрятав светлыми волосами своё лицо, а другой всё также держала пальцы между его пальцами. Рука давно согрелась и я уже не чувствовал, будто она не живая. От неё снова веяло теплом и нежностью. Просто, видимо, она действительно очень устала и хотела спать. Однако я ещё минут десять смотрел на отражение и слушал, как она слегка приподнимается и сопит тихо и равномерно. После я уже как-то на в авматизме начал гладить её то по плечу, то по спине, а после и по голове, по непослушным, но всё равно прямым волосами, прямо волос к волосу: они как обычно отливали золотом и солнечными лучами, напоминая о лете. Я как-то так хмурился и печалился, не мог перестать трогать Надю, хотя рука уже начала уставать: просто мне казалось, будто я её уже никогда не увижу и потому хотел касаться до последнего вздоха, чтобы потом не дай бог не пожалеть, что у меня возможность была обнять своего близкого и дорогого человека, но я её не использовал. Хотя потом я уже будто отделился от реальности и представил себя где-то в поезде, где всё равномерно качается, а я спокойно гляжу на поля, уносящиеся куда-то вдаль от нас, на леса, на цветы... А потом я понял, что сейчас зима: и теперь передо мной представились картины елочек, покрытых обильным снегом, словно шубки; всю грязь осени тоже прикрывал белый ковёр с узорами от ямок и следов животных, тянущихся так же далеко, как и поезд, проносивший нас всех через это. Я вспоминал новый год, гирляндами обвешанные деревья, как я в темноту ходил по парку и задирал голову к небу: если мы поедем вечером, - а я непременно хотел бы, чтобы это было вечером! - я бы тоже так делал: пугаясь теней в глубинах лесного царства и их обителей, я бы искал помощь и поддержки у неба, у луны, что, надеюсь, также будет наблюдать за мной, у созвездий Большой Медведицы, которая непременно должна мне быть видна...       И потому люблю вечно, что всё становится какое-то сказочное. Даже Москва преображается и становится клондайком светящихся земных созвездий и узоров. Там полно света в такое время и звёзды лишь украшают это. Всё там блестит и горит, начиная от знака метро и заканчивая звездой на Кремле. Там постоянно шум и веселье, особенно вечером. Всем весело гулять и слушать музыку уличных музыкантов, поющих как о чём-то плохом, так и о чём-то хорошем. Развлечения и сладости почти на каждом шагу, так же, как и сувениры; на Красной Площади - каток или люди, чей долг заложен в фотографии с Кремлем, даже если темно. Толпы азиатов или негры с переводчиками. Постоянно неловкие моменты, когда пытаешься иностранцу рассказать на скудном английском, где находится ближайшее метро. Когда даже вокзалы - это как отдельные произведения искусства. ВДНХ - место погулять и подивиться огромной арке, хотя и не имеешь понятия о её истории. Старая музыка. Снова катки... Забавно падающие люди, но не перестающие радоваться жизни. Горящие светом мосты...       Конечно, всё это будет, и я уже углубляюсь в будущее, но почему-то мне казалось, будто я уже знал, что так будет, и видел это как раз в том самом отражении. Будто тот я, что сейчас тут, на последнем этаже обычной многоэтажки, вдруг неожиданно видел себя в поезде, глядящим на лес и небо или же на меня в метро в обнимку с тем, с кем я наконец увиделся. Потому что уже тогда я чувствовал, что у этой истории будет счастливый конец. Потому что даже сейчас уже всё, хоть и печально, но счастливо. Со мной тот, кого я люблю: я знал, что непременно вернусь в любом случае всё кончится хорошо. Я просто верил в это.       Но почему же? Потому что тогда не было бы этой истории. Тогда бы никто не увидел, насколько иногда волшебны бывают стечения обстоятельств. И тогда бы ты, - ты, тот, кто всё это время читал исповедь двух людей, - ты бы никогда не узнал о том, что такие люди есть. Что им есть, что поведать и чего рассказать. Что дружба бывает настоящей, без мести и зависти, что любовь бывает верной и на все времена; что семья не всегда - это лишь ссоры и разногласия, но и взаимопомощь.       Сейчас, когда уже прошло много лет, я также смотрел на прежнюю тёмную улицу зимой и думал, что главное тут - осознание и вера в то, что ты делаешь и зачем.       Очень грустно только, когда у хорошей сказки не оказывается такого же счастливого продолжения.