Вечер весны

      Хочу быть деревом, стоять где-нибудь в лесу на одной ноге, чтобы в моих волосах птицы свили гнёзда. Но деревом мне не стать, максимум, могу сделаться бревном. Но уж лучше стать бревном, чем сдавать экзамены.       А вы что думали? Когда оканчиваешь школу, приходится сдавать экзамены. Не то, чтобы меня это пугало, но всё-таки я никогда не мечтала об экзаменах. Но я не глупая, я знала, что легко со всем справлюсь.       Началось всё с того, что я не пришла на первую консультацию, потому что перепутала время. В моём духе. Я не расстроилась: главное не перепутать время экзамена. А первым экзаменом был русский язык. Я подготовилась. Волосы мои были собраны розовой резинкой, которую мне подарила Аня, на шее весело ожерелье из граната, подаренное мне покойной бабушкой, а в кармане брюк лежал четырёхлистный клевер, который мне подарила Рыбка. Я верю, что подарки приносят удачу, ведь в них вкладывают столько добрых чувств.       В школе я сидела с Костей. У него острые скулы, он очень спортивный и он парень. Для нашего класса, состоящего более чем наполовину из девочек, это что-то да значит. Он интеллигент и его движения невероятно грациозны. Но экзаменом он выбрал белорусский язык, поэтому я осталась на экзамене по русскому языку одна. Я была свободна. И я тут же села к Дарине.       Дарина не могла научиться читать очень долгое время. Когда остальные дети уже читали книжки, она понятия не имела, как же из букв складываются слова. А потом, как только она это поняла, книги тут же начали заполнять её комнату. Она любила читать и знала русский язык прекрасно.       Экзамен был в понедельник. Я встретилась с Рыбкой, она всегда приходила в школу раньше меня, раньше всех.       — Девять! — сказал я торжественно.       — Не думаю, что мы напишем так хорошо.       — Ты это о чём?       — Об экзамене, а ты о чём?       — Продолжаю обратный отсчёт. Десять, девять.       — Ах, ты снова с этим.       А что она думала? Обратные отсчёты — это очень серьёзно! Перед запуском ракет, перед нажатием на важную кнопку, перед расставанием навсегда с дорогим другом.       Мы с Дариной уселись за её парту. Её парта была у самой двери, и мне это место не нравилось. Если бы в школе появился монстр, бродящий по коридорам, он бы питался детьми, которые сидят у двери. И если бы в школу ворвались террористы, то, скорее всего, первыми убили бы тех, кто сидит за этой партой. Опасное место.       Но странная штука — с Дариной я чувствовала себя в безопасности. Вместе мы наверняка напишем работу хорошо. Я уверена в её знаниях, я уверена в своих знаниях. Я в своих знаниях я вообще никогда не сомневаюсь, это у меня философия такая.       Однажды я пыталась вспомнить фамилию персонажа книги Достоевского. Кажется, его фамилия была Разумовский. Я спросила об этом у отличницы из параллельного класса, потому что она зашла в нашу аудиторию и стояла прямо передо мной.       — Я не помню его фамилию, — сказала та.       — Может, Разумовский?       — Может быть.       — А если я ошибаюсь? Я хочу знать точно.       — А ты думай, что это Достоевский ошибался, если окажется, что не Разумовский.       Оказалась, что это был Разумихин. Глупый Достоевский неправильно всё написал.       Как я сдала экзамен? Десять за точность, девять за грамотность. Точно так же написала и Дарина. Ничего особенного. Я ей сказала спасибо. А она ответила, что я ей тоже очень много помогала. Аня сказала, что не удивительно, что я написала так хорошо, ведь сидела с Дариной. Это меня расстроило.       Но когда мы закончили писать, результаты были ещё неизвестны. Мы с Дариной ушли из аудитории одновременно и пошли ко мне домой. Она очень любит животных, а у меня две собаки, кот и кролик.       Мы лежали на покрывале под деревом, и моё сердце разрывалось от счастья. Я ещё не с кем не лежала на земле под деревом. Потом Дарина стала расчёсывать мою старую дворняжку, которую с роду никто не расчёсывал. Дружок мурлыкал от удовольствия. Не так как кот, но странные звуки издавал, он всегда их издаёт, когда доволен.       Стало поздно, Дарине нужно было уходить. Мы с Ураном решили проводить её. Я знала короткий путь между нашими домами, и мне было очень приятно показать ей его. Я люблю открывать людям новое. Мы шли мимо озера и говорили на выдуманном языке: нам было хорошо.       Уран бросился в воду (было очень жарко), и пока он купался, мы стояли на берегу. Я смотрела на небо. Людям нравится придумывать, на что похожи облака. Но мне кажется, гораздо интереснее и сложнее придумать, на что похоже пространство между облаков.       Мы с Ураном провели Дарину к самому дому, а она вынесла собаке попить, хотя нам пришлось подождать немного у подъезда. Дети смотрели на собаку, как на божество. Божество хотело пить и пускало слюни. В итоге Дарина принесла миску с водой и мяч, мяч она отдала мне. В любом случае, её собака не играет с мячом, а вот Урану это понравится. Мы попрощались, я ещё раз поблагодарила её за мяч.       Полпути Уран нёс мяч во рту, потом он выплюнул его и поднял бутылку. Он очень любит пластмассовые бутылки. Кажется, в них он видит свой смысл жизни. Находить и закапывать, находить и закапывать, находить и закапывать. Что-то мне это напоминает. Зарабатывать и тратить, зарабатывать и тратить, зарабатывать и тратить.       Мы остановили у озера. Я бросила в воду палку, но внезапно из кустов выплыл лебедь. Он злобно шипел на Урана, плывущего за палкой. Кажется, собаку даже задело ударом крыла. Я чувствовала себя виновато. Какой-то рыбак даже сказал мне: «Лебедь и утопить может». Я неоднозначно кивнула.       Мы возвращались домой. Я снова смотрела на облака. Они были похожи на горы, а я никогда не видела вживую гор. Хорошо хоть увидела горы из облаков, это тоже очень красиво. А знаете, что ещё очень красиво? Заправки. Около моего дома строится одна, и она прекрасна. Меня охватывает восторг от вида заправок, мотелей и маленьких призаправочных кафе. Не знаю почему. Просто я вижу красоту в этом. Кажется, окружающие меня не понимают в этом.       Вечером мне снова было грустно. Меня расстраивало, что следующим экзаменом будет математика, которую я совсем не знаю. А ещё я придумала красивую фразу. Пришлось вставать из тёплой постели, чтобы записать в свой оранжевый блокнот: «Венец творения в итоге получит могильный венец».       Экзамен по математике. Я ехала в автобусе и думала о том, что даже я не такая отстойная, как этот день. Конечно, в сборники заданий я накануне выцарапала циркулем решение некоторых вариантов. Но, конечно же, не всех. А ещё в кармане брюк, рядом с четырёхлистным клевером лежали шпаргалки.       Я ехала с Вадимом. Мы были едва знакомы, но он очень общительный парень, поэтому всю дорогу мы разговаривали. Он желал мне удачи и сказал, что я всё сдам. В какой-то момент мне показалось, что он назвал меня Наташей.       — Как ты меня назвал? — переспросила я.       — Что? — он растерялся.       — Ты сказал: «Не бойся, Наташ»?       А он рассмеялся.       — Я сказал: «Не бойся, ты сдашь».       А потом он рассказал, как играл в волейбол с одной девушкой и нечаянно назвал её чужим именем. Она сразу вскипела: «Что? Карина? Кто такая Карина? Пусть Карина тебе мяч и подаёт!» Он тогда удивлённо захлопал глазами: «А тебя как зовут?» В итоге эта девушка рассмеялась. Я вежливо посмеялась тоже.       В школу я снова пришла позже Рыбки.       — Десять, девять, восемь, — сказала я.       Она улыбнулась. И зря, нечего тут улыбаться. Я рушу нашу дружбу, а она улыбается!       Начался экзамен. Вариант выпал тот, который я дома не решала. Костя ничего не знал и не мог мне помочь. Я попросилась в туалет, а там, в кабинке, начала смотреть шпоры. Ничего не увидела из-за маленького шрифта, но, к счастью, в туалет вошла моя одноклассница. Мы заперлись вдвоём в кабинке, и она стала говорить, что написано в шпаргалке. Конечно, неловко было, когда мы вышли из кабинки вдвоём в тот самый момент, когда в туалет вошла учительница.       — Что это вы там делали вдвоём?       Я отвела взгляд и молча вышла на коридор. Одно задание я запомнила и смогла дописать его. Когда экзамен был написан, я возвращалась домой в одиночестве. Появился Интернет, поэтому мы с Рыбкой стали переписываться. Мы именно так и подружились. Мало разговаривали и много чатились.       Я стала писать ей о том, как меня вымотал экзамен, о том, как сильно я устала. Я жаловалась, а она прислала мне эмодзи в виде банана. «Утешаешь меня бананом? Я же так люблю замороженные. Или хочешь отсудить мой пыл замороженным бананом? Сладкое меня всегда успокаивает», — пишу ей я. А она отвечает: «Просто хочу заткнуть тебя с помощью банана. Чёрт, двусмысленно». Вот поэтому мне и нравится переписываться с Рыбкой. Пока она не скажет, что что-то двусмысленно, я сама до этого не додумаюсь.       Потом я взяла себе в комнату еду. И написала об этом Даше: «Я ем невкусные макароны, мама совсем не умеет их готовить. А ведь макароны — моё любимое блюдо». А она ответила: «Может, ты просто не умеешь наслаждаться?» И это было глубоко. А потом она посоветовала: «Думай о Майкле. Может, слюни потекут, и мы сможем списать это на макароны».       Кажется, самое время рассказать о Майкле Клиффорде, гитаристе группы «5SOS». Он постоянно меняет цвет волос в цветовой гамме от чёрного до салатового. Какое-то время его существование меня радовало. Не то, чтобы я была фанаткой его группы, но она мне очень даже нравится. Какое-то время он был для меня эталоном совершенства. А потом мне это надоело. Серьёзные увлечения, фанатизм и идолы — это не для меня.       А по математике я получила шестёрку. И как мне? Блестяще, как костюмы Киркорова! Шестёрка по математике меня более чем устраивает! Но близилась история, я забаррикадировалась у себя в комнате с едой и билетником. Перед экзаменом я стала рассказывать историю нашей страны папе, но очень быстро мне это надоело, и я со вздохом заметила, что история — даже не настоящая наука.       — Не говори так на экзамене, — ответил папа, — а не то историчка станет истеричкой.       Прекрасно, я люблю папин юмор. Кое-как я рассказала ему историю нашей страны до Второй мировой войны, взяла перерыв, а потом снова вернулась к нему на диван.       — Поиграем в войну! Я буду за Красную армию, а ты? — спросила я с улыбкой.       — А я за тебя.       И это прозвучало очень мило. И не важно, что именно значила эта фраза. То ли то, что он будет на моей стороне, то ли то, что он будет ради меня воевать. И то, и другое очень приятно.       На следующий день был экзамен.       — Семь, — поприветствовала я Дашу, а потом пояснила: — Десять, девять, восемь, семь.       — И тебе привет.       Я села рядом с ней и положила ей на плечо голову. Это очень неудобно нам обоим, но я всё равно кладу голову ей на плечо, чтобы все видели и знали, что мы близки. Я люблю нарушать личное пространство окружающих.       — У тебя тяжёлая голова, — заметила Рыбка.       — В ней тяжёлые мысли, — ответила я.       Мы помолчали какое-то время, и я сказала:       — Мне жарко, я такая горячая, дотронься до меня, — она приложила к моей шее свою холодную ладошку. — А ты холодная.       — Мы с тобой американо со льдом.       — Крошка, я буду американо, а ты моим льдом, — улыбаясь, произнесла я. — Звучит, как очень плохой пикап.       — Очень-очень плохой.       — Ага.       Начался экзамен по истории. В класс вошли шесть человек по списку, остальные будут входить по одному. Мы с Дашей ждали свою очередь, сидя за одной партой. Мимо пронеслась Аня с бутылкой минералки.       — Налей мне воды! — попросила я.       Она налила, поставила на стол и куда-то убежала. Аня-метеор.       — Даш, подай воду, — попросила я, потому что пластмассовый стаканчик стоял не на нашей парте.       — Сама возьми.       — Тебе сложно?       — Я воспитываю в тебе самостоятельность.       — Нет, ты просто не заботишься обо мне, — надулась я.       Она стаканчик мне не подала, так что я взяла его только тогда, когда проходила мимо, чтобы войти в аудиторию. Я вытянула билет, который знала, потому что я знала все билеты. У меня волосы были собраны счастливой розовой резинкой, на шее висели бабушкины бусы, а в кармане лежал клевер. Всё прошло хорошо, не считая того, что забыв дату, я выдумала свою. Но учителя не подыграли. Одна старушка в комиссии подсказала мне правильное число, но я услышала его неправильно. А потом директор сказал:       — Убери из списка лишнее: коллективизация, индустриализация, перестройка.       — Перестройка, — сразу же ответила я.       — Нет. Лишние — коллективизация и индустриализация.       Я решила не спорить и кивнула. Меня выпустили из кабинета. Я вошла в аудиторию, где все ждали.       — Ну как? — спросили у меня.       Я, растерянная этой шуткой директора, приложила ладонь к щеке и промолчала. Я молча села к Рыбке, обняла её, уткнулась в её плечо лицом и сидела так, пока волнение не прошло. А потом оказалось, что мне поставили восемь, что весьма неплохо.       Я ехала домой в автобусе. Мысленно я вела с собой диалог. Даже не совсем с собой. Просто вела диалог, потому что люблю поговорить. Я смотрела в окно на прохожих и спросила себя мысленно: «Чем я отличаюсь от миллиардов других людей?» И потом я поняла, какой ответ понравился бы мне больше всего. «Потому что я выбрал именно тебя». Приятный ответ, но я бы ответила: «Ты выбрал меня только потому, что не знаком со всеми этими миллиардами людей». И я была бы права. И моя правота — моя печаль.       В этом главная проблема. Проблема в том, что, когда я что-то говорю, люди мне верят, оставляют последнее слово за мной. Они думают, что я права, а мне хочется, чтобы кто-то доказал, что я ошибаюсь. Проблема в том, что, когда я говорю, что мир ужасен, люди мне верят, и, утешая меня, они врут не только мне, но и себе. Мне так нужен тот, кто скажет, что мир хорош, и будет правда верить в свои слова. Хотя и такого я быстро смогла бы переубедить. Мне так кажется.       К экзамену по английскому я не готовилась. Только с Рыбкой мы стали переписываться на английском, но это легко, когда в соседней вкладке открыт гугл переводчик. Я не готовилась, не потому что я ленивая, а потому что я печальная. Мои слова ничего не значат, мои действия ничего не меняют. Именно поэтому я ничего и не делаю.       По дороге в школу, чтобы сдать последний экзамен (иностранный язык), я слушала музыку и вслушивалась в слова песен: я их понимала. И это было скучно, но, когда в наушниках заиграла инструментальная музыка, я осознала, как сильно люблю её. Инструментальная музыка притягивает меня гораздо сильнее песен. В песнях есть слова, песня сама о себе всё расскажет. А вот музыку приходится расшифровывать.       Снова я встретила Дашу у входа в школу.       — Шесть, — сказала я, и она меня поняла.       Мы пошли в аудиторию. Я, как и Рыбка, хорошо знала английский язык, мы не переживали. Мы ждали своей очереди в кабинет к комиссии и молчали. Не знаю, о чём думала Рыбка, но я думала о том, как стар мир. Сколько уже поколений проходило через подобные испытания? «Да, мир стар, всё уже было и до нас, да-да, — думала я.- Но моя личность — что-то новое! Мир сделать свежее нельзя, но зато на него можно взглянуть свежим взглядом!» Новый взгляд на старый мир — это довольно интересная идея.       На экзамене мне выпал билет про окружающую среду, мы его очень часто разбирали на уроках. Конечно же, я ответила хорошо. Мне поставили девять, сказали, что были грамматические ошибки, что они всегда были моей главной проблемой, а я кивнула, хотя и не думала, что главной проблемой моей жизни являются грамматические ошибки.       В девятом классе после последнего экзамена мы с Анжелой веселились. Скромно, конечно, но зато я запомнила тот день. Мы пили квас, ели булочки, катались на качелях, смеялись и делали фотографии. После экзаменов в одиннадцатом классе, я уставшая просто поехала домой.       Там села рядом с Дружком и принялась его гладить. Дружок нужен мне, чтобы обниматься с ним, а Уран для того, чтобы играть в подвижные игры. Я нашла у Дружка на затылке клеща, позвала папу. Папа научил меня снимать клещей с помощью петли из обычной нитки. В тот день я впервые в своей жизни спасла кого-то от клеща.       — А пойдём на рыбалку, на озеро, как в детстве, — предложила я.       — Пойдём, — согласился папа.       И мы пошли, взяли с собой Урана и пошли. По дороге к озеру я спросила, верит ли папа в инопланетян.       — Конечно, — улыбнулся он, — они ведь повсюду! Вот издадут министры какой-нибудь тупой указ, так сразу убеждаешься в том, что они не с этой планеты.       Мы пришли на озеро, распаковали удочки и стали ловить рыбу. Очень долго не клевало. И наконец-то мой поплавок дёрнулся.       — Клюёт? — спросила я обрадовано.       — Это ветер.       Я ничуть не расстроилась.       — И прекрасно! Поймать на удочку ветер куда интереснее, чем карася!       Уран нашёл бутылку и был счастлив.       — И ведь есть у этой собаки что-то в голове, — размышлял папа вслух. — Вот зачем-то бегает кругами, ищет бутылки, закапывает их. Ведь есть у него какая-то идея. Это же не глупая улитка, это же собака, собака понимает, что и зачем делает.       — Ты совсем как персонаж Достоевского, — сказала я.       Мы посидели ещё немного. Уран продолжал бегать кругами.       — Бегает кругами, совсем как люди свои жизни проживают, — сказала я.       — Ты тоже, как это, — папа запнулся, — герой Достоевского.       — Спасибо, — ответила я и поправила с гордостью волосы.       Уран прибежал к нам и съел хлебный мякиш, на который мы ловили рыбу. Мы стали чесать у него за ушком, потому что оба любим животных. И тогда я рассказала папе, как Уран чуть не убил Дружка.       Это было, когда Урана только-только привезли нам. К тому времени Дружок жил у нас уже двенадцать лет. Уран сидел на цепи, Дружок бегал за мной хвостиком. Я подошла к овчарке, стала её гладить одной рукой, а потом другую руку положила на Дружка. А Дружок из ревности заворчал на Урана и очень быстро оказался у того в пасти. Со второй попытки я смогла его достать оттуда. Я думала, он ранен, истекает кровью, но пушистая шерсть его спасла. После этого я недели две игнорировала Урана, хотя и была виновата сама.       — Это был мне урок, — сказала я папе. — Нельзя гладить двух собак одновременно.       — Зато гладить одну собаку вдвоём можно.       Мы ещё какое-то время гладили Урана, а потом поняли, что ничего не поймаем. За то время, как мы собирали удочки, Уран нашёл бутылку минералки (наполовину полную) и открыл пробку. Это было довольно удивительно.       По дороге домой папа рассказал о своём знакомом, у которого тоже есть овчарка. Знакомый соорудил что-то вроде тележки, которую возит пёс, когда сам он собирает бутылки. После работы он давал псу в награду выпить вина. И пёс любил вино. Но однажды, когда знакомый был слишком пьян, чтобы налить собаке, пёс сам открыл вино, выпил, сколько нужно, и поставил бутылку на место, ничего не пролив. А потом папа сказал, что этот его знакомый трепло, но слушать было интересно.       Вечером я лежала на кровати и слушала инструментальную музыку. Я думала о том, что за прошедшие сутки со мной не случилось ничего интересного. Но столько людей в этот день открыли в себе талант, нашли свою любовь, потеряли лучшего друга, отпраздновали лучший День рождения. И это именно то, почему я хочу чувствовать единение с человечеством. Даже если мой день пройдёт скучно, я буду воодушевлена, ведь день остальных людей прошёл чуть лучше.       Мне написала Рыбка. Она предложила встретить вместе рассвет, а я тут же согласилась. А потом она добавила, что мы сделаем это не вместе. Это было жестоко, но я сказала «хорошо». И утром следующего дня я встала в четыре часа, взяла Урана и решила пройтись. Восход был красив. Я шла, слушала, как собаки всей улицы лают на нас с Ураном, и смотрела на небо.       Восход. В этот момент солнце обычно красивее неба. Это словно символ рождения. Ты красив, когда только-только появился. Не так-то легко найти уродливого ребёнка. С взрослыми это проще. А вот во время заката небо красивее солнца. В старости тебя покроют морщины, красота уйдёт, но зато ты можешь сделать мир вокруг себя прекраснее, если создашь что-то такое, что действительно увековечит твою былую красоту.       И мне стало очень-очень грустно. Потому что я одна. Наблюдать закат в одиночестве бывает приятно, это умиротворяет. А вот встречать рассвет в одиночестве печально, потому что это как бы подчёркивает одиночество. Рассвет — рождение нового дня, а когда ты молод, тебе нужна компания. Это в старости ты свыкаешься, наконец, с самим собой. Ты сам себе становишься компанией, но я слишком молода. Мне нужно встречать рассветы вместе с кем-то. Не одной.       И я вернулась домой в мокрой из-за росы обуви, прокляла Рыбку с её чёртовой романтикой и залезла в уже остывшую кровать.       Нужно набираться сил. С экзаменами я покончила, теперь нужно отпраздновать выпускной.