Вечер весны

      Я уважаю писателей, потому что они тратят время своей жизни, чтобы проживать жизни несуществующих людей, выдуманных персонажей. Хотя, возможно, они так поступают, потому что, как и большинство из нас, не знают, на что им нужно тратить отведённое им время.       Но я не поступаю, как они. Я стараюсь жить. И пишу я про жизнь. Хотя и не только о своей. Сейчас мне хочется рассказать кое-что о моём брате, Коле. Он один из тех немногих членов моей семьи, к которым я испытываю уважение.       Коля вернулся из Польши и пообещал мне рассказать кое-что интересное, когда отоспится. На следующий день мы пошли в мою комнату, включили музыку на всю громкость, и он стал рассказывать. Точнее он сказал всего одну фразу и тут же завоевал всё моё внимание.       — Родителям не говори, — он приложил палец к своим губам, — но меня депортировали из страны.       О, да! Меньшего я и не ожидала! Наверное, он всё-таки такой же бестолковый, как и я!       — У меня виза открыта на семь дней, — стал пояснять он. — А я там пробыл восемь. На границе стою такой, улыбаюсь, думаю, как куплю вкусняшек в дьюти-фри, а мужик, который проверял мои документы, раз — и просит пройти с ним. Я, понятное дело, пошёл, я ведь ничего запретного не провожу, у меня всё хорошо. Ну, я так думал, пока он мне не объяснил, что я у них на денёк задержался. А у меня с собой всего пятьдесят рублей. Чтоб ты понимала, в Польше это минимальный штраф. Не важно, что именно ты сделал, но пятьдесят наших рублей — это минимум, который надо заплатить. Короче, меня в итоге посадили за решётку.       Он достал из кармана телефон и показал фотографию, на которой он с грустным лицом делает селфи у решётки. «Я бы тоже в подобных обстоятельствах сделала фото», — подумала я и вслух попросила, чтобы он рассказывал дальше.       — Я запаниковал, стал пытаться отправить СМСки Наде, друзьям, но там связи вообще не было, это же всё-таки граница. Я висел, как мартышка, на решётке, когда искал, где лучше будет ловить. Потом пришёл тот мужик и сказал, что сейчас ко мне придут «друзья». Пришли два здоровых мужика и где-то час допрашивали, чем я занимался всё это время. И, бля, такие тупые вопросы задавали! Типа, где ты был такого-то числа? Почему ты поехал закупаться именно в этот город? Потому что близко? А как же пять других городов, которые находились ещё ближе? И, ну блин, не знаю я, почему в этот город поехал. Просто. Я за те полчаса устал больше, чем за всю поездку.       — Так как ты выбрался? — спросила я, устраиваясь на своей кровати удобнее.       — Меня в итоге вывели из камеры, и я такой: «У меня есть пятьдесят белорусских рублей. Может как-то можно всё уладить?» В итоге я, вроде как, заплатил «штраф». И мне говорят, мол, всё, можешь идти, через час поезд. А у меня денег вообще не осталось. А Надя написала (в коридоре связь была немного лучше), что приедет только через полтора часа. И тогда я попросил, могут ли меня депортировать из страны. И в итоге я приехал домой бесплатно, в люксовом вагоне. Прикинь, я баловался тем, что настраивал себе удобную температуру. А на нашей границе человек десять служащих сочли своим долгом пройти мимо и спросить: «Это что, тот, которого депортировали?»       — Да, ты не ты, если бы обошлось без подобной истории, — сказала я, улыбаясь. — А что ещё интересного было? И зачем ты ездил?       — Ну, это другая культура, так что всё было интересно. А ездил я, чтобы повидаться с Надей, это в первую очередь. Ну и закупиться ещё, там цены раза в два ниже наших. А ещё хотелось убедиться, что всё, что говорят про Запад, — правда.       — И что, правда?       — В основном, да. Только то, что говорят, будто у нас чище в городах, — ложь. В тех местах, где был я, тоже очень чисто. Мы с Надей забирались на самую высокую точку города, где она работает, и оттуда видна только зелень. Даже на крышах торговых центров растёт трава.       — О, это круто! А ещё что?       — У них на всех площадях Папа Римский, как у нас Ленин. И вино у них дешевле пива. А ещё в кафе просто огромные порции. Я заказал маленькую и еле её съел. Я! — мне осталось только усмехнуться, потому что братец у меня просто шкаф и шпала, шкафошпала. — А ещё там, считай, нет квартир, везде частные дома. И все земли отведены под фермы и поля.       Он помолчал, что-то вспоминая, потом сказал:       — Как обычно, в поездах с разными людьми познакомился. Там одна старушка ехала, так её внук учился на той же специальности, что и я. И он был нереально умным, его даже на престижную работу забрали, когда он даже учёбу не закончил. А потом он решил, что может видеть будущее. В итоге сбросился с девятого этажа. А всё потому, что его родители думали, что у паренька просто депрессия и не воспринимали его проблемы всерьёз.       Я тогда подумала, что, наверное, если он мог на самом деле видеть будущее, то оно невесёлое. Раз уж он предпочёл выброситься в окно, чем встретиться лицом к лицу с тем, чего не избежать.       Коля ещё рассказал немного о Польше, вроде того, что продукты, выращенные на огороде, обычные люди продают в магазины, а другие их покупают. Так что еда там органическая и полезная. Ещё поляки поддерживают отечественного производителя и редко закупаются в немецких магазинах, которых там полно.       — Спасибо, что рассказал про всё! — сказала я, когда он выходил из моей комнаты. — Мне всегда интересно послушать такие истории!       — Конечно, ты же писатель, — и он закрыл дверь.       Я сидела на кровати с довольной улыбкой. Он знает. Я писатель, который через пару дней станет изучать медицинскую биологию. Но это ничего. Булгаков был врачом. И Чехов. Но ведь я даже не врач. Но не важно. Я не собираюсь отступать от своего. В конце концов, я пишу не только для других. Это своего рода терапия. И я чувствую себя лучше.       Нужно было идти спать, на следующий день мы с Колей запланировали поездку в Минск: мне нужно было сделать карточку для стипендии. Но вместо того, чтобы ложиться, я вышла на улицу. Было прохладно и свежо. Небо, по-осеннему чёрное, украшала россыпь звёзд. Летел самолёт, мерцая красным огнём, и я поняла, что самолёты в ночи так же красивы, как и звёзды. Люди создали много прекрасного. Всё-таки в ближайшем будущем я смогу смириться с тем, что я человек. В этом есть что-то чудесное. Что-то вроде этих прибивающих по вечерам волн любви к жизни. Я искренне ценю, что я здесь. Сколько чудесных видов видели глаза! И сколько всего я увижу, если буду жить! А ведь когда-то эта девушка мечтала убить себя, чтобы больше не видеть уродливого мира. Так много зависит от созерцателя, в конце концов, всё вокруг создаёт именно его разум.       Поездка в Минск не принесла с собой ничего. Мы побродили с Колей по торговому центру, после того, как сделали для меня карточку в банке, и пришли к выводу, что наш шоппинг — исключительно витринный. Я записала у себя в блокноте, пока Коля мерил ботинки, стоящие целое состояние: «Жизнь — это дорогое удовольствие. Дорогое и сомнительное».       — Это разрывает моё сердце, — сказала я, когда мы вышли из торгового центра.       — Что?       — Когда приходится проходить мимо шикарной вещи, которая бы идеально мне подошла.       — Мне разрывает сердце, что эта вещь может стоить столько, сколько наша мама получает за месяц.       Перед тем, как садиться на поезд, мы заглянули в макдак. Это не только сеть питания, но ещё и бесплатный туалет. И пока я жевала яблоко, ждала брата и смотрела на людей, поедающих фаст-фуд, моё ухо уловило что-то знакомое. Понадобилась доля секунды, чтобы я поняла, что играет песня, которая года два назад была моей любимой. Я сжала яблоко зубами, достала из рюкзака подаренный Аней блокнот и пометила там: «Мы, как натасканные собаки, реагируем на голос знакомых поп-звёзд. Только угощение за послушание нам никто не кладёт на нос».       Домой мы возвращались на электричке. Коля учил английские слова, а я читала книгу. Очень странно, но я возвращалась домой более усталой, чем тогда, когда мы ездили в Гродно на поезде. Минск выматывает. А я так легко утомляюсь. Я очень-очень усталая девочка. А мне в этом шумном городе придётся учиться и жить. Что ж, по крайней мере, здесь есть метро, запах которого сводит меня с ума.       Надеюсь, я всё-таки смогу полюбить нашу столицу за что-нибудь кроме метро. Очень на это надеюсь.