Подарок на день рождения.

Поместье ждало их тихое и темное. «Хм, рановато для сна, ты не находишь?» - сказал Хоук. Андерс мотнул головой, как бы опровергая его слова, и вошел первым. Холл был так же темен, как и окна фасада. А вот в зале трепетали оранжевые отсветы камина. Отступник уверенно прошел вперед и скрылся в стороне кухни. Чуя пятой точкой (а она самая чувствительная на приключения, как показал опыт) какой-то подвох, Гаррет медленно прошел в зал. Кто-то прошептал заклинание (конечно же Андерс) и мягкий свет начал медленно разгораться в подсвечниках, на перилах лестницы, в шерсти мабари, от чего он приобрел очень удивленный вид, высвечивая все ярче искрящиеся глаза и улыбки. Глаза Гаррета метались из одной части комнаты к другой, находя все новые и новые лица. Варрик, Изабелла, Бодан с сыном, Авелин вместе с Донником, Мериль, Фенрис и… Андерс. «Ох и лицо у тебя Хоук! Ради этого стоило сидеть в темноте и томится от ожидания - рассмеялся гном. - С днем рождения друг!» И тут тишина лопнула, а время сорвалось в бешеную круговерть. Поздравления и подарки сыпались как и шуточки от гнома и пошлости от Изы. Неожиданным был торт, испеченный Боданом. Половину, не меньше, на следующий день скормили мабари, так как люди и нелюди просто не осилили его грандиозный размах. Тут они продолжили прерванную партию в порочную добродетель, и всех к большому удивлению обыграл Бодан, чем поразил пиратку в самое сердце, а остальных в мошну. Мериль с Варриком, а Изабелла с Фенрисом станцевали на столе под пение Андерса, у которого оказался не сильный, но очень мягкий, грудной голос. А Авелин с Донником на два голоса читали стихи. Под утро друзья, кто стоял на ногах, разошлись, а кто не смог встать, остались спать тут, заботливо укрытые одеялами. Погасив магические огоньки, Андерс начал медленно подниматься на второй этаж, ведя одной рукой по перилам, а второй держа подсвечник с оплывшей свечей. Хоук молча шел следом. В их комнате отступник поднял на Гаррета взгляд и сказал впервые за вечер «С днем рождения» - качнулся вперед запечатлевая короткий и жаркий поцелуй на губах своего любовника. Когда его запах, губы, руки и сияние волос перестало отвлекать, Гаррет понял, что Андерс что-то вложил ему в руку. Небольшой округлый предмет. Раскрыв ладонь, мужчина увидел небольшой медальон из золота с простой, но изящной гравировкой в виде герба Амелов. Слегка дрогнувшими пальцами, Хоук надавил на зажим, заставляя его раскрыться. Медленно распахнул на две половинки. На одной из них был миниатюрный, но от этого не потерявший четкости, портрет. Групповой портрет его семьи. Недовольный Карвер как всегда возвышается за плечами двух женщин. Бетани с извечной смешливой улыбкой и…мама. Что-то стало мешать смотреть, пелена, которая размывала очертания. Моргнув пару раз, разгоняя ее, Хоук наконец-то заметил, что все люди моложе, чем он запомнил их в последний раз. Молча поднял голову и посмотрел на Андерса, который нервно ломал пальцы, ожидая реакции. «Откуда?» голос был тих и глух. «Медальон увидел днем в лавке, а портрет дал твой дядя и один мастер из нижнего сделала копию» « Когда?» «Во время нашей игры в Висельнике» «Так вот куда ты пропадал… Все это – Гаррет покрутил рукой в воздухе – твоих рук дело?» Андерс потупился и кивнул, не решаясь посмотреть ему в глаза, так и не определив по голосу, погонят его сейчас взашей или надают по щам. Поэтому, когда горячие руки обхватили его, он вздрогнул от неожиданности, напрягся, а потом, оттаяв в этом тепле, расслабился, прильнул к Гаррету всем телом, обхватил руками его лицо, заглядывая ему в глаза. И то, что он увидел, было самым честным и понятным ответом. Щелчок застегивающегося медальона, отстранение на секунду, дабы накинуть тонкую цепочку на шею и вновь объятия. Дыхание смешивалось, губы блуждали по шее, щеке, лбу, волосам, находили друг друга и вновь исследовали. Медленно, шаг за шагом, они отступали к краю своего ложа, оставляя элементы одежды, и столь же медленно опустились на него. Светлая кожа, усыпанная веснушками и капля пота, скользнувшая по спине, сильные руки сжимаются на бедрах. Хриплый вздох. Свеча, оставленная Андерсом на столе, затрепетала и погасла. «Спасибо…»