Сказ о любви, ветеринарии и школьных обменах

Быт способен убить любую романтику. Таня знала эту прописную истину; не знала только, что ей придётся столкнуться с нею так скоро. Три месяца она сидела в этой проклятой тайге; три месяца вынужденной возни с животными, три месяца начинавшихся засветло домашних хлопот, три месяца сплошного уединения. Ванька, чтоб его... Её любимый, домашний, спокойный, чистый и светлый Ванька начал казаться ей собственным проклятием. Запереть себя в этой темнице, принять это добровольное изгнание стало слишком тяжелым испытанием для драконболистки. Душа рвалась на волю - в Тибидохс, в магспирантуру, к матчам и драконам... А приходилось прозябать с лопухоидом. И выбрала она это сама, Танька. Любовь же. По ночам ей упорно снился Глеб и его черные розы. По утрам ей хотелось кричать от безысходности и странной боли. Но - долг. Ванька отказался от магии, Ванька любил её. Имела ли она право сбежать? Не имела. И потому засыпала в объятиях любимого маечника - в объятиях, становившихся для неё уже ненавистными. "Забери меня отсюда, - кричала она во сне, - Глеб, забери меня...". Ванька кружился вокруг нее волчком, раздражая бесконечной заботой и вниманием - когда не возился со своими зверями. А зверями пропах весь дом... От мерзкого запаха уже тошнило. Казалось, Таня сама пропиталась запахом зверинца. Мучения Тани Валялкин либо не видел либо упорно не замечал, - а быть может, просто делал вид, что все хорошо. Однажды Гроттер таки назвала во сне имя Глеба - страстно, с болью, с горечью в голосе, но списала это на очередной сон. Тогда, месяц спустя, Валялкина и пробрало. - Меня ты ТАК никогда не звала, - произнес он, укладывая дрова в печь. В отношениях их тогда появилась первая трещина... "Глеб...". В свете луны роса на черных розах казалась крупинками серебра. Мраморные перила парапета приятно холодили кожу рук, свежий воздух летней ночи, казалось, ласкал длинные рыжие волосы. - Ты же сама этого хотела, - усмехнулся молодой мужчина в черных одеждах. В очах его, темных и бездонных, как сама ночь, полыхнули синие искры. - Сама, - с горечью согласилась Таня, - а должна была иначе? Ванька остался без магии... - Я тоже остался тогда без магии, но ты почему-то выбрала своего Валенка. - И жалела об этом каждый день! - не выдержала Гроттер, - я не знаю, что со мной... Я чувствую себя предательницей, он же меня любит, а я... - А ты теперь птичка в клетке, да только не в золотой. Что, окунули в быт - любовь закончилась? Как же многоглазка и истинные чувства? Некромаг медленно подошел к ней и осторожно коснулся пальцами ее щеки. - Я бы положил к твоим ногам весь мир, если бы ты попросила. Достал для тебя звезду, как бы банально это не звучало... Я бы не пожалел для тебя никаких благ, исполнил любое желание, прося в благодарность лишь согласие на очередной твой портрет. Каждое утро я бы ставил у твоей постели букеты роз, каждый день превращал в неповторимую сказку, а каждую ночь - заставлял кричать от удовольствия. Тебе бы понравилось, дорогая... Твоя золотая клетка... - дыхание некромага скользнуло по девичьей шее, - стала бы твоим раем. Я дал бы все: уют и дружбу... - нежное, мягкое прикосновение горячих губ к тонкой шее, - страсть, - жадный прикус, заставляющий все тело Тани содрогнуться, - все, что захочешь... Если бы ты была рядом со мной. Если бы ты пришла ко мне... Ты никогда бы не заскучала, моя малышка... Руки Глеба своевольно блуждали по мягкому женскому телу, а губы запечатывали огненные поцелуи. "Глеб...". Сон, который не хотелось прерывать, прервал Валялкин, который толкнул ее в бок. - Вань, ты куда? – пробормотала заспанная драконболистка, глядя на собирающего рюкзак однокурсника. - В тайгу, на неделю. К лешакам. Проветрюсь. Извини, Таня, надоело каждую ночь обнимать тебя и слушать, как ты зовешь своего Бейбарсова. - Вань, я... - Не надо. Не надо было вообще давать тебе ту многоглазку. Дверь хлопнула. Рыжеволосая осталась одна – что ж, ей не привыкать. Проблема состояла в том, что наедине мысли давили еще сильнее – присутствие Валялкина же отвлекало ее от постоянных сомнений в правильности выбора. Некромаг потерял из-за нее все, и периодически Гроттер мечтала повернуть время вспять – из-за противно гложущего чувства вины. Еще один долгий, пустой день прошел в заботах – вчера Валялкин притащил очередную зверушку, от последствия пребывания которой нужно было вновь отмывать избу. Немного магии, немного изматывающего ручного труда – чего угодно, лишь бы не помнить... Таня сидела и с упоением топила себя в глубокой, глубокой депрессии. "Глеб...". Под вечер, угадав желания хозяйки, скатерть-самобранка выдала ей банку оливок, какую-то колбасную нарезку, пирог и бутылку белого вина. Только Склепова могла отправить Гроттер такой своеобразный подарок, справедливо рассудив, что в своей тайге та скоро одичает. Ванькина скатерть упорно продолжала выдавать только котлеты и соленые огурцы – впрочем, маечнику хватало; к изыскам гробынинской посылки он относился с нескрываемым презрением. Пить, так пить, давно хотелось – тем более, судьба знаки подает. Наколдовав себе изысканный бокал вместо старой металлической кружки, казавшейся Валялкину необычайно уютной, Гроттер начала предаваться вредным привычкам. После третьего бокала жизнь стала чуть более... красочной, что ли. Мясной пирог был вкусным, колбаса оказалась как колбаса, а вот оливки... Пожалуй, Склепова знает толк в извращениях, подумала Таня, наливая еще вина. Валялкин с его генами и отличной памятью к спиртным напиткам относился отрицательно. В голове девушки всплыл эпизод с Башней привидений и кровью вепря – сейчас эти события покрылись зыбкой дымкой желанной романтики. А ведь Бейбарсов знал, чего она хочет. Он умел красиво ухаживать. - Бейбарсов... – прошептала Таня, отпивая прямо из горла, - какая же ты сволочь. - Знаю. А ты в курсе, что питье в одиночестве – первый шаг к алкоголизму? – раздался бархатный насмешливый голос за ее спиной. Пустая бутылка со звоном улетела на пол. Таня обернулась – в дверях, прислонившись к косяку и сжимая бамбуковую тросточку, стоял Бейбарсов. - Допилась, - пробормотала рыжая, глядя на осколки. Поморщившись, гость щелкнул пальцами, убирая последствия только что наведенного беспорядка. Заодно исчезли грязные пятна с ее растянутого свитера, расчесались волосы и заросла дыра на джинсах. Алкогольные глюки на такое не способны; пьяный разум с трудом совершил несколько логических операций и выдал вполне определенные выводы. - Зачем ты прилетел? - прошептала Таня, глядя в черные глаза. - Ты же звала, - губы некромага тронула лёгкая усмешка, - я слышал. - Я ненавижу тебя... Сволочь, - выбросила Таня, отшатнувшись в сторону, - почему тебя пришлось ждать, почему ты прилетел так поздно?! Бейбарсов стремительно пересек комнату, притянул к себе рыжую ведьму и впился в ее губы поцелуем. Казалось, у Гроттер начисто снесло крышу. Она с жаром отвечала на поцелуи некромага, податливо прижималась к мужскому телу, позволяя его ладоням скользить под проклятым растянутым свитером. Она шептала ему слова, которые потом не могла вспомнить – а если бы и вспомнила, то сгорела то стыда. - Я тебя люблю, - практически в неадеквате выдала девушка, - сволочь. - Я тебя тоже, дорогая. - Как магию вернул? – вопросила Гроттер, прислонившись к столу, чтобы не потерять координацию. - Расскажу в другой раз, как протрезвеешь. Впрочем, упреждая твой вопрос – обошлось без жертв. - Хорошо. Гроттер с наслаждением вдыхала его парфюм – свежего древесного запаха, с нотой мускуса. В объятиях было тепло и уютно; захотелось оказаться далеко-далеко от этой чертовой избушки – если не в Тибидохсе, то хотя бы не в обиталище любимого ветеринара... - Отойди от нее, некромаг. На пороге стоял Ванька. - А она сама-то этого хочет? - с издевкой поинтересовался Глеб, повернув голову в сторону вошедшего. Опьяненная вином и поцелуями, Таня коснулась губами его шеи - и в следующую секунду отшатнулась, осознав всю ситуацию. - Ванечка, я... - Не надо, Таня. Я видел, - с горечью произнес Иван. - Мне не стоило тащить тебя в тайгу. Ничего из этого хорошего не вышло. - Вань... - Улетай, Тань. У нас разные цели в жизни – рано или поздно у нас бы все и так рассыпалось. - Я его не... - Не ври только, - строго приказал маечник. Взгляд его стал неожиданно волевым и холодным. Рыжая вздохнула. Ее немногочисленные вещи – пара свитеров, и футболок джинсы, скатерть, - скользнули в футляр. Полыхнули искры телепортации; ссылка в тайге завершилась.