Сказ о любви, ветеринарии и школьных обменах

Утром Гарри проснулся в одной постели с Гурием… В обнимку. Радовало лишь то, что Поттер был одет — чего не скажешь о Пуппере. В общество «Маги толерантной Европы» победитель Волан-де-Морта не входил, и теперь спешно думал, что ему делать. Бежать в Англию? Не поможет, Пуппер сам живет в Англии… В Болгарию, к Краму? Нужен он там… Господи, как же сообщить об этом Джинни… «Джинни, милая, пишу тебе, чтобы признаться в страшном грехе… Эту ночь я провел в объятиях мужчины… Но ты не думай, между нами ничего не было и я по-прежнему люблю только тебя…». Тьфу. Если его невеста узнает, она насадит Гарри на его же «Молнию», и будет права; темперамент у мисс Уизли был достаточно гремучий… Да и вторую «Молнию» за год бюджет Гарри попросту не переживет: будь проклят Волан-де-Морт, по вине которого он про… потерял подарок Сириуса! Летать же на метлах более низкого качества бравый победитель Темного лорда считал оскорбительным.

***

— Глеб… Глеб, хватит! Увидит кто… День же… Новоявленная парочка самозабвенно предавалась любовным утехам в рощице на другом конце острова. Прямо на траве, под деревом, подстелив для удобства наспех телепортированное покрывало… — Никто не увидит, я наложил заклятие, которое не подпустит сюда никого в радиусе трех километров… — Бейбарсов! Рот ей заткнули властным поцелуем, от которого Таня пришла в почти бессознательное состояние — поцелуй некромага не забывается… — Не смущайся. Неужели тебе не нравится, Гроттер? Природа. Осень еще не вступила в свои права… Птички поют… — Какие к чертям птички?! — воскликнула Таня, и застонала — некромаг таки расстегнул все пуговки на ее блузке и теперь вполне успешно стаскивал с нее джинсы. Поцелуи при этом не прекращались. — Певчие, — нашелся некромаг. — Глеб, ты же сказал, мы просто погулять… — Мы и гуляем. — Бейбарсов! Неужели нельзя было в спальне?! — возмутилась Таня, предпринимая еще одну попытку вырваться. Эта попытка привела к тому, что теперь она находилась к Бейбарсову спиной, которая покрывалась безостановочными поцелуями, да еще и стоя на коленях — руки некромага же сновали по ее обнаженному заду… — В спальне будет ночью, — пообещал Глеб, и вошел в нее резким быстрым движением. Окончательно лишив ее способности сопротивляться… Шелест деревьев немного заглушал стоны и вздохи, но уже упомянутые певчие птички, в силу особенностей своей породы повторяющие все и вся, быстро запомнили незатейливый ритм… — Бейбарсов, ну неужели нельзя было подождать до вечера, — пробормотала Таня, лежа под победителем Тантала. Глеб лениво целовал ее в шею. — Ты, наконец, стала моей. Я и так долго ждал… Больше не намерен. Никогда, — шепнул он ей на ухо. Поцелуи продолжились и только вновь начали перерастать во что-то большее, как… — Бейбарсов. Ты же сказал, что наложил заклятие… — прошипела Таня, созерцая Валялкина, Зализину, Склепову, Гломова и Малфоя. Что эти пятеро делали в одной компании, да еще и в месте, диаметрально противоположном от Тибидохса — было большим вопросом. — Наложил. Но его время уже истекло, — меланхолично заметил некромаг, — а от нового я отвлекся… — Я тебя убью, — прошептала Гроттер, отталкивая его за плечи. Вздохнув, Бейбарсов откатился на бок и сел. На нем, по крайней мере, были брюки — в отличие от Тани, которой пришлось заворачиваться в его рубашку и спешно прятаться за дерево. — А вы, я вижу, знаете толк в развлечениях, — хихикнула Склепова. Ничего постыдного в их деяниях она не видела — они с Гуней вытворяли и не такое; Гломов, покраснев, просто отвел глаза в сторону, он тоже был вумным и понимающим человеком. А вот остальные… Ванька, который спал с девушкой в обнимку целых три месяца, но видел ее обнаженной разве что в собственных мечтах, смотрел на них красными от ярости глазами. Зализина возмущенно хватала выпученными губами воздух и, казалось, вот-вот взорвется… А вот старомодный английский аристократ спешно ставил мысленные галочки, как и что следовало делать с женщиной. — Подай одежду, — раздалось недовольное шипение из-за дерева. Хмыкнул, Глеб выполнил ее просьбу. Сначала — по отдельности — предметы нижнего белья… Затем джинсы… Затем блузку. Не вставая с покрывала, медленно и не торопясь, с интересом наблюдая за реакцией Валялкина, который уже был готов на него прыгнуть с дубиной Тарараха (сердобольный преподаватель сунул любимому ученику для самозащиты — мало ли, кто на лопухоида напасть может; отказаться же ветеринар не смог из чистой вежливости, и теперь всюду таскался с этим предметом)… Передав последнюю часть одеяния, некромаг обулся и накинул рубашку — Гробыня слишком уж задумчиво разглядывала его торс. — Не, Гуня. Ты мне больше нравишься, — хихикнула Склепова, заметив, что ее взгляды были перехвачены бакалавром Гунио, — наш герой-любовник слишком тощий. Не, по сравнению с Валялкиным, конечно, нормально, но все равно не то… Гуня воспрял духом. Малфой же постарался мысленно сравнить бывшего и нынешнего избранников Гроттер с женской стороны. Тощий несуразный парень в старой майке и каком-то драном свитере и высокий, полуатлетического телосложения некромаг в чистой ухоженной одежде, не воняющий зверинцем. Да, будь он бабой — тоже выбрал бы не маггла-«маечника», как того называли в школе… Слава богу, что он не баба, и у него есть Астория! — Вы чего здесь делаете? — из-за дерева, наконец, вылезла покрасневшая Татьяна, безуспешно пытающаяся уложить растрепанные волосы. Разрез изумрудной блузки демонстрировал присутствующим изумительный засос ближе к груди, с удовольствием отметил Глеб. О существовании оного его дама сердца еще не знала… Вернее, попросту не обратила на него внимания. — Вас ищем, — хмыкнула Гробыня. — В такой компании?! — глаза Гроттер вот-вот готовы были начать молнии. Склепова расхохоталась. — Твой экс-кавалер возжелал оказаться в этой роще, чтобы набрать каких-то целебных травок и выловить какую-то птичку, нужную ему невесть для каких ветеринарных дел. Этот, — она кивнула в сторону Малфоя, — возжелал составить ему компанию, поскольку прежде не был на сей стороне острова… Я, разумеется, не могла упустить возможность приватно пообщаться с английским аристократом… Гуня не мог допустить этой возможности — как, собственно, и Бедная Лизон. То есть вся эта толпа, Гроттерша, образовалась из-за одной великолепной МЕНЯ! Таня закатила глаза. — В общем, идем мы такие по лесу… Идем, травку с цветочками собираем, никого не трогаем, — весело продолжила Гробыня, — а тут люди милуются… Не выдержав, Валялкин издал боевой клич юного Чингачкука и прыгнул на соперника. С дубиной. Глеб моментально выхватил трость, Гроттер вскрикнула, Гробыня захлопала в ладоши в ожидании веселой драки, Малфой оперся спиной на дерево и телепортировал ведро попкорна — но весь кайф обломал Гломов, поймавший Валялкина за шкирку еще в полете. Гуня был добрый малый; Ванька, как-никак, некогда числился его однокурсником и некоторым подобием друга… — У тебя сердце лишнее? — пробасил гигант, продолжая держать ветеринара, и отбирая подарок питекантропа. Ванька очень забавно мельтешил ногами, отметила Гробыня. Ей вообще было весело и интересно… Оглядев подругу, она сдернула со своей шеи полупрозрачный черный шарфик и бросила его рыжей. — Зачем? — не поняла Таня, и ответом ей стал красноречивый взгляд, направленный на ее бюст, — Бейбарсов, скотина ты такая! — Пятнадцать минут назад ты так не думала, — меланхолично отозвался некромаг. Валялкин продолжал висеть, Склепова — ржать, а Малфой — поедать попкорн. — Отпусти, Гломов, — бессильно дернув ногами, прошипел Ванька. — Чтобы ты самоубился? — хмыкнул гигант. — Да не собираюсь я самоубиваться… Я есть хочу. Поймав многозначительный взгляд, направленный на его ведерко, Малфой поступил очень по-слизерински — угрожающе зашипел. — Да ладно, аристократик, — хмыкнула Склепова, — поделись, а то тут реально трупы будут. — Я сегодня добрый, — заметил Глеб, — трупов сегодня не будет. Трупы будут завтра. Добрый, ага. И удовлетворенный. Бейбарсов был доволен, как кот, обожравшийся сметаны, и смотрел на Таню таким взглядом, что Гробыня только закатила глаза. Обожание, поклонение, восхищение, торжество… Собственность. Интересная штука — любовь некромага. И уж поавантажнее будет, чем ветеринария в тайге… — Да, Гроттер, — тихо шепнула ей телеведущая, — скучно тебе было бы с Валялкиным в определенном деле. — А? — Некромаг-то вон как тебя загнул… А по нашему ветеринару сразу видно, что у него всего два инстинкта: ням-ням и тык-тык. Причем потом снова ням-ням, ням-ням и опять ням-ням. А тык-тык продолжался бы ровно три минуты… — Склепова! Обсуждать свою теоретическую сексуальную жизнь у Тани желания не было. — Так что, траву собрали. Птичку-то будем ловить? — вопросил Малфой. Его только что обожрали… Валялкин молча сгреб с ветки первую попавшуюся пичужку. Серенькая, мелкая, ничем неприметная, она обладала потрясающим даром повторения речи и исцеляющим пением… Ваньке она была необходима в его избушке в тайге, где было так много несчастных, больных животных! — Ну, тогда потопали обратно, — хмыкнула Гробыня, — Гломов, я устала! Вздохнув, гигант привычным жестом закинул телеведущую себе на плечо. Подумав, закинул на плечо и другую присутствующую — Лизон уже полчаса как играла в каменную статую… В замке они были ближе к вечеру: потому как мстительный, оторванный от важного дела Бейбарсов очень вовремя вспомнил, что на Буяне нельзя телепортировать. После ужина Глеб просто сгреб Таню в охапку и, несмотря на сопротивление, утащил в свою спальню. — И не говори, что тебе это не нравится, — парировал некромаг, запечатывая ее губы поцелуем и в который раз за день стаскивая с нее блузку, — не поверю. Нас, помнится, прервали… И как с таким можно было спорить?.. А в комнате, выделенной Ваньке, ветеринар терпеливо повторял перед новоприобретенной птичкой полезные, на его взгляд, фразы. Наклонив головку, птичка долго рассматривала своего хозяина — а потом раскрыла клюв, и комната наполнилась стонами Тани с периодическим повторением имени «Глеб»… У маечника впервые возникло желание свернуть шею живому существу.