На границе Ноября (Зеркало Снов - 2)

Дорел: В последнее время мы почти не видимся с Лешеком. И с каждым разом мне все труднее и труднее его узнавать. За те несколько месяцев, которые проходят между нашими встречами он стареет словно бы на годы. А вот внутренне он практически не меняется. Он по-прежнему мой старший брат. Немного замкнутый и нелюдимый по натуре, но все же удивительно чуткий и готовый выслушать. И вот сейчас мы сидим с ним в этом странном месте, прямо на траве. Я рыдаю, как младенец, уткнувшись ему в колени, а он обнимает меня, укутывает в свой плащ - странный старомодный плащ с капюшоном. - Просто успокойся, ладно? Проплачься и постарайся заснуть. Ты проснешься уже дома. - Вроде бы я и так сплю. Почему бы мне прямо сейчас там не проснуться? Или… Почему я не могу уйти, как вошел? Почему бы тебе не вывести меня в Поселок? Я знаю, ты можешь. - Тогда ты будешь все помнить. Все, что нельзя. А так… Ты проснешься в своей постели. И даже если ты будешь помнить, что тебе снилось что-то важное… Не сможешь вспомнить что именно. Я вскидываюсь. - И сколько раз я уже был здесь и все видел? - Тебе принципиально важно знать - сколько? Полегчает тебе от этого? - Это ты! Ты все делаешь! Специально, чтобы я не помнил?! - Да. - Чтобы не смог предупредить остальных? Он кивает. - Но ведь это на самом деле! Мне не кажется, я точно знаю, так будет! Это вещий сон! - Это не вещий сон. Такой ерунды не бывает. Но ты не маленький уже, знаешь, что в Сне время не линейно. Это-то я знаю… - Но никто в здравом уме, НИКТО, включая нашего отца, не будет шляться кругами! Предвидеть будущее, менять его. Можно что-то увидеть и смутно помнить и принять как предостережение, но вот так ломиться… Время - это спираль, этого вы еще в школе не проходили? А если замкнуть ее в круг? Я молчу. - Это вот как раз то, чего они добиваются. Закольцевать. И какой соблазн для нас, верно? Знать наперед все, что будет! Попытаться, улучшить, изменить. И застопорить все на фиг. Никакого течения времени не будет тогда вообще. Одно мертвое совершенство. Неживое, идеальное, вечное настоящее. Ты этого хочешь? - Нет. Нет. Но ты-то видишь! - И поэтому почти не бываю дома, а живу здесь, в этой дыре. Я оглядываюсь. Это место мне смутно знакомо. Кажется, в Поселке есть такое, на самой окраине. Ничем непримечательный отрезок дороги, где весной и осенью непролазная грязь, пустырь, рядом холмы. И небольшая кирпичная постройка - сарай не сарай… Что-то вроде невзрачной башенки, на которых всегда есть проржавевший знак «высокое напряжение». Разумеется, это место лишь смутно напоминает часть Поселка, оно другое… его границы все время меняются, колеблются и словно плавятся, то расширяясь, то придвигаясь совсем близко. Иногда отчетливо видишь все вокруг на много миль, словно весь мир, вся вселенная на ладони, и небо над головой бездонное и черное, а иногда как будто туман окутывает нас, и я с трудом различаю очертания строения в двух шагах от меня. - Я пограничник, понимаешь? Что-то вроде отшельника. Когда отец понял, чем это может грозить, наша способность проникать по виткам спирали вот так, и как это выгодно им… Сам он не мог уйти и бросить все… И попросил меня. Ну, не меня одного, конечно. Адам тоже почти не бывает дома. Мы здесь именно для того, чтобы следить… чтобы исправлять такие вот случаи, как твой. - И отец, он знает, что ты знаешь?.. - Все, что будет? Знает, но он никогда, никогда не спросит меня об этом. И я потому и не бываю дома почти, потому что могу не выдержать… И даже не рассказать, а бессознательно что-то поменять. Если ты увидишь, как твой ребенок падает с крыши, и ты знаешь, что он разобьется насмерть, ты же все равно кинешься его спасать, ведь так? Даже понимая, чем это может грозить. Перехватив мой испуганный взгляд, Лешек грустно улыбается. - Не бойся, ничего прям такого я не видел. Я ведь, знаешь, стараюсь никуда отсюда не уходить. Но здесь на границе я все время кого-то перехватываю. И мне рассказывают. И умоляют на этот раз сделать исключение и дать все вспомнить. - И отец? - Ну, он-то не умоляет, конечно. Он понимает и сам. - Ты здесь живешь? Все время… здесь? - Да. Но все не так страшно. Я всегда был затворником. Здесь можно почитать… подумать о чем-нибудь… побродить. И я периодически с вами встречаюсь здесь. - Только вот мы об этом потом не помним. Он выглядит еще более постаревшим, чем обычно. В светло-русых кудрях, отросших почти до плеч, уже видны седые пряди. И на лице, в уголках глаз и у рта, уже есть морщинки. - Если я по кому и скучаю по настоящему, так это по своим детям. Они сюда не забредают еще. Лешек уже очень взрослый, у него даже свои дети, и мне трудно относиться к нему как к брату. Хотя с ним я всегда был ближе всех... я имею в виду, он так редко появляется у нас дома, что пообщаться со всеми у него, наверно, просто времени не хватает. Поэтому общается он преимущественно с Мирандой... и со мной. Может, заговор нас связал или что-то еще... Но мне с ним всегда было очень легко общаться, несмотря на его замкнутость и угловатость. И даже забывалось, что между нами почти двадцать лет разницы. Наверно, потому, что он, как и я, был такой... Не самая яркая личность, короче. Но я хотя бы в детстве был пухленький и симпатичный, как Винни-Пух, а Лешек... Он невзрачный. Маленького роста - непонятно в кого. С волосами, русыми как у меня, но кудрявыми и уже с проседью... Он неуловимо похож на отца, но его лицо хоть и правильное, но невыразительное. И все-таки - он красив. Какой-то необъяснимой, внутренней красотой, которую не видишь, но ощущаешь. У него высокий чистый лоб, и мысли, кажется, всегда высокие и чистые. В уголках тонких губ всегда таится улыбка. И морщинки в уголках у глаз говорят о том, что этот человек предпочитает смеяться, а не плакать. Хотя сами глаза - небольшие, с прозеленью, почти всегда остаются печальными. Он много знает и, наверное, много умеет, но никогда не проявляет своих умений, наверно, необходимости пока не возникало... Мое изумление проходит постепенно, и к худшему, я снова вспоминаю, то, что узнал… в очередной раз. - Но послушай, ведь не может быть, чтобы это и правду было! Не так, не с нами! - С другими бывает же. Пора оставить привычку воспринимать свои личные проблемы как мировые. Я качаю головой. Только так я и согласен их воспринимать. - Они все разрушат. Дом, Поселок, Школа… Это все погибнет! - Господи, ну зачем так драматизировать? Ты мне уже рассказывал. Ты видишь небольшой отрывок будущего, ты не можешь знать, что там дальше! Успокойся. Я уверен, мы сможем это преодолеть. Бывают поражения… Но это еще не гибель. Слезы снова текут по лицу. - Не гибель?! Они всех арестуют! Ты не представляешь! Отца, маму, Ладека… Может, даже Януша с Мирке, они ведь уже совершеннолетние! И отправят в тюрьму или в психушку! А нас в детдома! В разные! - Меня, кстати, тоже могут арестовать и что? - спрашивает Лешек почти зло. - Это место - часть Поселка, между прочим. Если защита рухнет, они и сюда доберутся, и мне от них не скрыться. И моих детей тоже отправят куда-нибудь. - Но почему именно я?! Почему я все снова и снова сюда попадаю, я ведь помню, меня давно уже это мучит. Лешек пожимает плечами. - Не знаю. Может, потому, что ты очень уж привязан к нашему дому, к Поселку, к Особняку? И обостренно реагируешь на все, что с ними связано? - Не я один. - Да, Лидка тоже. И поверь, ее гораздо труднее удержать. - Это она подсказала мне. Что через чердак можно войти в Сон. - Ну, ты ее любимчик. - Это Алекс ее любимчик. - Алекс ее… напарник. А любит она тебя больше всех. В другое время я бы очень обрадовался этим словам. Хотя я все равно обрадовался. - Она хочет тебя предупредить. - Зачем? Если нельзя… - Она хочет тебя подготовить, возможно. Одно дело, если все, что случится, обрушится на тебя неожиданно, когда ты будешь абсолютно спокоен и счастлив, другое - если морально ты будешь готов… Да, тебе страшно, тревожно, тебя будут мучить предчувствия… Но в то же время… Для тебя это не будет таким уж шоком. Ты сможешь за себя постоять, если придется. - Вылезти в окно? - горько усмехаюсь я. - Ну… в переносном смысле - да. - Неужели Вильвен знает? - Она чувствует. Хоть и не может вспомнить точно, как и ты. Но она лучше тебя это понимает. - Мы оба спали, когда она мне об этом сказала. Что-то еще не дает мне покоя. - Но ведь Мирке помнит свои сны! Ника помогает ей вспомнить! - Ника делает это правильно. Она, скорее, помогает ей не вспомнить… то, чего не нужно. - Но если это так просто, почему бы ей нам всем не помогать? Лешек хмурится. Я понимаю, что это он не станет со мной обсуждать. Не так уж он слепо во всем повинуется отцу и далеко не со всеми его решениями согласен. И я знаю, Нику он почему-то не любит. Да и сам я теперь чувствую, что моя неколебимая вера в то, что взрослые всегда поступают правильно, пошла трещинами. - Зачем нам понадобилось переносить особняк в Поселок! Это все из-за него! - Затем, что мы не святые и не боги. Просто люди, несмотря на наши способности. А люди не застрахованы от ошибок. - Но это все равно невозможно! Мы же были всегда сильнее всех! И недосягаемы для любого зла. Как такое могло произойти? Ведь это же наш Поселок! Только наш. Лешек пожимает плечами. - Никто не всесилен. И ничто, даже самое хорошее не может оставаться таким навсегда. И кроме того… - его улыбка становится горше. - Ты же помнишь древнюю народную мудрость - предательство открывает все двери. У меня моментально высыхают слезы, я вскакиваю. - Кто?! Ты только скажи, кто?! - Не скажу, потому что этого ты точно не забудешь… прости. Я ослабеваю и снова сажусь рядом с ним. - Ведь… Это не важно, правда? Где бы мы ни были… Это все равно будем мы, правда? Даже если мы потеряем поселок, мы все равно останемся такими, как есть, верно? - Верно. На самом деле меня это не утешает. Как я ни внушаю себе, что главное - это мы, и что не так уж важно, где мы будем, у меня сердце сжимается от боли при мысли о том, что мы потеряем Поселок. Потому что я люблю его, как живое существо. Это место тоже член нашей семьи, не в меньшей степени, чем кто–либо из моих сестер или братьев. Я просто не могу потерять его. Здесь даже небо особенное, не как везде. Его словно можно коснуться рукой и погладить, если только захотеть… Покинуть это все… Оставить другим, тем, кто может все это уничтожить, осквернить. Это все равно, что уничтожить какую-то часть меня самого. Возможно, Янушу, Мирке, Ронье все равно, где жить, где быть, они приспособятся и на ровном месте, но я не такой, как они. Но сказать об этом вслух я не решаюсь. В конце концов, если мне придется потерять все это… я ведь все равно выживу? Разве есть выбор? Мне придется жить. И надо думать не о Поселке, а о том, чтобы мы все были живы. Главное, не потерять кого-то еще… Но об этом я даже думать не могу. Это… - Но ведь мы все равно сильнее их? Им нас не одолеть? Даже отняв у нас все. - Главное, чтобы ты продолжал так думать. Я снова вздыхаю. - Тогда хорошо. Я буду. Им не победить. Не уничтожить нас. Не таким дурацким способом. Отец никогда не боялся. Он построит новую школу, если понадобится. И мы снова… Он смотрит на меня понимающе-печально. - Ты думаешь - Поселок это самое большее, что мы можем потерять?