На границе Ноября (Зеркало Снов - 2)

Оленька: Самое главное - не забывать, что это был сон. И что - хотя он мой - он принадлежит сейчас не мне. Значит, я не должна ни вставать, ни говорить, ни двигаться... Только смотреть. Не смотреть я тоже не могу. Здесь все было почти так же, как в тот, первый раз. Когда Дорел здесь появился. То же ощущение, та же странная раздвоенность во всем теле, необыкновенная легкость и свинцовая тяжесть одновременно. Только свет был другим. Как от множества свечей. И на это раз в Сне в нашей спальне не было никого, кроме Ксюши и Дорела. И меня - но я здесь была лишь недвижимым призраком. Ксюша, как будто бы ничего не случилось, приподнялась и села, облокотившись на подушках. Дорел присел рядом с ней на краешек кровати, взял ее руки в свои. - Привет. Она улыбнулась. - А я боялась... что ты не придешь. - Правда? - Нет, извини, я знала, что ты придешь. Просто... мне никогда в жизни не было так одиноко. Просто лежать в темноте и ждать. А уходить туда, где светло, я не хотела... не поговорив с тобой. Боялась, вдруг я тебя потом больше не увижу! - Ну что ты! Я бы тебя обязательно разыскал. Где угодно. - Так что со мной происходит, Дорел? Я ведь умираю? Просто скажи мне правду, как есть. - Ты... уходишь. Мне так кажется. Ты все оставила здесь, в Сне, а я... Не знаю, что с этим делать! - в его голосе звучало отчаяние. - Если бы хоть кто-то был рядом! - Ты рядом. Мне этого достаточно. - Был бы кто-то более опытный... Более мудрый... Тебе бы помогли. - Но помочь некому, - сказала Ксюша жестко. - Да брось, ты всегда знал, что так будет. Что придется все решать самостоятельно. У меня ведь совсем нет времени, правда? - Очень мало. Почти нисколько. - Тогда и не к чему тянуть. Ведь если я уйду туда сама сейчас... Я все равно буду с тобой, с вами? Я просто не смогу вернуться в Явь и буду в Сне... Но я все равно буду идти за тобой, Дорел, хоть там, хоть где, правда? - Это... Как ты сама решишь... Если хочешь - можешь идти со мной. Но... - Что - но? - Зачем ты это сделала? - с отчаянием в голосе проговорил Дорел. - Зачем? Я же просил тебя… Ксюша с трудом, но улыбнулась. - Затем… Что ты прав, наверное. О тех, кто тебя любит, всегда беспокоишься больше, чем о тех, кого любишь сам. - Ксеня… - Ты выбрал спасти Басю, даже рискуя своей жизнью. А я тебя. Ты не смог по-другому. Я тоже. Дорел покачал головой. - Это как-то… Слишком жестоко. - Думаю, Бася сказала бы тебе тоже самое. Она моя подруга, и я это сделала и для нее тоже. Как и она бы это сделала для меня. - Бася не стала бы жертвовать собой, - тихо сказал Дорел. - Как же ты ее плохо знаешь... Может, тебе стоит... Поближе с ней познакомиться? Скоро вы снова будете вместе. - А как же Гжегож, Ксеня? Вы могли быть тоже счастливы вместе. - Ты думаешь… Он меня действительно любит? - Думаю - да. - Хорошо… Но такое случается, Дорел. Люди умирают каждый день. И те, кто любят, и те, кого любят тоже. Дорел покачал головой. - Но это неправильно. Ксюша вздохнула. - Может, оно и к лучшему… а то бы мы вместе выросли… Надоели бы друг другу… И, возможно, его чувство прошло бы, остались только привычка и скука. А так… Так он сохранит его навсегда вместе с памятью обо мне. А я... я ведь там его не забуду? - Ни за что. - Меня больше волнует, - сказал она печально, - а как же ты... Без меня? - Я? - хрипло спросил Дорел и отвел глаза в сторону. - А что я? Я буду расти, меняться… А ты навсегда останешься такой вот… Златовлаской как сейчас. - Все-таки… то письмо первым прочитал мне ты… я этого никогда не забуду. Дорел все еще держал ее руки в своих. - Хоть не я его написал - но это то, что я чувствую на самом деле, - сказал он. Ксюша улыбнулась. Совсем, как обычно. Но тут же снова нахмурилась, на ее лицо словно набежала тень. - А еще я это сделала, потому что… Я ведь их тоже видела. Тех детей, с которыми занимается мама Белки… и такими ведь становятся не только от скуки. От горя и пустоты тоже. Поверь, ты очень нужен Басе. Значит, и всем. Дорел кивал головой в такт ее словам, но, казалось, он думает о чем-то другом. - Но...Ксеня... Ты только не сердись... Если я скажу. А может, ты все-таки останешься? В Яви. - Как это? - Ну... Может... Если ты захочешь... Ты можешь просто решить... Просто жить. - Поделить себя? - Ксюша истерически хихикнула. Дорел опустил голову, его пальцы почти конвульсивно вцепились в ее руки. - Да, - сказал тихо, но твердо и снова посмотрел на нее. - Оставайся. Живи. Я думала, она возмутится и с негодованием отвергнет его предложение... Но Ксюша молчала. Долго. - Что со мной будет? - спросила она, наконец. - Если я выберу это? - Я не могу тебе сказать, как сложится твоя жизнь, если ты выберешь - просто жить. Но, скорее всего, я почти уверен - ты будешь очень счастлива. Хотя… может быть, и нет. Возможно, у тебя будет много настоящих верных друзей и настоящая любовь… Или даже семья, дети, которых ты будешь обожать. И интересная работа. Много денег. Возможность реализовываться, творить… Путешествовать… Повидать мир. Будет красивый дом, машина, любые вещи, которые только захочешь. А может… Может, будет и так: скучная работа, которую ты будешь ненавидеть… Ну или просто отчаянно скучать на ней. Небольшая квартирка, приятельницы, с которыми можно выпить чашку кофе. Кто-то, за кого ты выйдешь замуж, просто потому, что время пришло… - Я не хочу так… Миллионы и миллиарды живут так. Сотни тысяч живут… Просто счастливо. И я буду одной из сотен тысяч? - Необязательно. Возможно, у тебя ничего этого не будет. И ты будешь очень несчастна. Но вот одно я тебе могу сказать точно… Если ты пойдешь со мной… Этого у тебя не будет. Ни счастья. Ни покоя. Ничего. Только вечная дорога. Вечный поиск. Вечный бой. Ксюша опустила глаза. - Из меня плохой боец. - Зато попутчик хороший. Она слегка улыбнулась. - Трудный выбор. Выбирать из того, что я, может, буду счастлива, а может, нет, и тем, что я не буду счастлива никогда… Дорел пожал плечами. - Я бы на твоем месте не колебался. Очень мало кто колеблется. - Но мало кому предлагают такой выбор, да? - Да нет… Все делают этот выбор, но неосознанно. А у тебя есть шанс… - Да? - Выбрать сознательно. - Но ведь те, кто выбирает… Они ведь и не знают… того, что я знаю, и не видят то, что я видела? Так как они могут выбирать? - Может, они просто знают, чего хотят? И не отвлекаются… На то, что им вовсе и ни к чему. - Ты их презираешь? Тех, что живут вот так? Простыми радостями? - Презираю?.. Да ты что, я им завидую. И тебе буду завидовать. Правда, им за всю жизнь не получить и сотой доли того счастья, что выпало когда-то мне… Но и тысячной доли той тоски и отчаяния, что выпало мне после «когда-то» им тоже не получить. Подумай об этом. - А что будет с этим? - С чем? - Вот с тем, что сейчас… - Ты имеешь в виду, то, что с нами было… Или вот это? То, что мы сейчас держимся за руки, и поэтому так счастливы, как никто никогда в мире? - И то… и другое… Дорел на секунду отвел глаза… Потом снова заговорил, но его голос звучал немного неуверенно. - Ты ведь знаешь ответ… Да? Ты должна понять… Нельзя все иметь… Нужно выбрать. Если ты не пойдешь за мной сейчас… Ты потеряешь все, что было. - Предам тебя, ты хочешь сказать? - Нет… Нет! Ну… в какой-то мере ты предашь себя… То, что ты есть сейчас. Если потом… В будущем ты будешь счастлива… Ты все забудешь. - Но я не хочу… - Но это закон жизни. Если придет другое, это уйдет навсегда… и все. А если ничего не будет… Если ты будешь одинока и несчастна… Ты все равно не сможешь это вернуть. Ты сможешь только вспоминать… И жалеть. И тебе будет очень горько. - Мне уже горько. - Но ты подумай. Мне почему-то кажется, что у тебя все будет хорошо. - Это будет… Как у Казимежа, да? - Нет, что ты! Даже и не сравнивай! Ты ведь это сделаешь добровольно. Он вообще не может… Видеть сны, хотя он помнит обо всем, что с ним было, а ты наоборот… Ты по-прежнему будешь видеть… Но только видеть. И ты не будешь страдать. Потому что постепенно все забудешь. И не то что забудешь даже, а начнешь… Относиться к этому как к прекрасной сказке, услышанной когда-то в детстве. С нежностью, но и с улыбкой. Как к чему-то далекому и светлому. - Как Сьюзен Пэвенси. - Это же не плохо, Ксеня. Если тебя ждет счастливая и довольная жизнь. Радоваться простыми радостями это самое большее, что большинство может себе позволить. А еще ты сможешь мечтать. Ты сможешь сохранить способность мечтать… И он пропел: О далеких мирах, о волшебных дарах Что когда-нибудь под ноги мне упадут... - Дурацкая песня… - Ага… Главным образом потому, что ты прекрасно знаешь - само под ноги ничего тебе не упадет, но… - Все надо завоевывать… - Не обязательно завоевывать, но бороться обязательно. Иначе в любом мире ты будешь лишь случайной гостьей. Бабочкой, которая только вьется вокруг чужого огня, но никогда не сумеет зажечь свой собственный. - А если я пойду за тобой? Что тогда? Дорел вздохнул. Так вздыхают, разговаривая с маленькими детьми. Потом откинул с лица волосы и улыбнулся. - Тогда… Ничего. Я это уже и сейчас понял. Ничего у тебя тогда не будет. Только воспоминания о счастье, которое было. Понимание того, что его никогда уже не вернуть и не построить заново. Горечь памяти. Тоска по прошлому. Ветер, бесконечный, вечный серый ветер, вот что наполнит твою жизнь от края до края, будет сбивать с пути и валить с ног, выхолаживать остатки тепла из прошлого, что ты еще несешь в своем сердце. Только ветер и больше ничего. И единственный огонь - огонь свечи, которую ты будешь нести, тщетно пытаясь оградить от ветра. И этот огонь – он ничего тебе не осветит. Будет трепетать и биться, и гаснуть под порывами ветра всегда. Только может когда-нибудь… Иногда. Редко. Как высшую награду ты сумеешь увидеть другой огонь, который возгорится от твоей свечи. Как блик в далеком окне, как отражение в зеркале. И, может, раз в жизни на этой пустой дороге тебе повезет увидеть не одинокий блик, а целую вереницу свечей… Тянущуюся далеко, через века, зажигаемые одна от другой… И ты будешь знать, что твоя была первой. И вокруг этих огоньков в свою очередь будут виться бабочки случайных душ, которые сами это выбрали. И ты поймешь, что бессмертна. А некоторым, говорят, так везет - и они видят целое море огней… Но это бывает так редко, так редко, так редко… Что лучше об этом и не мечтать никогда. Слезы катились у Ксюши по щекам, и она их не отирала. - И это все, что у меня будет? - спросила она. - Да. Это все что я могу тебе пообещать если ты пойдешь со мной… Туда. Ну и еще кое-что… - Да? Он еще крепче сжал ее руку. - Вечную молодость. Вечную музыку. Вечное небо. Вот только мечтать ты уже не сможешь… Потому что, о чем мечтать, если… Ксюша приложила ладонь к его губам, закончив за него. - …если все миры и так уже у твоих ног… Они улыбнулись друг другу, и это было солнце! Никто никогда так не улыбался мне, и самой еще не приходилось. - Можно попросить тебя еще об одном? - спросила Ксюша. - О чем угодно. - Поцелуешь меня? Я часто думала, признаюсь… Что было бы, если бы выбрала тебя? Как это было бы с тобой? Я не настаиваю… Если тебе это тяжело... Или ты не хочешь… - Я ничего на свете так сильно не хотел! Это было самое прекрасное, что я видела в своей жизни. И не думаю, что когда-либо увижу что-то более прекрасное. И это длилось очень-очень долго. - Это могло бы быть очень приятно и сладко, - задумчиво произнесла Ксюша, когда все закончилось. - Мне даже немного жаль… Кажется, разговор тоже был закончен. Только мне так и неясно было, что же решила Ксюша. Дорел уже почти вышел за дверь, когда она снова его окликнула. - Дорел! - Да? - Ты так похож на своего отца - ты об этом знаешь? - Ох, если бы! - Ты очень на него похож. Я сейчас как будто его вижу. - Я и мизинца его не стою, Ксеня, но спасибо… что тебе хотя бы так кажется. Он снова подошел к ней и, присев на краешек кровати, порывисто обнял ее, прижал к себе. Лица Дорела я не видела в этот момент. Но я видела ее лицо. Я видела, как погасла ее улыбка. Так гаснет последнее окно в темном доме ночью. То, что Дорел сжимал сейчас в объятьях, уже не было Ксюшей. Ксюша ушла. - Нет, Господи, - прошептал, вернее, простонал Дорел, все еще прижимая ее к себе. Потом осторожно, словно боясь разбудить, опустил ее на подушки. Он запрокинул голову и несколько секунд сидел так, а потом наклонился к самому ее лицу и замер в позе отчаяния. Он не плакал, нет. Это было бы не так тяжело видеть. И совсем забыв о том, что я не должна двигаться, не должна нарушать это Сон, я попыталась спрыгнуть с кровати, чтобы рвануться к нему, поддержать, обнять, утешить... Комнату тут же заволокло туманом, мои ноги завязли в нем, соседняя кровать отодвинулась далеко-далеко... и я проснулась. *** Серебристо-серый сумеречный свет лился в окна, черные ветви деревьев проступали, словно нарисованные размытой тушью. А это значило, что, наконец, выпал снег, что, наконец, пришла зима. В самом конце ноября, наконец, земля накрылась белым саваном. По одной из нас. Ксюша лежала, как всегда, на спине, сложив руки на груди, ее длинные русые волосы, которым позавидовала бы и леди Годива, мягко струились, и, стекая с кровати, почти касались пола. Она была похожа на Спящую Красавицу, ждущую в заколдованной башне поцелуя принца. Но она не дышала, не дышала...