***
– А предложение-то с подвохом! – торжественно провозгласил Стайлз. Проводить серьёзный ритуал, не собрав по нему всю доступную информацию, было бы верхом глупости, так что освоение наследия Дитона шло ударными темпами. Этим вечером на стайном этаже собрались вчетвером. Питер изучал книги на староанглийском, с которым у него оказалось лучше, чем у любого в стае. Он занял придвинутый к стене диван и обложился книгами и ксерокопиями, время от времени вскидывая брови, когда натыкался на что-то поистине интересное. Стайлз барахтался в самом большом объёме – современном родном языке, а Лидия изучала латинские тексты. Дерек устроился точно напротив дядюшки, в районе двери, и настороженно бдел: погрязшие в макулатуре беты являлись сейчас самой уязвимой частью стаи, тревожа защитные инстинкты альфы. Остальные оборотни расслаблялись после трудового дня этажом ниже, где было людно, работал телевизор, показывавший детям диснеевские мультики, и не заставляли молчать, чтобы не мешать копаться в старых и не очень книгах мутного содержания. Тем временем Стилински провёл ладонью над столом, указывая разом на три открытых тома и кучу заметок. – Кровь, клеймо, всё так, про это мужик сказал правду. Но есть нюансы! Для начала, создание своры проводится у алтаря. – Тут Стайлз прервался, явно желая вставить шуточку насчёт внезапно устроившейся личной жизни, но передумал и продолжил вещать по делу: – Хотя сделать временный алтарь вообще не проблема. Какая-нибудь доска, кусок натуральной ткани и свои святыни на выбор. А ещё бензин и зажигалка, чтобы потом всё это сжечь. Если в здании, то лучше ставить алтарь на крыше, чтобы сверху больше никого не было. Хотя я голосую за лес. Полянка в полдень сойдёт. И! В нашем случае святыни заменяются тем самым личным знаком хозяина, о котором мужик вещал. На чём нас подстерегает вторая лажа: личный знак не берётся с потолка, он действительно личный и его ещё надо найти. Транс, вещий сон, в экстренных случаях забористая наркота, чтоб был приход так приход. А дальше мы имеем самый главный косяк! Хозяином своры может быть исключительно человек. – Дорогой мой племянник, – глядя на альфу, ласково произнёс Питер. – Если ты хотя бы подумаешь уступить такую силу чужаку... – …То ты воплотишь в жизнь свои самые кровавые фантазии, – мгновенно сориентировался Стайлз, энергичным рукомашеством вновь перетягивая внимание на свою персону. Вот только семейных ссор им сейчас и не хватало. Даже ко всему привычный совет не оценит кровавые разводы на полу. – А ценного чего скажешь? Дерек, не успев толком ощерить клыки на зарвавшегося бету, смерил назойливого мальчишку алым взглядом и сел на место. – Мне тоже интересно послушать, – прорычал он с намёком. Лидия закатила глаза. Ох уж эти меренья детородными органами. – Собственно, вариантов у нас нет, – легко переключился старший Хейл. – Хозяином своры станешь ты. – Я?! – почти взвизгнул Стилински. От пронзительного звука оборотни дружно поморщились. Дерек окинул человека своей стаи пристальным взглядом, словно встраивал в собственное мировоззрение новый параметр. Этот взгляд получше любых слов и многих действий демонстрировал, насколько альфа изменился за последний месяц. – Людей в стае только ты, лапушка, да прекрасная мисс Мартин. Но в её человеческой природе я сомневаюсь. Её проблемы с выходом из Колизея почти наверняка имеют сверхъестественное происхождение, что приводит нас к единственному решению, – и Питер благосклонно кивнул младшему Стилински. – Но… но… – С одной стороны, Стайлз понимал, что надо, но с другой… – Но я не хочу! – Не факт, что совет согласится с таким раскладом, – покачала головой Лидия. Она всё ещё переваривала озвученное Питером предположение насчёт мистической природы её бед, не то чтобы она сама об этом не думала. – О, большинство при голосовании наверняка будет за нас, – возразил старший Хейл. – Не исключаю, что совет сам предложит, чтобы именно мы контролировали свору. Всё-таки немолодым людям с устоявшимися взглядами трудно общаться с миром сверхъестественного. Мы привлекаем, но лучше выглядим на расстоянии. Шериф прекрасно понимает, насколько опасно незнакомое оружие в неумелых руках. Майкл многое может рассказать о том, почему нельзя играть с огнём, если не уверен на сто десять процентов, что можешь его контролировать. Милейшая доктор Грейс знает, насколько в лечении важны нюансы. Нам не просто уступят свору, нам её с радостью всучат. – Блин, – уставился в пустоту Стайлз, осознав, что откосить не удастся. – Не так я планировал проводить время при зомби-апокалипсисе. – А у тебя был план? – поинтересовалась Лидия, которой необходимо было немедленно отвлечься от собственных проблем. – В корень зришь, королева моего сердца, – широко развёл руками Стилински, наглядно показывая грандиозность своих порушенных планов. Его откровенно понесло. – В соответствии с планом, который я составил пять лет назад, на данный момент мы уже должны были натаскать земли на крышу и разбить в ящиках огороды! Я бы завтра ходил между этими ящиками, зорким оком отслеживал первые признаки сорняков... Вместо этого мне придётся зорко пялиться внутрь себя, выискивая свой знак, чтобы потом заиметь кучу ручных доберманов. А я ведь давно бросил мысль завести собаку! У меня была милая змея, мне хватало. – Не волнуйся, – утешил его Питер, обходя стол и заглядывая в книгу через плечо человека. – Мы с тобой. За старшим Хейлом подтянулся его племянник, у локтя пристроилась Лидия. Вчиталась в текст, покачала головой. – Дикая Охота? – Угу, – закивал Стайлз, которому присутствие Мартин помогло пережить внезапное осознание, что его окружили прям со всех сторон. – Свора способна со временем переродиться в Дикую Охоту, именно поэтому в неё могут входить не только волки и даже не только оборотни, Охоте-то нужно побольше, чем просто псы, должны быть загонщики и прочая свита короля или королевы. Хотя без оборотней своры не будет всё равно, потому что в основе лежит связь с тёмной стороной луны. Понятия не имею, что это значит. Рассмотрев иллюстрацию в книге, единственное, что оказалось доступно его пониманию, Дерек мысленно провёл свои параллели и сказал: – Ритуал лучше провести после полнолуния. Неизвестно, как заключённые на него отреагируют сразу после обретения хозяина. Новым связям нужно время укорениться. Стайлз в очередной раз скроил несчастную мордашку и поник плечами, всем видом выражая скорбь. До июньского полнолуния оставалось чуть больше недели. Он не был уверен, что успеет найти этот самый чёртов личный знак. Тем более что… Стилински осторожно задвинул листок с заметками в неаккуратную кучу ему подобных. Дело в том, что личный знак рекомендовалось искать после тридцати лет, когда личность полностью сформируется. Вот только Питер был прав: такую силу нельзя отдавать в чужие руки. А в стае больше просто некому.***
Если верить книгам, в идеале обретение личного знака должно проходить без лишних стимуляторов, чистой силой воли. Самопознание, все дела. Но это в идеале, при наличии существенного опыта, практических навыков в медитациях и осознанных снах и далее по тексту. Стайлз прекрасно сознавал, что всё работает против него. Он недостаточно старый, он никогда толком не сталкивался с магией и имеет на своём счету всего один успешный недоритуал. Два, если приплюсовать к гоблину тот рябиновый круг. Безбожно мало. Концентрация, понимание и медитация – это вообще не про него. Какое, нафиг, самопознание у семнадцатилетнего СДВГшника, который ни разу в жизни не перепихнулся с девчонкой и в результате только об этом и думал половину своей подростковой жизни? Вторую половину занимали уроки, лакросс, компьютерные игры, работа по дому, гугл, а потом до кучи оборотни. Видите? Видите, какой насыщенной была его жизнь? Познание себя там даже рядом на пляже не валялось. В его возрасте на тот пляж и случайно не занесёт. То, что его отец ясно дал понять, что не испытывает восторга от мысли о грозящей сыну карьере рабовладельца, делу обретения внутреннего равновесия ничуть не помогало. В первую очередь Стайлз забежал к Мелиссе и пообщался с ней на тему искусственной медикаментозной комы. Узнал много нового и отказался от этой идеи: полное обследование, подключение к монстрам типа прибора для измерения циркуляции крови в мозгу или для вентиляции лёгких и много прочих радостей. Отдельно впечатлил список вероятных побочных эффектов и срок восстановления, который мог растянуться до года. Ну нафиг, не в нынешних реалиях. Обучение медитации и технике осознанных снов даже не рассматривались. Чтобы освоить всё это на более-менее приемлемом уровне, требовалось минимум несколько месяцев, которых у Стайлза не было. Просто ширнуться или напиться, как выяснилось при более пристальном изучении вопроса, тоже было недостаточно. Это если забыть, что любую наркоту сейчас следовало добывать в больнице, то есть папа бы узнал и точно всё запретил. С выпивкой немного легче, но смотри пункт первый. Ответ нашёлся в руководстве по шаманским практикам. Определённое сочетание ингредиентов обещало, что благовоние будет и во благо, и вонять не слабо, но это не такая уж большая жертва. Время летнее, крыша у Колизея обжитая, переживёт-проветрится. Четыре дня перед «погружением в себя», за время которых ингредиенты собрали и подготовили, Стайлз старательно сосредотачивался на задаче. У него раньше бывали периоды полного погружения в проблему, когда он буквально зацикливался на чём-то, так что сейчас он старался специально вызвать такое состояние, сконцентрировавшись на мысли о поиске личного знака. Нереально сложно. Пробовали когда-нибудь думать на заданную тему час подряд, не отвлекаясь? А считали, сколько передумали за это время не по теме? Но молодой человек искренне старался, одёргивал себя. Получалось так себе, но Стайлз не сдавался. Он ел, спал и ходил в туалет с этой мыслью. На третье посещение санузла пришёл к выводу, что тут нечего смущаться: отправление естественных нужд естественно и является частью жизни и сути человеческого существа. Вспомнить только, что по статистике человек проводит в туалете… – Блинский ёж тебе под левую кочку, – простонал Стайлз и в отчаянии схватился за голову. – Думай о знаке, думай о знаке, не отвлекайся! Он ложился спать с мыслью о личном знаке. Просыпался с надеждой, что тот ему приснился естественным путём. Вглядывался в тарелку супа и в хрустальный шар, специально для этих целей притащенный Скоттом из сувенирного магазина. Стайлз не нашёл в себе сил объяснить другу, что шар – полная туфта. Но как объект, на который можно попытаться медитировать, сошло. Зато Стайлз теперь точно знал, как выглядит его нос со странного ракурса и сколько у него на левой щеке родинок. Это называлось «не отвлекаться на посторонние мысли», да. Наконец всё было готово. На крыше Колизея установили палатку из плотного материала, пол застелили туристическими ковриками в два слоя. Едва обитатели логова уснули, оборотни расселись вокруг палатки, каждый держал в руках большую свечу. С обеих сторон от входа расположились Дерек, как альфа стаи, и Питер, как старейшина стаи. Лидия и Стайлз зашли внутрь с глубокой плошкой, на треть наполненной всяким высушенным и перетёртым. Установили её на пол, на специально принесённую доску, в прошлой жизни бывшей полкой в Стайлзовом одёжном шкафу. Сам Стилински опустился на колени. Зажмурился, кивнул Лидии. Запалив от свечи сухую спагеттину, девушка поднесла огонёк к смеси. Та не вспыхнула, скорее затлела, и уже через минуту к потолку потянулось густое облако. Молодой человек длинно выдохнул, а вдохнул уже над плошкой, наполняя лёгкие неожиданно ароматным дымом. Он почти успел удивиться такому приятному запаху, но тут его словно ударили по затылку мягким и тяжёлым, и Стайлз упал в черноту. Оборотни совсем озверели или волчий вой ему только послышался?***
Стайлз падал, точно в глубокий, душный колодец, и удивился, когда обнаружил себя именно что на дне пересохшего колодца. Всё вокруг было отчётливо видно, хотя источников света не наблюдалось. Каменные стены тянулись ввысь, к еле различимой точке света, до которой, насколько Стайлз понимал правила этого места, ещё надо было как-то добраться. Он огляделся, но не увидел ни лестницы, ни верёвки, вместо этого он едва не наступил на свечной огарок. Поднял, осмотрел от щербатого основания до чёрного огрызка фитиля, пожал плечами и, убрав огарок в карман, снова осмотрелся. Стайлз приблизился к стене и пошёл вдоль неё, касаясь ладонью поверхности. Стена оказалась прохладной, гладкой и не спешила подсказывать решение проблемы. Только на третьем круге удалось обнаружить в каменной кладке выпирающие блоки, за которые можно было бы уцепиться пальцами и куда вполне помещался носок кроссовка. Блоки тянулись вверх в почти шахматном порядке, располагаясь друг от друга на расстоянии полуметра. Никакого другого пути видно не было. – Это всё не по-настоящему, – вслух сказал Стайлз. – Всё не по-настоящему. Мне нужен личный знак, я здесь за ним. Поскакали, чувак. И схватился за камень чуть выше уровня глаз. Очень быстро стало понятно, что подъём потребует чего-то большего, чем банальных физических усилий. Сперва незаметно, потом всё отчётливее и отчётливее всплывали звуки, слова, запахи, эмоции, и каждый раз они провоцировали лавину воспоминаний. Крайне смутные в самом начале подъёма, с каждым преодолённым камнем они становились всё отчётливее и живее. Тепло, невозможность пошевелиться, такая уютная, приятная. Наверное, так чувствуют себя младенцы, ещё не осознавшие, что существует такая штука как внешний мир. Всё предельно просто и ясно, нет сомнений, нет страхов. В мире существуют люди? Правда? Смазанное ощущение фантомной боли из прошлого: первый заработанный синяк; первая противная игрушка на пути; первый свет ночника; первые шаги. Ползти вверх было трудно, усталость наваливалась как настоящая. Спустя время пальцы уже потихоньку немели, руки начали ныть, даже ноги подводили, время от времени отзываясь дрожью, больше нервной, чем какой-то ещё. Смотреть вниз Стайлз не осмеливался. Только вверх, выискивая очередной камень, очередную ступеньку бесконечного пути. – А это мой сын, его зовут… – Доброе утро, класс. Давайте знакомиться. – Мультик просто здоровский! – Я Скотт, а ты? Стайлз остановился, переводя дыхание, сменил хват и распластался по стене, вжимаясь в неё всем телом ради минуты отдыха. Всего минуты, потом можно будет лезть дальше. Мысли сдаться даже не возникало. Да и если сдаться, что дальше-то? Дорога всё равно одна: наверх. – Это самые крутые комиксы! – Ха, неудачник! А мы с папой были в Диснейленде! – Мистер Стилински, Ваш сын сегодня… – Ма-ам, что на обед? Я есть хочу. – С Днём Рождения, мой Мечислав! Ты уже такой большой мальчик. Слышать мамин голос было горько, он отдавался тупой болью, которую, как ему раньше казалось, он пережил и забыл. – Ты не мой сын! Ты монстр! Тогда он считал, что она предала его. Как она могла так его предать? Как ты могла, мама?! – Мистер Стилински… Стайлз, малыш, твоя мама… Стайлз изо всех сил напрягся, стараясь побыстрее миновать этот отрезок своей жизни, и едва не упал, когда от излишней спешки пальцы соскользнули с очередной ступеньки. Он и так всё прекрасно помнит, ладно? Он помнит, как винил себя. Не в смерти мамы, нет, это всё выдумки психологов. Он казнил себя за то, что считал маму предательницей. Он так о ней думал, а она умерла. Странным образом это делало предателем его самого. – Стайлз, я буду сегодня поздно. – Стайлз, я такую игру нашёл, закачаешься! – Мистер Стилински, Вам не интересна тема урока? – Я буду по тебе скучать, Хизер. Жаль, что ты переезжаешь. Найди там отстойных парней и надери им зад, пусть знают, как круты девчонки из Бейкон Хиллз! – Лидия начала гулять с этим придурком Уиттмором, Скотт, представляешь?! Нет в жизни справедливости. – Мама вчера испекла печенье на благотворительную ярмарку. Я попробовал, получилась редкостная дрянь. Стайлз, спасай, их надо уничтожить! Мы не можем позволить маме опозориться! На очередном привале, где-то лет в четырнадцать, Стайлз осторожно осмотрел кончики пальцев и даже осторожно их лизнул. Они были красными, чувствительными, натёртыми о камень. По-хорошему, стоило бы налепить пластыри, а в идеале вообще надеть перчатки, но ничего такого колодец не предоставил. Что ж, придётся ползти так. Хорошо, что основная нагрузка приходилась всё-таки на ноги в удобных кроссовках. Футболка давно насквозь пропиталась потом, капли умудрялись заползать в ушные раковины. – Ты знал, что муравьи относятся к отряду перепончатокрылых? – Папа обещал, что джип будет мой, как только это станет законно. – Мама вечером плакала и не говорила, почему. Как будто я не знаю, что ей звонил отец. Скотти-Скотт, он иногда проявлял удивительное понимание. Только что ж так редко-то? – Завтра в кинотеатре начнут крутить «Мстителей». Скотт, мы не можем пропустить событие такого масштаба! – Мистер Дитон сказал, что я хорошо лажу с животными. – Стайлз, почему кухня провоняла химическим дымом? – В заповеднике нашли тело! Стайлз поклялся себе, что этот привал станет последним. Давно он так не урабатывался, чтобы болела даже шея. Машинально потянув в рот пальцы правой руки, почувствовал привкус меди. Пальцы оказались стёрты до крови. Стало по-настоящему светло, как при дневном свете, а не словно у Стайлза прорезалось кошачье зрение. Уже совсем близко. – Это Дерек Хейл. Их дом сгорел. – Что ты будешь делать, если он не придёт? А если придёт? – Скотт, возьми трубку, Скотт… – Всё в порядке, это пара ребят из другой команды. – Сынок, ты натворил что-то настолько серьёзное, что решил внезапно сбежать в Мексику? – А предложение-то с подвохом! Рука крепко ухватилась за опору. Вся рука, перевалившись через край колодца аж по локоть. Путь был окончен. Стайлз понял, что сейчас увидит то, за чем сюда полез. Свой собственный знак, каким бы он ни был. Это может быть предмет, животное, даже цвет, не важно. Первое, что он увидит, и будет его личным знаком, отражением сути. Зажмурившись, он подтянулся в последний раз и открыл глаза уже наверху. Моргнул. Неверяще тряхнул головой и нервно рассмеялся. – А что, где-то даже логично. Ха, логично, что логично, это же я. Усевшись на край колодца, Стайлз вытащил из кармана прихваченный внизу огарок – одежда и потёки воска украсились алыми отпечатками. Парень зашипел от боли: он умудрился ненадолго забыть о повреждениях. Фитиль, попав под прямые солнечные лучи, вспыхнул сам собой, освещая колодец изнутри. Стайлз разжал пальцы, и воск мгновенно расплавился, пропитался ярким светом. Сияющая лужица растеклась в колодце, точно водная гладь, заполнила его от края до края. Молодой человек с любопытством потыкал носком кроссовка получившуюся серебристую поверхность, источающую собственный свет; она оказалась твёрдой и упругой, по ощущениям напоминая ухоженный газон. Стайлз встал на круг обеими ногами, и тот немедленно устремился вниз, в только что покинутый колодец. Стены, наоборот, помчались вверх, мимо мелькали с таким трудом преодолённые уступы. Очень быстро светящаяся платформа достигла самого дна и прошла сквозь него, а потом резко застыла, и Стайлз, не удержавшись на ногах, упал в свет. Когда ослепшие от яркой вспышки глаза проморгались, распластавшийся на полу Стилински увидел над собой обеспокоенное лицо Лидии. Кажется, девушка была на грани паники. Парень успокаивающе ей улыбнулся, хотел что-то сказать, сам не знал, что именно, но тело взорвалось болью в перетруженных мышцах, а ещё очень захотелось спать. – Получилось, – прохрипел Стайлз и с чистой совестью отключился.