***
Эскиз оказался закончен только к вечеру, когда Колизей начал наполняться возвращавшимися с работ трудягами. Рисунок переделывался несколько раз, пока не был выбран окончательный вариант. В процессе возникло несколько сложностей, вроде того, что Стайлз в конце концов призвал отказаться от прорисовки теней и фактуры, но оставить одну общую тень. С сочетанием красок тоже пришлось помучиться, чтобы избежать лишней вычурности, но при этом вместить несколько основных цветов. На рисунке был изображён волк. Волк сидел в роскошном кресле, закинув ногу на ногу, носил лихой зелёный берет с пером, короткий и тоже зелёный жилет, явно кожаный пояс с интересной пряжкой, на поясе виднелись короткие ножны. А ещё волк сверкал браслетом на правой нижней лапе и пил что-то горячее из большой жёлтой кружки с логотипом Бэтмена. Где-то рисунок был закрашен, но по большей части представлял собой только чёрный контур. – Это вот такой у тебя личный знак? – удивился Айзек, уставившись на картинку поверх плеча человека стаи. Чем больше он приглядывался, тем больше деталей отмечал. Например, кольцо с алым камнем, ехидную усмешку клыкастой пасти и так далее. – Нет, дубина, – отмахнулся Стайлз, любуясь рисунком. Результат ему откровенно нравился. – Тут ЕСТЬ мой личный знак. Всё остальное так, для красоты и выноса мозга. Ритуал будет завязан именно на мой знак, лишние рисунки ему совершенно не помешают. – Но зачем?! – Да с чего бы мне всем подряд демонстрировать воплощение своей сути? Облезут и неровно обрастут. Я бы вообще поверх квадрат Малевича намалевал, но по условиям ритуала знак должен быть виден. – То есть ты морочишь людям головы. – Так не удовольствия ради, а пользы для, – ухмыльнулся Стилински. – Чтоб ты знал, прятать собственный знак среди кучи других символов – старинная шаманская практика. Я-то ещё поскромничал. – Ты захотел цветную картинку, Стайлз. – Цвет тоже может быть личным знаком. – …Я думаю, что ничего не хочу знать о магии. – Именно поэтому стае нужен эмиссар, – сказал неслышно подкравшийся к парням Дерек. Взглянул на рисунок. Нахмурился. – Это твой личный знак? Стайлз застонал. До отбоя полюбоваться на эскиз успела вся стая. Его крутили так и эдак, пока Стайлз не осознал, что сейчас его лишится, после чего отобрал, сбегал на первый этаж, отксерил и раздал окружающим цветные маркеры из коробки под картой города. В результате почти вся стая включилась в игру под названием «кто насчитает больше элементов». Лидия, которая вроде бы не участвовала в развлечении, под шумок умудрилась увести словарь символов, просмотрела оглавление и пару глав и выбилась в безусловные лидеры… пока из тёмного угла не воплотился Питер и не проронил, что символом может оказаться так же поза, как воплощение чего-то там. Беты взвыли. Буквально. Со второго этажа отозвалась Прада. – Самое интересное, – с энтузиазмом делился познаниями Стайлз, – что символ можно трактовать по-разному. Это почти как таро, когда карта смерти символизирует перемены в жизни, типа смены работы или даже рождения ребёнка, а может значить реально смерть, или, может, тебе просто перепадёт билет на концерт Death Grips. В основе любого знака почти всегда лежит его общепринятое значение, но сверху обязательно наслаивается что-то личное, собственное восприятие и личные взгляды. Например, зелёный цвет символизирует жизнь, природу, исцеление, разрешение, ассоциируется с кельтами, а в христианстве это цвет Грааля. А с другой стороны, зелёный может значить незрелость или даже зависть, или что ты болеешь за Нью-Йорк Джетс и втайне солидарен с Гринчем. – То есть гадать бесполезно, – резюмировала Эрика. – В том и смысл! – радостно потёр ладони Стайлз. – Лично у меня от Стилински болит голова, – пробурчал Айзек. – всем спокойной ночи, я спать. Примерно час спустя, уже лёжа в кровати, Стайлз снова держал в руках словарь символов, пересматривая главы «Кубок» и «Чаша». Его взгляд бегал по строчкам, иногда задерживаясь на словах «магический символ», «исцеление», «верность», «сердце», «пожелание мудрости», «обеты». – И гадание на кофейной гуще, – почти беззвучно фыркнул он себе под нос. Питер, которого явно задела недавняя потеря сознания человека стаи, впервые пришёл до того, как выключили свет. Сейчас он лежал рядом, стойко изображая своё отсутствие, то есть держа руки при себе. Лениво приоткрытый глаз освидетельствовал младшего Стилински, и тут же снова закрылся. Волк спокойно уснул. Читающий Стайлз – что может быть нормальнее?***
Ритуал провели на следующий же день, благо, полнолуние пришлось как раз на путешествие Стайлза в глубины собственного подсознания. Кора со Скоттом обежали выбранный участок заповедника, убедившись в отсутствии лишних мёртвых и живых, установили в центре поляны свежесобранный деревянный столик, прямо со склада мебельного магазина. Стайлз довернул его, сориентировав по компасу на восток, и принялся доставать из рюкзака всё необходимое. Первым делом импровизированный алтарь был накрыт льняной скатертью без узоров, добытой в этнической лавочке. В правый ближний угол лёг декоративный обоюдоострый кинжал с резной рукоятью, из той же лавочки, который младший Стилински лично вчера точил весь вечер, пока волки точили лясы. В правый дальний отправилась плошка с песком и нажжёнными в мангале углями, благо, их и нужно-то было всего ничего. Левый дальний угол заняла деревянная чаша, до половины заполненная водой из ближайшего ручья. В ближнем левом обосновался пухлый, основательно исписанный блокнот Стайлза, заведённый им в день обретения библиотеки Дитона. И, наконец, по центру устроилась круглая деревянная подставка, на которую легла тонкая стопка одинаковых рисунков с волком, тут же прикрытых до поры россыпью мелкой белой гальки для аквариумов. По кругу встали семь крошечных бамбуковых плошек, бывших в прошлой жизни ложками-мешалками. Импровизированный алтарь был готов. Минут через пятнадцать со стороны города послышался шум моторов. Полицейский фургон остановился на дороге, метрах в ста от поляны, рядом с ним пристроилась пара минивэнов. На поляне стремительно образовалась толпа. Присутствовала вся стая, минус Лидия, естественно: волки собирались контролировать действия заключённых, во избежание инцидентов. Впрочем, совет постановил, что двух взрослых волков и пятерых волчат маловато на семёрку матёрых особей, поэтому присутствовали лучшие стрелки Бейкон Хиллз в количестве десятка стволов. И, конечно, наблюдатели от совета. Сам шериф, который нервничал больше всех, переживая за сына. Аарон Мейси на этот раз появился без начальницы – доктор Бейкер осталась вместе с Майклом Гиббсом в городе, держать руку на пульсе. Люди рассредоточились по поляне. Аарон занял место на самом краю, под деревьями, шериф со стрелками выстроились пологой дугой слева от алтаря, так, чтобы стоявший там Стайлз не угодил в случае чего под огонь. Волки же окружили фургон для транспортировки заключённых. По кивку шерифа, Питер дёрнул замок на дверях. Из фургона никто не выпрыгнул, и народ немного, еле заметно расслабился. Дерек, как самый сильный и быстрый из присутствующих, отстегнул Халвина. Альфа прошёл с ним до импровизированного алтаря, собираясь контролировать каждое его шевеление, пока есть такая возможность. Заняв место рядом с алтарём, адская гончая склонил голову к плечу, рассматривая оказавшегося перед ним молодого человека. – Неожиданное решение, – вскинул он брови. – А тебе альфу подавай? – ухмыльнулся Стайлз, непрозрачно намекая на зажиленные знания. – Я отдаю себя в чужие руки, – ответил мужчина, ничуть не раскаиваясь. – Жаль было бы погибнуть только потому, что мой хозяин доверчив, безграмотен или ленив. – То есть я прошёл проверку? – Можно и так сказать. Стайлз расплылся в улыбке. Не от завуалированного комплимента, фиг бы с ним, на самом деле. Фишка была в правиле, почерпнутом из дневника Дитона: успешно преодолённое испытание усиливает магическое действие. Хотел Халвин того или нет, он заметно увеличил шансы будущего хозяина своры на успех ритуала. Глубоко вздохнув, младший Стилински на секунду прикрыл глаза. Открыл, осмотрелся, помахал левой рукой, без слов предлагая Дереку отойти в сторонку, и тут же взмахнул правой, очерчивая круг. Из горсти просыпалась рябиновая стружка и сама по себе легла ровным кругом, оставляя в своих границах двух участников ритуала. – Ловко, – тихо, одними губами оценил Халвин. По ощущениям, мир по ту сторону приглушился, словно оказался за стеклом. Звуки, видимость – всё вроде бы на месте, но сознание отказывалось воспринимать их как нечто объективно существующее. Вселенная сузилась до здесь-и-сейчас. До человека напротив. – Ага, – машинально отозвался парень. – Сам не ожидал. – Оторвав взгляд от чёткой равномерной линии, он подхватил с алтаря кинжал. – Начнём? Не дожидаясь ответа, Стайлз глубоко вдохнул, выдохнул и, заранее скривившись, резанул себя по левому предплечью. Зашипел от боли и тут же сцедил несколько капель в первую плошку. – Кровь моя и только моя, – выдавил он сквозь зубы, обтёр одну сторону лезвия о скатерть и протянул окровавленный кинжал мужчине. Тот без задержки повторил его действие на себе. Как только его кровь попала в плошку, порез адской гончей тут же затянулся. – Кровь твоя и только твоя, – напряжённо сказал Халвин, но, в отличие от человека, его беспокоила не пустячная, в общем-то, боль, а цель ритуала. – Что ты отдашь мне? – отложив кинжал так, чтобы снова испачканное с двух сторон лезвие зависло в пустоте, Стайлз принялся указательным пальцем смешивать в плошке их кровь. – Отдам деяние, – взгляд тёмных глаз сам собой переместился на кинжал, – кровь, – на плошку, – и мысль, – встретился со взглядом мальчишки. И опустился перед ним на колени. В этом была вся суть ритуала создания своры: только сам пёс, добровольно, исключительно своим решением мог отдать самого себя в чужие руки. – Беру предложенное, – сдавленно выговорил Стайлз и провёл окровавленным средним пальцем по правой щеке Халвина. – Беру отданное добровольно, – безымянным по левой. – Беру вложенное в мои руки, – указательным по лбу. И сунул три окрашенных алым пальца в рот адской гончей. Всего на несколько секунд, давая тому прочувствовать вкус их общей крови. Ноздри мужчины затрепетали, наполняясь запахом хозяина, зрачки расширились до предела, видя только один залитый полуденным солнцем силуэт. Стайлз тихо зашептал короткую строчку на неизученном пока ещё языке, повторяя её раз за разом, точно диковинный мотив, точно песню. Но тот, кто стоял перед ним на коленях, почти не слышал этих ритмичных звуков, погружённый в зашкаливающий ритм чужого сердцебиения. На глаза мужчины легла ладонь, и он покорно опустил веки. К правой руке, снаружи, чуть ниже плечевого сустава, прижался обрывок страницы, немногим меньше той самой ладони, а потом это место в буквальном смысле слова обожгло болью. За давностью лет Халвин успел забыть, каково это – чувствовать ранящее прикосновение огня. Глаза сами собой распахнулись, но не смогли обратиться к источнику неприятного ощущения. Они видели только его. Хозяина. Личного бога. Смысл жизни. Единственное настоящее существо в бессмысленной вселенной. Он стоял вплотную, держа в пальцах алый уголь, только что причинивший боль, и продолжал шептать всё то же. Боль сразу стала неважна, оказывается, она не была важна изначально, ведь её причинил Хозяин, а значит, так было надо. Так было правильно. Хозяин отпустил уголёк в чашу с водой, и только после того, как затихло короткое шипение, прервал речитатив. – Молодец, – произнесло сияющее, совершенное существо. – Ты хорошо справился. И Халвина затопило счастье. Стайлз же где-то с минуту пялился на явно маловменяемого мужика у своих ног, отчётливо понимая, что ритуал удался. Осторожно осмотрел кончики пальцев, которыми вот только что держал настоящий горячий уголь. И не обжёгся! Хотя бумажка с волком вспыхнула и мгновенно сгорела. Кстати, да. Стайлз поспешно схватил с алтаря плошку и смахнул пепел в застывающую кровь. На плече первого члена его своры отчетливо проступил рисунок, больше всего похожий на качественную татуировку. Тот самый, который вызвал столько обсуждений у стаи. Плошка отправилась под алтарь. Не разгибаясь, Стилински махнул рукой над рябиновой линией, разрушая целостность круга. Собственно говоря, то заклинание, которое он повторял, нужно было не столько из-за ритма, помогающего ввести пса в подобие транса, сколько чтобы не обжечься. Если бы оно вчера у Стайлза не получилось… ритуал всё равно бы прошёл, но по усложнённому сценарию и на несколько дней позже. Три испытания. Прямо как по учебнику. И, если начистоту, не получись заклинание, верил бы в себя Стайлз заметно меньше. Наглядное же подтверждение собственной крутизны очень укрепляет веру в свои возможности, что тоже очень важно. Теперь надо повторить всё это ещё шесть раз.***
– Я теперь как суицидник-рецидивист, – проворчал Стайлз, глядя на перебинтованное предплечье. – Не драматизируй, сынок, – покачал головой шериф, старательно пряча в глубине глаз беспокойство за своего ребёнка. – От этих царапин даже шрамов не останется. Стайлз тяжело вздохнул и поворошил палкой весёлый костерок: всё, что осталось от алтаря, испачканной скатерти и семи плошек с кровью и пеплом. Сейчас догорит, и можно будет закопать, а сверху накрыть срезанным отсюда же дёрном. – Они такие навсегда? – с сомнением протянул мистер Мейси, как бы невзначай встав по другую сторону от старшего Стилински. Кажется, теперь он побаивался парнишку, которого раньше не то чтобы вообще замечал. – Да не должны, – пожал плечами Стайлз. – Это у них сейчас эйфория привязки. Мир понятный, цель в жизни определена, забот и сомнений больше нет… Хозяин доволен. Скоро пройдёт, станут адекватными. Во всяком случае, именно так было написано в книгах. Не самая большая проблема на данный момент. – Ребята неболтливые, – правильно поняв чувства сына, сказал шериф. – Я их всех знаю, люди надёжные, всё понимают. Только паники нам сейчас и не хватало, а её, если пойдут слухи, долго ждать не придётся. – Я не смогу постоянно присматривать за сворой, – поделился сомнениями молодой человек. – Их же, наверное, надо будет нагрузить не меньше наших волков. – За ними присмотрит Питер, – спокойно сказал Дерек. Старший Хейл, как раз обретавшийся сейчас рядом со сворой, удивлённо и втайне благодарно вскинул голову. Это было… серьёзным жестом доверия со стороны альфы. Люди же облегчённо вздохнули. Разбираться со сверхъестественными проблемами никому не хотелось. – Что ж, – Стайлз хлопнул в ладоши и обвёл присутствующих устало-нервным взглядом. – На повестке дня вопрос: где моя свора будет жить? Люди удивлённо запереглядывались. Судя по всему, до этого момента они были свято уверены, что стая примет собратьев по сверхъестественному миру в своём логове. Лица «своих» оборотней чётко дали понять, что люди жестоко заблуждаются.