Владислав

- Даже на Буяне... Даже на Буяне ты умудряешься вляпываться! - выговаривала Таня, расхаживая по своей комнате. Владислав сидел у окна и периодически кивал, соглашаясь со словами матери. - Неужели тебя действительно нужно запихнуть в избушку на Алтае?! Но ты и там... - простонала девушка, - и там найдешь неприятности! Раскопаешь могилу Чингисхана... Увеличишь популяцию нежити до космических пределов... На что у тебя еще хватит фантазии? Сделай благое дело - уйди с глаз! К Абдулле, к Ягге, к Сарданапалу... Только не к Тарараху, там звери и они живые... - Я не раскопаю могилу Чингисхана, - возразил мальчик. - ? - Он страж. Таня закатила глаза и указала рукой на дверь. Влад наткнулся на Глеба у двери на жилой этаж. - И как? - поинтересовался мужчина. - Злится, - коротко ответил юный некромаг, удаляясь по одному из подсказанных адресов - в библиотеку. Глеб подошел к двери, прислушался, хотел было постучать, но подумал и направился к себе. По преподавательскому этажу нет-нет, но проплывали волны гнева. Гроттер распахнула дверь. На пороге стояла та же девочка с косичками – напрягшись, менталистка вспомнила, что это младшая дочь Кати и Ягуна. - Что в этот раз?.. - мертвым голосом спросила Таня. - Репетиция мертвой марионетки на циклопах. «Он же в библиотеку шел…». Грозная русская Гротти прикрыла глаза и досчитала до десяти. - И за что?... - Обозвали черномагическим выродком. - ...Циклопы живы?.. Девочка кивнула. - Тогда сообщи декану темного отделения. Это его выр… ученик, в конце концов. Таня попыталась лечь спать. Не вышло. - Ягге, накапай валерьянки, - попросила Гроттер, плюхаясь на ближайшую койку в магпункте. В магпункте царило спокойствие, очарование, строгость и какой-то уют. Старушка сочувственно посмотрела на девушку, подумала и достала из шкафчика тяжелую бутыль. - Мой Ягунчик не лучше был. И Ярославик в него пошел... Хоть Машенька в маму. Держи вот, - протянула она тяжелую кружку, присев рядом с точно такой же. - Чай? - С ликером, - хитро подмигнула старушка. - Что случилось? В магпункте собралась вполне женская компания из Ягге, Тани, Медузии и Зубодерихи – вся прекрасная половина преподавательского состава Тибидохса за исключением Лотковой, пребывающей в отъезде вместе с Ягуном. - Камень Четырех Стихий, - вздохнула Таня, - склеил. - И? - похолодела Медузия. - Отдала Сарданапалу. - И что Сарданапал? - ехидно поинтересовалась Зуби. - В шоке. Как еще... - Ну а что. Могучая у них собирается кучка. Двойняшки Склеповой и Гломова, Гломовский племянник, Ягунович, некромажье дите. А ведь только середина первого курса... - хмыкнула Ягге, доставая вторую бутыль ликера. - Он весь в Глеба, - голова Тани лежала на столике, взгляд вперился в этикетку стоящей рядом бутылки. Волосы ее сочувственно гладила Медузия. Попойка в магпункте шла уже третий час и явно не собиралась заканчиваться. - У нас вроде бы пары завтра, - пробормотала Таня, глядя, как ликер в соотношении три к одной части чая наполняет кружку. - Завтра выходной, - возразила Меди. - Вообще-то. - А. Ну, хорошо тогда, - согласилась Гроттер и продолжила, - он весь в Глеба. Я не могу с ним справиться. - У его папаши это вполне получается, - утешила Ягге, - рука ребенку нужна. Железная. А некромага только некромагу и воспитывать. - Ну, и пусть воспитывает... - Ты же его любишь же еще, - протянула Медузия. - А толку?.. Много времени прошло. Не осталось уже... желания любить. Зубодериха, любительница красивых трагических историй, только всплакнула. Тем временем, нечто подобное происходило в кабинете директора. - Если так и дальше пойдет, однажды я не выдержу и соглашусь с предложением Поклепа - зомбировать, - устало произнес Сарданапал. Буравчатые глазки оживились. - Чуть не угробить циклопов... Вызвать Короля привидений... Склеить Камень четырех стихий... И все это за последние три дня. - Мальчик учится, - встал на защиту ребенка Абдулла. - Ты так говоришь только потому, что он еще не залез в книги, хранящиеся в закрытом доступе, - парировал академик. - Драконы его не переносят. Но талантлив ребенок, да, - согласился Соловей, приканчивая очередную стопочку. Глеб молчал. Алкоголь, как всякий яд, на него действовал слабо. - А ты чего молчишь, папаша? - возмутился Тарарах, - я его в свою пещеру даже запускать боюсь. - А чего ему кричать. Это ж надо... Такое заделать, - пробормотал Соловей. - Все девки его будут, как вырастет, - хмыкнул Абдулла. - Некромаги однолюбы, - возразил Бейбарсов. - Но девкам-то это не объяснишь! Ближе к ночи в кабинете объявился прилетевший с Магфорда Ягун, тут же принявший наверстывать упущенное. - Бейбарсов, - толкнул он его в плечо. - Ну? – отозвался декан темного отделения. - Как на тебя твой шкет реагирует, на занятиях ваших? - Убить еще не пытался. - А как же это… встреча двух некромагов? - В отношении учителя и ученика оно не действует. - А в отношении сына и папаши? – хмыкнул Ягун. - А вот таких прецедентов еще не было, - ответил Сарданапал, усы которого снова начали драку. - Как там Клоппик? – вдруг спросил Тарарах. - По-прежнему в магспирантуре Магфорда. Практикуется в зельеварении, крутит роман с какой-то темной ведьмой и на выходные сбегает от нее в леса изучать животных. Подружился на этой почве с Валялкиным. - Я пойду , - сообщил Глеб, ставя стакан на стол. Бесполезно пить, если не можешь опьянеть. - Глеб Владимирович, - в комнату декана постучалась уже Инна, дочка Гробыни. - Слушаю, - мрачно отозвался некромаг, разглядывая два десятка красных кос. - Там Татьяна Леопольдовна... В магпункте... - девочка на секунду замялась, - не болеет, но... сами посмотрите, в общем. Но Вам лучше прийти прямо сейчас. Пока все ученики спят. Голос Гломовой был на редкость ехидным. Бейбарсов попытался подзеркалить ребенка, но никакого вразумительного ответа не обнаружил. Глеб почти перешагнул порог магпункта, как до него донесся голос Ягге. - Рассказывать-то своему Душегубчикову будешь? - О чем?... – усталый и пустой голос девушки неприятно резанул по сердцу. - Да о том, что часть некромагова проклятия на себя перетянула, от некромага родив. И что теперь у вас на двоих... вечность одна. И не смотреть тебе всю эту вечность... ик... ни на одного другого молодца, потому что проклятие дает любить лишь однажды. А у тебя... ик... Бейбарсов в сердце засел. Который тоже любит лишь однажды. Ик! Тяжелый стон заглушил звон бутылок. - Расскажу... когда-нибудь. - А что тянешь то? Оба ж мучаетесь! Не себя с Бейбарсовым, так ребенка своего пожалей! Ему отец нужен! - Знает он, что Глеб его отец, - голос Тани был грустным. – Расскажу. Не могу сейчас просто... Сил нет. Не могу я с ним быть, понимаете? Закончилось все у нас. Десять лет назад. - Не срок, - возразила Ягге. – Ох и упрямая ты, Танька. Вбила себе в голову... Черт только выбьет. Бейбарсов подождал около минуты, и лишь затем пересек границы магпункта. - О. Танька, по твою голову пришли, - Медузия пихнула Гроттер в бок, - баиньки пора, дорогая. Сидящая в прострации менталистка невидяще пялилась в сторону окна. - Топикотиков, - меланхолично протянула она, вполне осмысленно взглянув на некромага, - а зачем пришел? - Склепова постучалась. Пошли, пока сын не увидел, какая ты у нас красивая. Глеб подошел и осторожно поднял девушку за локоть. - Не хочу, - Таня допила ликер, споткнулась и рухнула прямо в руки отца своего ребенка. - Хочешь-хочешь. Неси ее, - отдала распоряжение Горгонова, - как твой непосредственный начальник, милая... даю тебе служебное поручение: идти спать. - Хорошо, Медузия Зевсовна, - на автомате отозвалась Таня. Бейбарсов хмыкнул и унес тело, предварительно отправив мысленное сообщение Готфриду - забрать жену, и Ягуну – успокоить бабусю. А также Кате – извлечь комментатора с пьянки. Уходя, мужчина столкнулся с необычно внимательным взглядом старой богини. Всю дорогу до спальни Гроттер блаженно нюхала рубашку некромага. - А знаешь, Бейбарсов, - на мгновение на лице Тани отразилась тень той девушки, в которую он когда-то влюбился, - я тебя... ненавижу. Глеб перешагнул порог и осторожно опустил ее рядом. Идея была плохая - менталистка покачнулась и чуть не поцеловалась со столиком. Пришлось нести дальше. - Да не дергайся ты.. - пробормотал Бейбарсов, опуская ее уже на кровать. - Посте-е-елька... - протянула Таня, не спеша отпускать его шею. Гроттер зачарованно смотрела в глаза некромага и тонула в них. Глеб хмыкнул и нежно провел пальцем по ее щеке. - Нельзя, - качнула головой Гроттер, - поздно. Уже. Нам. - Кто бы спорил, - как-то горько ответил некромаг, не взирая на протесты, помог ей снять туфли и джинсы, и направился к выходу. - А ведь я скучала, - догнал его мертвый голос Гроттер. - Я тоже. Последние слова она не услышала – девушка спала. Глеб прикрыл дверь и направился к себе, осмысливая то, что он сегодня услышал. Наутро Таня проснулась с головной болью. Вместо привычной черной розы на подушке она обнаружила на прикроватной тумбочке стакан воды и упаковку аспирина. - Вот так и пропадает романтика, - пробормотала Таня, с трудом поднимаясь и дотягиваясь до стакана. Кое-как приведя себя в порядок, Таня спустилась на завтрак. Хорошо себя чувствовали только Ягге - из-за антипохмельного зелья, Глеб, и, как ни странно, Зуби. Весь остальной преподавательский стол пребывал в унынии, страдании и раздражении. Бейбарсов подвинул к Тане стакан с какой-то зеленоватой мутью. - Рассол, - ответил он на вопросительный взгляд. - Боги святые... Хорошо ли вам, девицы? Хорошо ли вам, красавицы? Ягун тоже хлебнул антипохмелина и теперь радовался жизни. - Сгинь, - хором произнесли преподаватели. Комментатор хохотнул. - Я хотела извиниться, - произнесла рыжеволосая. - Зачем? Мне было очень приятно таскать тебя на руках, - без намека на иронию отозвался Глеб. – Захочешь повторить – я с удовольствием.

***

Ягуний Птолемей Селевк Первый, лучший комментатор всех времен и народов, сидел в шкафу Екатерины Второй и подслушивал разговор Сарданапала и любимой бабуси. Разговор выходил интересным. - Аукнется нам это, Черноморов, ох и аукнется... Да только по-другому никак – едва покинут школу, тут же попадут к Главе Канцелярии. - Пока эйдосы при них – мрак не вправе причинить им вреда, – слабо попытался парировать академик. - ПОКА при них, только давление найдется – мать душу отдаст, чтобы сына защитить, а некромаг... Ошибались мы на его счет – ради девки мир сломает. Их нужно защитить. - Его эйдос уже принадлежит Мраку. Старушка недовольно заворчала. - Меняется он, не отрицай... Сына она ему родила – ему, некромагу, который их иметь и не способен вовсе! - Да, эйдос еще при нем, и это внушает доверие. Но я все равно боюсь, что он превратит ребенка в подобие себя, - тихо сказал академик. - Да уже он его подобие... Только у него мать есть – а в нее я верю. Пусть и носит силы Чумы, душа-то светлая. Вытянет она Глеба, вытянет. И мальчишке не даст в бездну скатиться. - Мне бы твою веру, Ягге. Нам не удастся долго скрывать их от Лигула –но мы обязаны защитить их. Ради них, ради нас, ради мира. Знаешь, порой мне становится страшно – если Черные крылья тьмы обратятся ко мраку, нас не ждет ничего хорошего. Я не сомневаюсь, что Глеб – неплохой человек, но он – некромаг, беспринципный раб своих страстей. Ты же знаешь проклятие: его любовь может погубить Таню, утащить ее душу на дно. Он – некромаг, которого не победить даже мне, Таня – сильнейшая ведьма. Если они присягнут Мраку, разверзнутся Жуткие Ворота... Глеб не верит в это всерьез, а Таня… Таня не знает. - Я верю в Таньку, - повторила старая богиня, - и верю в их любовь. Пусть они и Черные крылья тьмы – они имеют право любить. - Как бы их любовь не стала нашей погибелью. Что ж... Будем охранять их сына, как можем. Кто знает – может, я и правда ошибаюсь в Глебе. Ягун впервые пожалел, что подслушал чужой разговор. Комментатор только что, пошатываясь, вывалился из шкафа, и теперь с жадностью глотал воздух. - Некромаг и ведьма... Мамочки моя бабуся, - пробормотал лопоухий. Лопоухий полностью разделял точку зрения любимой бабушки. Одно он понял точно – об этом знании нужно было молчать, и не в коем случае не заговаривать об этом ни с Танькой, ни с Бейбарсовым.