Владислав

«Маланья Нефертити распахнула дверь. На пороге, тяжело дыша, с трудом удерживаясь на ногах, стояла молодая рыжеволосая девушка. Темная ведьма удивленно приподняла бровь: то была драконболистка Таня Гроттер. И она была беременна – и, судя по виду, на последних сроках. - Помоги мне, - прошептала Таня, теряя сознание. Таня сидела на диване и с наслаждением пила кипяток. Кипяток был обжигающий и с приятным привкусом накипи. - Чем обязана? – с холодным любопытством поинтересовалась Маланья. Гроттер испытывающе посмотрела на девушку и просто произнесла: - Помоги мне с родами. - О-па! Раз на матче подсобила – так в повитухи меня свои записать решила? – в голосе Нефертити послышалась насмешка. - Мне не к кому больше обратиться. - Так мало повитух, что ли? - Это ребенок Глеба Бейбарсова, - на секунду прикрыв глаза, сообщила рыжеволосая, - так что мне действительно не к кому обратиться. - У некромагов не бывает детей, - возразила Нефертити. - Значит, бывает. Потому что ни от кого другого он быть не может. - Уверена? Гроттер кивнула. - Я помогу тебе, Таня Гроттер». Ягун аккуратно скосил глаза на некромага, буквально евшего взглядом Таньку. Та, покраснев, поначалу шла, потупившись, но внезапно подняла на него сверкающие изумрудные очи. Взгляд был смелый, испытывающий, волевой. Будучи неплохим телепатом, комментатор аккуратно втиснулся в их мысли - и тут же вылетел обратно, как пробка, пока его вмешательство не обнаружили. В собственных мыслях некромаг уже откровенно трахал девушку, прямо на трибуне. И ментально сообщал Гроттер о своих "планах". К Тане боком приблизился Ягун; уши его были пунцовыми. - Таньк, ты бы это... Мысли блокировала бы лучше, а? Вроде ментальный маг, а рядом с Бейбарсовым у тебя все блоки летят. И я прекрасно слышу, о чем вы на пару думаете. Даже сейчас. Уши комментатора покраснели еще сильнее. Таня ойкнула и, схватившись за виски, отскочила в сторону. - Извини, - промямлила она. Таня ритмично двигалась, сидя на Бейбарсове. Руки некромага сновали по ее груди и бедрам; комнату оглашали хриплое дыхание вперемешку со стонами. Схватив за талию, мужчина внезапно с силой прижал ее к себе, заставив хватать ртом воздух; ощущение желанной наполненности пьянило и раздирало. Глеб все же выловил ее на Лестнице Атлантов. - Мне понравился твой последний сон, - губы мужчины скользнули по ее шее, заставив отшатнуться. - Сволочь ты, - прошептала Гроттер, упираясь в стеночку. - Сны снятся тебе, а сволочь я? - некромаг в удивлении изогнул бровь. - А кто виноват?! Сейчас Таня мыслила абсолютно по-женски. - Ты. А я милый... - Глеб шагнул чуть ближе, - добрый и пушистый... А ты не хочешь воплотить сон в жизнь? В кабинете практической магии как раз пусто. Запустив тройным Искрисом, рыжая вывернулась и ускорила шаг. Глеб же поймал себя на том, что вновь не может отвести взгляда от огненных локонов. Выругавшись, некромаг обрушил на себя поток ледяной воды. Крышу медленно свинчивало, и, самое паскудное, это доставляло какое-то болезненное удовольствие. Чувство любви для некромага вообще подобно пытке: бешеный накал всевозможных страстей. Он упивался каждым мгновением, проведенным рядом с Гроттер. Он любил ее - да, любил. Каждый ее взгляд, каждое ее движение зачаровывало его, как гадюку – дудочка заклинателя. Обладательница огненной шевелюры только пожала плечами на фортель с ледяным душем и вертким ужом скрылась в зале. Декану спешно пришлось сушиться – пока на него не пали любопытные взгляды учеников. Прилетели англичане – оставлять Таню наедине с неутихшим чувством Пуппера ему не совсем хотелось; Глеб ненавязчиво шагнул следом. Вновь бегать от Магщества – уже за убийство Пуппера – также желания не было. - Таниа, my dear, - знакомый голос заставил преподавательницу ментальной маги развернуться на каблуках. Гурий не изменился ни на каплю, разве что отрастил мужское брюшко и сменил одни битые очки на другие – более художественно битые. Как минимум, битые кувалдой и склеенные силикатным клеем. - Ты так похорошела, Таниа... - Здравствуй, Гурий, - со вздохом ответила девушка, - рада тебя видеть. - Йес, это взаимно! Таниа, где ты пропадаль все это время? Мое хёрт обливалось слезами, когда ты исчезнуть! Хёрт и обливался слезами, да. И не только слезами. Лет десять назад уровень владения русским языком у него был куда лучше... - Таниа! Глаза драконболиста были полны щенячьего восторга; казалось, от этого восторга он сейчас взорвется, как ядерный реактор номер четыре. - Отойди от моей мамы. Слева от Гурия нарисовался мальчуган, в черных глазах которого нехорошо поблескивали синие искры. Влад был взмокший, уставший и злой. Он только что закончил пятнадцатый круг по стадиону, и теперь желал зверствовать. - Таниа, это есть твой сын? - с искренним удивлением воскликнул Гурий, - но он совершенно не похож на Вайлялька! - Потому что он не от Валялкина, идиот, - прошипела Гроттер. Англичанин сморщил лоб, припоминая знакомых Татьяны, которые обладали бы смуглой кожей, черными волосами и бездонными глазами. Единственный представитель подобной внешности тут же попался ему на глаза - Бейбарсов медленно шёл по залу Двух Стихий и разговаривал с Поклепом. Завуч не вполне переваривал бывшего ученика – но педагогические методы воздействия господина Бейбарсова внушали ему определенное уважение. Глеб не гнушался тем, что под угрозой некромагии заставлял провинившихся учеников собирать в подземельях слизней и помет летучих мышей, драить без помощи магии территории и помещения Тибидохса (после восьми лет пребывания некромага на должности декана в школе, наконец, засверкало чистотой – к великой радости всех учителей) и часами просиживать в библиотеке. - ОТОЙДИ от моей мамы. - Влад, это мой старый друг, - успокаивая сына, произнесла Татьяна. - Мне не нравится, как он на тебя смотрит, - сказал мальчик, нехорошо косясь на звезду английского драконбола. Воздух вокруг начинал тяжелеть от некромагии. По руке ребёнка скользнула синяя искра. - Таниа... - вконец растерялся англичанин. Рядом возникли Глеб с Поклепом, готовым всех зомбировать. - Сначала ветеринар, теперь это, - скривился Влад, - два случая из трёх, а уже ощущение, что сплошной обезьянник. Что за Кунсткамеру ты собирала? Буравчатые глазки Поклепа внезапно полыхнули тщательно скрываемым весельем. На губах Глеба расползлась ухмылка, подобие которой сейчас красовалась на лице её сына. - Глеб Владимирович, - мальчик посмотрел на Глеба, – что с теоретическим заданием? - Почитай сегодня еще раз теорию заклятия замедленной смерти, а завтра обсудим. Может, и проверим нормально – есть на ком. - Татиана, ты пропаль на тэн лет, но продолжаешь меня удивлять, - пробормотал Пуппер. Благо, у англичанина хватило мозгов не задавать вопросов. До матча оставалось пару дней, но народ уже начал слетаться. Стянулась уже добрая половина их курса – и, пожалуй, Таня не понимала, как академик мог разрешить этой толпе заявляться в Тибидохс в любое и на практически неограниченное время. Начали появляться и гости. В школе стоял гвалт и бардак. Занятия срывались. Драконбольные тренировки – тоже. Присутствие Пуппера вымораживало и бесило неимоверно. К концу второго дня девушка уже готова была позволить Владиславу проклясть эту звезду драконбола в самом расцвете сил – только чтобы не видеть физиономию, обладатель которой на правах драгоценного гостя прикатил раньше всех. Возможно, она бы и сорвалась, если бы не появление одной симпатичной славянки египетского происхождения – высокой, стройной, с килограммом браслетов на руках. Сразу захотелось жить, дышать и отвлечься от мыслей садистко-летального характера. - Здравствуй, Гроттер, - холодно приветствовала ее египтянка, - а я вот на тебя посмотреть прилетела. Таня улыбнулась. К неожиданности всех преподавателей, - а в особенности декана Темного отделения, девушки обнялись. Рядом тут же нарисовался повеселевший Владислав. - Какие люди! И тебе не хворать, парень, - Маланья панибратски потрепала мальчика за волосы, - вырос ты. И сильнее стал – вижу, некромаг потрудился. Больше кладбище не поднимал сгоряча, полагаю? Влад покачал головой. - Не нашел еще подходящее. Египтянка хохотнула. - И не ищи, а то опять придется мать отпаивать успокоительным. - А когда они успели подружиться? – поинтересовался Ягун у Склеповой. - Маланья ей с родами помогала. И потом, по мелочи... Гуня, дорогой! – Гробыня обернулась, - ты сегодня проводишь вечер с Ягунчиком! А у нас – девичник! Да ведь, зайки мои? Египтянка хмыкнула. - Как раз пару бутылок анжуйского припрятала. - У меня матч скоро, - покачала головой Таня, - тренироваться надо. - Позаботимся, утром ни одного последствия не почувствуешь – не убьет тебя Соловушка... - А вино-то в этот раз не отравленное? – с подозрением поинтересовалась рыжая менталистка, - а то у меня от него голова болит. - Нет. Вино от Миледи мы допили еще в тот раз. Дружба Тани с Маланьей лишь добавила новую порцию недоуменных сплетен. Зато объяснились многие странности в ее общении с Бейбарсовым, задумчивые взгляды и попечительское отношение к мужчине, над которым ломал голову что Ягун, что сам некромаг. Схватки длились около суток. Таня подозревала, что если бы не постоянная подпитка энергией со стороны египтянки славянского происхождения – или наоборот – и ее ритуалы, роды бы она попросту не пережила. - Сын у тебя, Гроттер, - произнесла Маланья, заворачивая розовый кричащий комок в простынь, - как назовешь? Подойдя к девушке, египтянка осторожно протянула ей сверток. - Владислав, - улыбнувшись, ответила Гроттер, глядя в черные, как ночь, глаза ребенка. - Хорошее имя. Глядя на счастливую мать, Нефертити почувствовала неожиданную для нее самой радость. Неожиданно. - Спасибо тебе, - поблагодарила бледная как мел Таня, - крестной будешь? - Куда же денусь?

***

Жанна с интересом рассматривала Владислава, подмечая каждую его черточку. Непослушные волосы, скулы... широкий кривящийся рот, мрачные черные очи... Королевская осанка: легкую отцовскую сутулость Таня вытравила еще в детстве. Нет, Глеб тоже от нее избавился, но... Безумно красивый ребенок, если бы не отталкивающая аура некромага. - Дыру на мне протрете, мадам, - наконец, прокомментировал ее взоры Гроттер. Некромагиня улыбнулась. - Удивляюсь, как тасуется колода. Казалось, раскладываешь карты, раскладываешь... а выпадает одно и то же. Чему тебя научил Глеб? Влад коротко пояснил. - Неплохо, но... - Аббатикова на мгновение запнулась, - слишком мягкое обучение. Не есть хорошо. - Он меня щадит? - Глеба можно понять: прежде некромаги своих детей не обучали. Тем более, в Тибидохсе. Умер выбранный ребенок в лесной избушке - его проблемы: оказался недостаточно хорош. Аббатикова была первой, кто свободно обсуждал с ним тему бейбарсовского родства. Даже Таня ни разу не называла таковым победителя Тантала в разговоре с сыном, не говоря уже об остальных: те просто боялись. Владу это было... странно; но, безусловно, Жанна ему нравилась. - Если бы Глеб не был деканом, думаю, он бы уже отволок тебя в нашу Алтайскую землянку. Но он слишком любит свою работу и Татьяну. Впрочем... Землянка тебя еще ждет. На все лето. Хочешь совет? Владислав кивнул. - Когда в первый раз будешь ночевать в закопанном гробу - не нервничай. - Это входит в нехорошую привычку, - заметила Таня, отпивая вино. Нефертити только что накачала ее каким-то зельем – достаточно мерзким, но «полезным на пьянках», и теперь девушка старательно пыталась забыть этот вкус болотной тины. - ? - Моя преподавательская жизнь в Тибидохсе превращается в бесконечную череду попоек и беготни от Бейбарсова, - пояснила Гроттер на вопросительный взгляд Гробыни, - подобно пытке. - Ну так не бегай, - хмыкнула Маланья, - и пить сразу прекратишь. Будешь больше отдыхать, расслабляться... И пытки другие будут. Египтянка лениво оглядела громадную кровать. - Я ей о том же говорю, - поддакнула Склепова. К концу вечера копия Глеба совершенно обаяла и Аббатикову, и Свеколт. Таня была хорошей матерью – для своего возраста Влад был неплохо образован, воспитан, и, к тому же, «еще не успел превратиться в такую же беспринципную сволочь», в результате чего казался некромагиням очаровательным. - Смотри, еще немного - и твое чадо усыновят Бейбарсовские сестрички, - хмыкнула Маланья, «отключая» магическое зеркало, - роковой мужчина растет. Весь в папашу - бабы от него млеют вне зависимости от возраста. - НЕ СМОТРИ ТАК НА МОЮ МАМУ. Пуппер тревожно оглянулся на мальчика. Ничего отдаленно хорошего он не увидел...