Orphans

Лучик света в пасмурный день.

      1 октября       07:20       Привычно свернувшись комочком на старой простыни и укутавшись тонким сбившемся одеялом, Чимин мирно посапывал в своей родной кроватке. Она была совершенно обыкновенной, к слову, ничем не отличалась от других: такая же низкая, жесткая, холодная, с облупившейся синей краской, но при всем при том оставалась для Пака чем-то родным, домашним. Чем-то тем, куда ему хотелось сбегать каждый раз, зная, что станет легче даже в самый тяжкий для него день. А такие дни, в детдоме котором он проживает, текли сплошь и рядом, препятствуя спокойным и безмятежным будням. Таким, какие были раньше: до определенного несчастного случая; до безвозвратной потери родных; до внезапного переезда в это жуткое место.       — Мама... — жалобно шептал он сквозь очередной свой кошмар, едва успевая набрать воздуха в легкие. — Папа... — его хрипловатый, встревоженный голос срывался на рваный крик, который приглушала его огромная подушка — единственная доставшаяся ему из дома вещь.       Лихорадочно сжимая в маленьком кулачке рваную ткань постельного белья, он невольно стонал, плакал, беспомощно ворочался в кровати, звал своих мертвых родителей, как маленький.       Один и тот же сон мучал его каждую ночь. Его утопия сновидений перестала быть спокойной с того дня, как его родителей не стало. После этого фрагмента жизни, Пак просыпался чуть ли не от каждого шороха, от каждого звука, жадно глотая воздух и успокаивая свое колотящееся и сжимающееся в груди сердце. И, сегодняшнее утро ничем не отличалось от предыдущих.       — Подъем! — раздался за дверью грубый женский голос, вместе с пронзительным звуком колокольчика в ее правой руке. — Вставайте, маленькие сорванцы, если не хотите лишиться порции завтрака! — упитанная женщина, одетая в богатую и роскошную форму, прохаживалась по коридору кругами и заглядывала в комнату к каждому без исключения, дабы поторопить этих несчастных детей, без права на их неповиновение.       Еще несколько шагов и она с сильным грохотом распахнет двести четырнадцатую дверь, в комнате которой лежал Пак Чимин и двое его спящих соседей — Ким Тэхен и Мин Юнги. Они не были друг другу лучшими друзьями. Скорее, хорошими приятелями, с которыми можно было поговорить совершенно на любые темы, зная при этом, что их разговоры не покинут пределы этой маленькой комнатки.       — “Три...” — мысленно проговаривал про себя шестнадцатилетний парень. — “Два...” — его шелковистые, пшеничного цвета волосы липли к мокрому и холодному лбу, а руки продолжали дрожать от ночного кошмара, в предвкушении нового: этой женщины. — “Один...” — он прикрыл свои стеклянные, темно-карие глаза и притворился спящим. В ту же минуту, ручка двери дернулась с громким щелчком и в комнату вбежала эта зловещая женщина, под прозвищем «Обжора».       Прозвали ее так из-за того, что те порции, которые не доставались опоздавшим, съедались именно ей. Но случалось подобное крайне редко: никто не желал отдавать свою трапезу какой-то богатенькой тетеньки, которая и так в состоянии позволить все, ни в чем себе не отказывая.       — Почему все еще спим?! — разъяренно возмутилась она, подбежав к кровати дрыхнущего без задних ног Тэхена. — Я кому сказала? Подъем! — сорвав с него одеяло, Обжора откинула ткань на пол, заставив пятнадцатилетнего мальчишку съежиться от внезапного холода по всему телу.       Кима она невзлюбила с самого первого дня его здесь проживания, и к такому “особенному” отношению, на протяжении шести лет, он привык уже давно.       — Сейчас... — недовольно пробубнил рыжеволосый. — Еще пять минуточек...       — А вы чего дремлете? Просыпайтесь! — с этими словами она поспешно покинула комнату и направилась в другую, находившуюся напротив.       Как только в помещении стихло и стало спокойно, а след этой женщины и вовсе простыл, Чимин нехотя поднялся с теплой, нагретой собой кровати и сел на край, коснувшись босыми ногами о холодный линолеум. Тело тут же покрылось покалывающими мурашками с головы до ног, а волосы на затылке встали дыбом. Выдохнув, можно было заметить бледноватый пар, вязко тянущийся из теплого рта и растворяющийся где-то над головой. Пак встрепенулся как птенчик, после чего поднял свой глубокий взгляд на открытую форточку и только сейчас понял почему ночью было так неимоверно холодно.       Мальчишка надел на себя черные джинсы, немного потертые на коленах, натянул на свое юношеское тело оранжево-желтую кофту, которая была ему на два размера больше, и пошарпал в мягких, белых тапочках закрывать окно. Ему не хотелось, чтобы Юнги или же раскрытый Тэхен простудились, потому что никто из взрослых потом не станет о них заботиться, а нянчиться уж тем более. Смотря правде в глаза, можно отчетливо понять, что в этом маленьком и жестоком мирке сиротских детей, никому нет дела до таких как они — брошенных, ненужных и одиноких. И Чимин, живущий такой жизнью с восьми лет, прочувствовал это все на себе.       — Хен, просыпайся, — легонько трясся Юнги за плечо, прошептал Пак. — Ты ведь не позволишь Обжоре снова забрать свою порцию?       — Ни за что, — сонно промямлил Мин в ответ, но продолжил все так же неподвижно лежать, укутавшись в теплое одеяло лишь сильнее.       — Боже, и чем ты только занимался полночи... — вздохнул мальчишка, глядя на стопку различных книг возле кровати белобрысого. В основном это были научные книги: про космос, про астрономию, про звезды и лишь пару про научную фантастику. Ни тебе матиматика, ни физика, ни корейский язык... И как ему еще не наскучило читать одно и то же?       Чимин нахмурился, шагая в противоположную сторону комнаты, откуда раздавался храп Тэхена. Гитара этого творческого человека стояла как обычно в углу, а листки с рисованными нотами были разбросаны по всему полу. Маленький мусорный контейнер, стоящий у двери, был окружен крепостью из скомканной бумаги, а его кровать — всякими безделушками и карандашами. Увидев подобную картину, можно было бы подумать, что Ким — неряха. Отчасти это правда. В отличие от Юнги, который тянулся к знаниям, Тэхен был бездельником, мечтателем, с целью когда-нибудь стать музыкантом. Чимин не особо был уверен в его способностях, однако поддерживал своего приятеля всеми силами, что у него были, зарождая в его огромном и добром сердце желание стать звездой все сильнее и сильнее.       — Тэхееен! — протянул мальчишка, но тот как неживой.       Пак разочарованно вздохнул, сильнее натянув на свои запястья рукава. Он всегда очень завидовал крепким снам этих двоих, потому что самому ему крайне редко доставалась такая возможность — сладко поспать, хотя бы часик. Да, может быть его сны и были долгими и впечатлительными, но, тем не менее, насквозь пропитанные кошмарами и воспоминаниями из давних лет. Не светлыми и добрыми, а темными воспоминаниями. Чимин в упор пытался не придавать им особого значения и каждый раз старался забывать эти ночные видения, но большинство дурных мыслей его голову не покидало. И именно поэтому, смотря сейчас на умиротворенное лицо Кима, будить Паку этого парня было весьма жалко.       — Встаю, встаю... — недовольно ответил Тэхен после минутного молчания.       — Имейте в виду, что у вас осталось... — Чимин посмотрел на старые, облезлые часы, висевшие возле двери, после чего продолжил. — Двадцать минут.       У них была сломана пружина, поэтому они отставали ровно на час, но за восемь лет проживания в этой крохотной, четырехместной комнатке, Чимин, как и двое его соседей, уже успели к этому привыкнуть. Странно, что руки мастеров до них так и не дошли, а денег на новую вещь у мальчишек, к сожалению, не было. Не станут же они на столь незначительные вещи копилки разбивать и тратить свое скудное сбережение, которое не хватало даже на самый дешевый кнопочный телефон.       Прожить в этом жутком месте можно было и без часов, так как время здесь не играло решающей роли. Все расписано было последовательно друг другу: завтрак, учеба, обед, учеба, отдых, ужин, сон. Другое дело, конечно, — выходные, но просыпаться приходилось точно так же как и в любой другой день.       После этих слов Пак взял свое душистое полотенце, вместе с зубной щеткой, и вышел из комнаты, тихонько захлопнув за собой дверь. Вяло шарпая по коридору по направлению к умывальнику, он с кем только не успел столкнуться. В основном это были ровесники Чимина или же мальчишки пятнадцати, семнадцати лет. Младшие находились на этаже ниже, а старшие... Старшие с каждым днем покидали это место, как только им исполнялось восемнадцать.       Пак задумчиво насупился. А все, потому что среди них было множество хороших ребят, и воспоминания — единственное, что оставалось с ними связанного. Ему несомненно очень хотелось поддерживать со многими из них связь, но обстоятельства, к сожалению, не позволяли... Все, что ему оставалась делать — это верить в то, что когда ему исполниться восемнадцать, возможность им встретиться вновь, подвернется Чимину. И именно из-за этого, он так нетерпеливо день изо дня ждет и своего совершеннолетия, до которого еще целых два года.       Кто-то подумает и скажет, что данный промежуток времени — сущий пустяк и время пронесется, не успеешь ты и оглянуться. На что хочется ответить: где угодно, только не в этой пропасти. Три дня здесь и то целая вечность. По крайне мере, для Чимина.       — Доброе утро! — воскликнул высокий русоволосый парень, догнав своего друга и закинув свою руку на его плечо. — Как спалось? Кошмары не мучили?       — Разве я похож на человека, который спокойно спал? — съязвил Чимин, обреченно улыбнувшись и направляя указательным палецем на синие мешки под глазами. — Доброе утро, Джин-хен.       — Невероятно. Они с каждым днем становятся все больше! — восторженно произнес парень, сымитировав мимику притворного удивления. — Скоро учителя будут думать, что ты — хулиган, сцепляющийся с каждым первым встречным! — коридор внезапно наполнился смехом этого весельчака, но очень быстро стих, так как предполагаемой ему реакции не последовало от его друга. Старшему даже как-то неловко стало.       — Очень смешно, — нахмурив брови и закатив в бок глаза, обиженно прокомментировал Пак. Но злиться на этого паренька ни в коем случае не собирался. И не потому что тот старше его, мускулистее и умнее, а потому что он являлся для Пака лучшим другом.       Ким Сокджин — единственный для Чимина человек, которому он открывался, зная, что тот его не предаст и до последнего вздоха будет с ним даже в самую трудную минуту. В детдоме таких было мало. Наверное, потому что никто толком не воспринимал дружбу как истинную ценность, которой, несомненно нужно было дорожить. Все росли в этом месте сами по себе и старались ни от кого не зависеть. И в этом не было их вины: так их учили с детства. Но Ким отличался даже несмотря на такое воспитание.       Этот парень самый, что ни наесть, борец за справедливость. Он никогда не оставит без внимания тех, кто в нем действительно нуждается и никогда не промолчит в тот момент, когда посчитает его несуразным. Он смелый, внимательный, простой и в этом его обаяние, особенность и индивидуальность.       Как говорит про него Пак Чимин: “Он тот, кому хочется подражать и тот, кем хочется восхищаться”.       Зайдя в умывальню, мальчишки оживленно что-то обсуждали и как обычно о чем-то бессмысленно спорили. Вернее, бессмысленным это было для Чимина, потому что переспорить Сокджина удавалось крайне редко. А все потому что он всегда очень упорно и убедительно отстаивал свою точку зрения (еще одна его черта). И даже сейчас: они так бурно разговорились, что Пак не замечал перед собой ничего и никого. Даже тех высоких парней, что не сворачивая шли на него с какой-то хищной улыбкой.       — Смотри куда идешь, сопляк, — не хило так задев плечом Чимина, отчего мальчишка чуть не полетел на кафель, воскликнул здоровяк. Благо, Сокджин его удержал.       — Ким Намджун, снова ты! — грозно зашипел Чимин, сжимая кулаки и готовясь уже наброситься на своего заклятого врага. Заклятого с самой первой встречи. И что, интересно, Намджун нашел в этом хилом, смазливом мальчишке которой даже достойно сдачи дать не может на все эти унижения и грубости?       — Чимин, дракой тут ничего не решить, — понимая, что ничем хорошим для Пака это не кончится, встревает в разговор Ким. — Просто не обращай внимания. Очевидно же, что он тебя провоцирует.       — А ты типо его телохранитель? — усмехнулся друг Намджуна — Чон Хосок, облокотившись о стену и наблюдая как вокруг них скапливался заинтригованный происходящим народ. — Он что, сам за себя постоять не может?       Когда случалось подобное (а подобное в жизни Пака случалось довольно часто), роль Сокджина действительно заключалась в том, чтобы защитить малого от этих задир. Ведь без него Чимин бы уже после первого удара валялся у ног этих грубиянов, которые были выше него на три головы, и стонал бы от дикой боли.       Да, это место было именно тем, где сильные поедали слабых. Отсюда и выплывали последствия неправильного воспитания. Но а Сокджина они тронуть никак не могли. Во-первых, потому что он сильнее. Во-вторых, Ким являлся их соседом по комнате. А в-третьих, у них были какие-то свои личные причины, которые они почему-то не решались разглашать остальным, но причина действительно была, и это было очевидно, по крайне мере Чимину. Он уже давно обратил внимание на то, что к Киму эти семнадцатилетние подростки относились немного иначе, нежели к нему.       Чимин бы мог их проигнорировать, понимая даже, что так было бы лучше для всех, а для него в первую очередь, но гордость не позволяла...       — Могу я постоять за себя! Иди сюда, идиот! — Чимин, сжав кулаки, бросился на Намджуна, который ловко увернулся от его удара и влепил Паку с кулака по лицу. Все потому что завышенная самооценка этого заядлого хулигана не выдержала данное оскорбление и как только его противник пришел в себя, он одарил мальчишку еще одним ударом в живот. Чимин, скрутившийся от боли и упавший на пол от ноющий боли где-то под ребрами, не в силах был драться дальше, но Намджун и не желал отступать. Усевшись сверху, он схватил Пака за грудки, грубо потянув на себя, и замахнулся с такой силой, что казалось еще чуть-чуть и он сломает Чимину переносицу, так как целился он именно туда. Но Сокджин, к счастью, вмешался вовремя, поспешно остановив этого разъяренного быка.       — Прекрати этот цирк, — озлобленно рявкнув, обратился он к Намджуну, после чего с точно такой же недовольной мимикой повернулся в сторону своего друга и осторожно помог ему встать. — Пошли.       — Н... но... — растерянно промямлил Пак, с трудом поднимаясь с пола.       — Пошли, я сказал! — Ким старался быть с Чимином как можно суровее, чтобы тот не начал ему в очередной раз возражать.       В конце концов все разошлись, а Намджун с Хосоком спокойно вышли из умывальной победно между собой переглянувшись. Как будто бы ничего и не было. Для них это и впрямь был обыкновенный пустяк, о котором они тут же забудут, а вот метки от ударов на лице Пака, будут еще очень долго напоминать ему о том, как его снова прилюдно побили и унизили.       — У тебя кровь из носа, умойся.       Чимин молча провел пальцами над своей пухлой, верхней губой, размазав эту алую, вязкую жидкость, вытекающую из его пылающего носа, после чего ополоснул ладонь в теплой воде и вновь принялся умываться.       — Черт, — фыркнул он. — Больно.       — А ты чего ожидал, когда в драку с ним полез? — недовольно спросил Ким, набирая в рот побольше воды и ополаскивая его после чистки зубов. — Пора бы уже запомнить, что этот парень без тормозов и перестать реагировать на его слова.       — Почему он только ко мне так относится? — искренне не понимал Пак, а вот его друг, кажется, догадывался.       Сокджин подозрительно промолчал, громко прокашлявшись в кулак, будто бы зная на все это ответ, но озвучить его не мог. Он выключил воду, протер лицо полотенцем и сказал, словно съезжая с темы:       — Поторопись, иначе опоздаешь на завтрак, — указывая на наручные часы, напомнил ему Сокджин и поспешно вышел из умывальной, оставив Чимина одного со своими мыслями. Один на один, так сказать. Как это было несколько минут назад с грозой всего детдома — Ким Намджуном.       08:15       Мальчишка лет пятнадцати, с большим и вместительным рюкзаком у себя за спиной, уверенно вошел в помещение, ни чуть не замявшись в дверном проеме. Остановившись посреди комнатки, он оглядел крохотные владения этого скромного места. И первое, что бросилось ему в глаза — это незаправленная кровать, стоявшая у однотонной стены, обои которой уже давно испортились и вздулись от сырости и влаги. Это место было захламленно листками с непонятными на первый взгляд каракулями. Мальчик сделал шаг, внимательно и любопытно всматриваясь в записи хозяина этой территории, после чего разглядел в них ноты. Увиденное вмиг приобрело смысл, а выводы насчет того, что тут проживает творческая личность, шатена очень обрадовали. И кто знает, почему? Быть может, он нашел для себя родственную душу?       Он взглянул на вторую кровать, стоящую возле окна и окруженную толстыми, заумными по названиям, книгами. Как незнакомец понял по обложкам: их “начинка” заключалась о неизведанной вселенной. Не сказать, что его это безумно заинтересовало, но любопытство все-таки вызвало. Он даже не сдержался и открыл первую попавшуюся под руку книгу, что лежала на идеально убранной кровати, и пролистал в ней несколько страниц, любознательно разглядывая схожие между собой картинки. Они ему быстро наскучили. Не его это все. Поставив пунктик на том, что тут проживает “Ботаник”, он захлопнул книгу и направился к третей кровати, которая заинтересовала его куда больше.       Кровать была совсем уж простенькой. Одеяло тонким, а маленький столик, стоявший возле нее, был практически пустым. Не считая, конечно, небольшого красного блокнотика, в который уж очень хотелось заглянуть. Но мальчишка не решался, потому что понимал, что вторжение в личное пространство человека — дурной тон. Казалось бы, что в этом может быть удивительного? Но вот эти кольца разных цветов с перышками, висевшие на стене, его очень и заинтересовали. Как они там называются? Ловцы снов? “И он в них верит?” — понятия не имея о ком говорит, подумал мальчик, взяв в руки вещицу и внимательно ее разглядывая. Он даже не мог представить, что это за человек и каким он может оказаться, исходя из увиденного. Скрытный? Странный? Чудак?       — Что ты делаешь? — раздался за его спиной недовольный голос Пака, из-за чего незнакомец вздрогнул от неожиданности. — Положи на место, — если быть честным, то Паку не нравилось, когда трогали его вещи. Особенно те люди, которых он видел впервые. К тому же, день для него сегодня выдался не очень удачным: драка, опоздание на завтрак, еще и этот незнакомец, трогающий его вещи.       — Извини, — виновато произнес незнакомый мальчишка, пожав плечами и растерянно почесав затылок. Он аккуратно повесил вещь обратно на гвоздик и искренне взглянул на ее владельца. — Интересно стало.       От завораживающего взгляда шатена, Чимин замер. Что-то в его груди неожиданно сжалось, щелкнуло, и забилось быстрее прежнего. Кто он? Откуда он? Как его зовут? Эти мысли крутились у Пака в голове, озвучить которые он то ли боялся, то ли не мог. Во всяком случае, ком, откуда-то взявшийся и вставший поперек горла, говорил скорее о втором.       — Как тебя зовут? — не дождавшись какой-либо реакции от светленького, мальчишка прервал тишину и зашагал к свободной кровати, которая располагалась напротив чиминовой.       — Чи... Мин, — тихо, чуть ли не проглотив первый слог, робко ответил Пак. — А тебя?       — Мин? — переспросил он, раскладывая свои вещи.       Шатен улыбнулся какой-то до очарования умилительной и искренней улыбкой во все свои тридцать два белоснежных зуба и радостно подумав о том, что контакт с соседом налажен, он вновь повернулся к этому блондину, ответив:       — Чон Чонгук, приятно познакомиться.