Вся эта магия

Резкий рёв мотора, и на парковочную площадку перед центром «Мега» въехал мотоцикл. Водитель, молодой парень, без шлема, с очень светлыми волосами, падающими на лоб, словно бы раздумывал, не спешил покидать седло. Я уже уложил пакет с продуктами на заднее сиденье, когда заметил, что Геллерт, похоже, передумал садиться в автомобиль. Он стоял, прислонившись к дверце, и смотрел на подъехавшего байкера. А байкер смотрел на Геллерта. И вдруг я его узнал — это был Дэвид, один из приятелей Криденса, вернее, если не ошибаюсь, больше приятель его приятелей. Отношения у них с Криденсом были сложные, скорее, что-то вроде вооружённого нейтралитета. Геллерт распрямился и кивнул. Дэвид соскочил со своего расписного мотоцикла и, не сводя взгляда с Геллерта, осторожно приблизился. Я уже хотел было поздороваться или спросить, в чём дело, но тут произошло нечто странное: всё так же не говоря ни слова, Дэвид встал перед Геллертом на одно колено и, поцеловав протянутую руку, с мольбой посмотрел снизу вверх. Геллерт задумчиво оглядел его. Затем медленно кивнул, соглашаясь на что-то.Молодой человек — сколько лет прошло, а он всё такой же, мелькнуло у меня в голове — встал и направился обратно к мотоциклу. К моему удивлению, Геллерт, помедлив, пошёл за ним следом. — Эй! Что происходит? — не выдержал я. Геллерт остановился. Вернулся ко мне. — Проблема случилась. Требуется моя помощь. — Что?! — Поверь, дорогой, не ты один предоставляешь свои услуги… в целях гммм… восстановления равновесия. — Понятно. «Магию» толкаешь… — Всё не так просто, любимый. Всё не так просто… дело сложное… и… — тут он вздохнул. Даже натурально так вздохнул. — …и печальное. Мальчику повезло, что я оказался здесь. Так что я иду совершить то, что должен. — А затем будь что будет? — А затем что будет — то и будет, — сказал Геллерт, невесело улыбнувшись. — Вернусь… утром, я думаю. Жди меня, любовь моя, жди меня… — он провёл по моей щеке тыльной стороной ладони. Я проследил, как Геллерт забирается на мотоцикл, как обнимает Дэвида, как они вместе уезжают, — и только после этого, словно очнувшись, сел в автомобиль и завёл двигатель. Утром Геллерт не появился. Я имею в виду, ранним утром. Он объявился в квартире немного позже — когда я уже вернулся со своей пробежки — сидел, откинув голову, на диване, усталый и задумчивый. В воздухе стоял запах его любимых ментоловых сигарет, едва ощутимый. Я был весь в мыле, поэтому первым делом пошёл в душ. Когда вернулся, Геллерт всё так же сидел, даже не поменяв позы. — Ну и… как всё прошло? — я опустился рядом, не зная, как лучше начать разговор. — Прошло… всё прошло… — эхом отозвался Геллерт. Глаза его были закрыты. — Ты… сделал что-то… — Перси, если хочешь, чтобы я тебе всё рассказал, просто попроси об этом. — Хорошо… я прошу. Расскажи мне об этом, Геллерт. — Ну, раз ты просишь, расскажу… — Геллерт помолчал. Потом открыл глаза и, глядя в потолок, тихим голосом начал: — Бедный мальчик… что они с ним сделали… Понимаешь, Перси… — тут он впервые посмотрел на меня. Взгляд у него был нечитаемый. — Откуда, как ты думаешь, я узнал о том, что пять лет назад здесь, в Санта-Карле были уничтожены вампиры? Ты не особо тогда удивился, когда услышал, как я расписывал твои «подвиги»… брату. Так вот. Я знал Дэвида не один год. Сложная жизнь, сложная судьба… не спрашивай, кто кому и чем был обязан… скажем… у нас был договор. Геллерт снова замолчал. Я внимательно прислушивался к его голосу, ловил нюансы интонаций. Похоже, он был достаточно откровенен. — Геллерт? — Да. Дэвид…Дэвид был вампиром, как и его семья, по крайней мере, те, кого он так называл. Родственники по крови. Братья. Они были его поддержкой. Каждый из них играл свою роль, каждый был звеном одной цепи. Представь себе его состояние: у тебя на глазах убивают тех, кого ты любишь. Зверски убивают. Хорошо, это был не человек. Это был психованный зверь… луизианский келпи… Но не без людского вмешательства. И, кстати, Криденс там тоже был. Дэвид сказал, Криденс единственный, кого он бы не мог тронуть. Поскольку он моя кровь. Перси, ты понимаешь? А договор есть договор… Итак, мальчик лишился семьи. И должен был найти себе другую. Эти ребята из лавки комиксов… они каким-то образом заняли место в цепи. Не знаю, почему. Может быть, это был стокгольмский синдром… Он правда любил их, Перси, этих «охотников на вампиров» без царя в голове… но… что они с ним сделали… — Геллерт вдруг согнулся, сжался, обхватил руками голову. Немного погодя продолжил. Голос его звучал глухо. — Они изменили его природу. Сделали полностью зависимым от себя. Друзья Криденса. Хорошие друзья у нашего Криденса, а Перси?.. — Я не знал… — О, ты многого ещё не знаешь! В том числе о самых… близких тебе людях… Хочешь послушать окончание этой истории? Я кивнул. Потом, сообразив, что Геллерт не смотрит на меня, произнёс: — Да. — Хорошо. Дэвид держался, сколько мог. Он был… ненормально привязан к тем двоим… Эдгару и Алану… по-моему, даже путал их… был их игрушкой, подопытным кроликом… а потом… потом он понял, что, кажется, они наигрались. И это разбило его сердце. — Так… что ты сделал? — у меня внутри всё похолодело от нехорошего предчувствия. — Я помог ему обрести его сущность. Я помог ему снова стать тем, кем он является. А потом… я помог ему умереть. — Ты убил его? — Он сам отдал мне свою жизнь. Добровольно, Персиваль. Абсолютно добровольно… Видишь? — Геллерт достал из кармана джинсов пузырёк, наполненный ярко-алой и чуть искрящейся жидкостью, не похожей, впрочем, на кровь. — Это же… — Это суть Дэвида. Его чистая, прекрасная суть. — Это «магия»?.. — Одна из разновидностей. И прежде чем ты начнёшь читать мне мораль, я повторяю: Дэвид отдал свою жизнь добровольно. Для него было честью умереть от моей руки. Для него было честью разделить с миром свой дар — пусть таким образом. — Погоди, — мне в голову пришла мысль, которая, кажется, никогда не приходила прежде. — Погоди, Геллерт… но ведь что получается… кто-то делает это… по своему желанию?.. — Именно так, Перси. Именно так…боюсь, мой образ мрачного убийцы затрещал по швам, а?.. — Геллерт усмехнулся, поднялся с дивана. Я нашёл в себе силы посмотреть ему в глаза. — Я знаю, что ты можешь быть разным. И… возможно… то, что произошло сегодня ночью… это было правильно. — Спасибо за понимание, — язвительно сказал Геллерт. — А теперь мне нужно поспать. Запечатывать суть вампира — это не утренняя пробежка по двум кварталам. Он направился в спальню. Геллерт направился в мою — в нашу с Криденсом — спальню. Ну да, конечно. А куда же ему ещё идти?.. И где тогда он был… в первую ночь?.. — Не по двум, а по двенадцати, — поправил я. Геллерт снова поворачивался ко мне новой гранью. Сколько же их у него?.. — Я всё слышу, — донеслось из спальни. — Но это же… всё равно магия… Дверь оставалась приоткрытой. Я вскочил с дивана и рванул за Геллертом. Он лежал, как был, в джинсах и футболке, поверх покрывала, подложив руки под голову, лицом вниз. — Геллерт. — Что? — глухо донеслось после небольшой паузы. — Я сплю. — Геллерт… что было в тот вечер, когда мы приехали? Молчание. — Геллерт… — Перси, ты мне надоел, — он резко приподнялся, обхватил меня и повалил с ним вместе. — Хочешь правды? У нас был секс. Вкусный, горячий секс. И ты был не против. — Честно? — Честно. А теперь оставь меня, я хочу спать. Сегодня я шёл на утренние занятия в Центр в каком-то странном состоянии.