Тёмный застывший океан, мелкий серый песок, мрачное свинцовое небо, а вокруг — мерзкая, оплетающая всё чёрная паутина: отражение того сна Персиваля, в котором я показал эту демоническую сущность, обосновавшуюся в нём. Всё мёртвое, бездвижное, словно старая чёрно-белая фотография.Я поднял взгляд. В небе сквозь тучи пробивался свет далёкой звезды: Грааль. Где же Персиваль? Я огляделся. Чёрные нити тянулись вдоль замершей линии прибоя, собираясь в сгусток тьмы дальше по побережью. Это был центр колдовской паутины Виктора. Туда я и направился. Тень, скользящая рядом со мной, постоянно меняла очертания, становилась всё более плотной, материальной. Это означало, что времени у меня совсем мало...Я шёл, увязая в песке, но не мог приблизиться ни на шаг, тень же продолжала расти.
— Перси, Персиваль, где же ты… — шептал я, ощущая, что времени всё меньше. Нет, я не буду играть в эти игры! Я закрыл глаза, сконцентрировался — и, собрав волю в кулак,
пожелал оказаться рядом с Грейвзом, где бы тот ни был. Таково было моё желание и моя воля. Воля мага. И человека, который готов был сделать всё для того, чтобы только освободить Персиваля от этой тьмы внутри… Тьмы, которая не должна была коснуться такого существа, наполненного светом, призванного сиять и быть маяком, якорем, мессией, учителем, наставником, другом — и любимым. Персиваль должен был жить. Он важнее, нужнее… И, если бы не я, никогда бы он не оказался так близок к этой настоящей, демонической тьме. Так что именно я виноват и должен искупить свою вину… Или же без меня мой Персиваль никогда бы не стал так сверкать? Сиять? Я был уверен, что именно мои действия пробудили спящую силу Грааля. Хотелось бы верить, что это была именно любовь… А не убийство тогда ещё ничего не подозревающего фотографа и охотника за сверхъестественным, который был спутником так нужного мне когда-то мальчика-полудемона… Теперь же нужен был Персиваль — и только он. И не одному мне. Не одному Гриндевальду…
Средоточие тьмы, центр паутины мерно пульсировал — словно живое существо. Это оно и было. Выпивало силы Грейвза, опутывало собой всё. И Персиваля самого — тоже.
— Персиваль, любимый, — тихо позвал я, осторожно касаясь чёрного кокона, в котором угадывалась мужская фигура, бессильно повисшая в паутине, раскинув руки. Действительно, спаситель… Но кто же спасёт тебя? Кто, кроме меня?..
Голова Грейвза безвольно свисала на грудь, в волне чёрных спутанных волос начинала проглядывать серебристая пена седины. Было ли так в реальности? Сложно сказать. То, во что начал превращаться Персиваль, уже не было человеком. Да и можно ли было вообще назвать человеком того, в ком плещется сила священного Грааля? Плещется, выливается через край, изливается в мир, делая его лучше. Кажется, меня она тоже изменила. Или нет — изменил меня сам Перси. Моя любовь, моё солнце… К чёрту этот Грааль, от которого сейчас лишь одни проблемы! Хотя я не мог не признать, что если бы не мощь артефакта — и, конечно же, желание носителя этой силы — то я бы уже давно умер. Меня бы поглотила эта безликая шепчущая бездна, раствориться в которой я так безумно боялся. И я точно никак не смог бы без Персиваля восстановить свой магический потенциал. Какая ирония… Только ощутив, наконец, вкус жизни — класть её на жертвенный алтарь…Ради Перси… Или это был лишь очередной магический закон? Ритуал? Не о том думаешь, Гриндевальд.
Я отнял руку от чёрного кокона. Липкая, отвратительная на ощупь субстанция, сама тьма осталась на моих пальцах. И тьма эта, словно живое существо, пыталась расползтись по коже, поглотить всё больше, захватить… И уже почти захватила Персиваля. Я с отвращением стряхнул тёмную грязь, тут же, словно катышек ртути, слившуюся с тенью под ногами.Приподнял голову Грейвза, судорожно, несколько раз, провёл ладонью по его лицу, пытаясь стереть чёрную плёнку с кожи. Безуспешно. Попробовал порвать паутину — та не поддавалась, извиваясь упругими змеями, ускользая из рук. Чёрт! И магия здесь тоже была бессильна — всю её впитала чёрная паутина. Моя магия была бессильна... Но это когда-то был мир Персиваля, пусть и извращённый, отравленный осколком тёмной сущности Виктора. А значит, именно он, творец и создатель, мог что-то тут изменить. Мог что-то сделать с захватчиком, если бы был в сознании.Я с тревогой кинул взгляд себе под ноги. Тень становилась всё более вещественной. Сгорбленной, скрюченной, похожей на… Виктора. Я вздрогнул.
— Перси, Перси, любимый… Очнись же! Вернись. Ты нужен мне. Ты нужен всем. И нужен себе — в первую очередь… — тихо взывал к нему я, пытаясь пробудить спящую, зачарованную душу, погружённое во мрак сознание. Я замер, обхватив ладонями лицо пленника колдовской паутины, слегка поглаживая его кожу пальцами. И продолжал звать — отчаянно, неистово, яростно… И при этом — с любовью. Оказывается, это действительно великая сила. Практически — магия. В чём-то Альбус Дамблдор был прав, когда пытался научить меня этому пути. Но тогда я не был знаком с Персивалем Грейвзом.И даже представить себе не мог, что буду способен… на что-то подобное. Я так привык использовать других, приносить в жертву их. И никогда раньше я не был готов принести в жертву себя — ради кого-то. Нет, не «кого-то»… Ради Персиваля.
Кажется, я ощутил тёплую волну света, сладкий привкус эмоции, неясный проблеск мысли, устремившийся навстречу моему зову. И ухватился за это, потянул на себя, поднимая с глубин и сознание Грейвза. Поцелуй разжёг это сияние сильнее — как тогда, в вампирском клубе, в котором остался лишь пепел. После вспышки силы Грааля...
— Ну же, Перси, помоги мне, давай сожжём здесь всё… Тогда мы оба сможем уйти. Мы оба, — шёпотом молил я. Но понимал, что такой вариант развития событий уже невозможен… Тень у моих ног стала совсем огромной и плотной. Она лежала, ворочалась на песке, извивалась — безглазая, безмолвная, чёрная. Частица бездны. Тёмная сущность Виктора. И к ней начала стягиваться живая паутина, стекая с Персиваля, освобождая его, пытаясь скрыться от его света, что начал пробиваться сквозь кокон. Но слишком медленно, как же медленно! Ещё нужно добраться до осколка Виктора, что засел где-то внутри, в груди Грейвза, притянуть его, привязать к себе. Освободить Персиваля. Иначе — никак. Иначе — будут две марионетки у кукловода, во власти старшего Гриндевальда. Нельзя допустить, чтобы он подчинил себе Персиваля полностью, а значит — и Грааль. Безумный бессмертный маг, извращённая сила — что может быть хуже? А если он подчинит только меня — то не успеет случиться ничего страшного. Кто может лучше убить Гриндевальда, как не представитель этой же семьи? Криденс пообещал. Точнее, Кристиан Деннис Гриндевальд…
В этот момент кокон, удерживающий Грейвза, растворился совсем,и тот рухнул на песок. Паутина же расплавилась, окончательно стекла в живую чёрную бездну, что развернулась под ногами.Я осторожно, стараясь не наступить в тень самому и так, чтобы она ни в коем случае не упала на Персиваля, обошёл недавнего пленника. Опустился рядом с ним на колени. И теперь уже начал призывать осколок души Виктора. Тело Грейвза выгнулось дугой и бессильно опало обратно на песок. Я возложил свои дрожащие руки на его грудь. И ощутил осколок, что рвался из груди Персиваля навстречу зову.
— Прости, прости меня, Персиваль. Любимый…Но так надо.
И я впился пальцами в кожу, разрывая её, силясь дотянуться до инородной тьмы, что поселилась внутри Грейвза.
— Не с-с-смей! — зашипело со всех сторон. Ещё оставшиеся в воздухе нити тёмной паутины действительно обратились в змей. И пытались добраться до нас. И не могли. Потому что Персиваль сиял. Моя звезда…
— Геллерт?.. — неуверенно, тихо произнёс Грейвз, придя в себя, распахнув глаза. — Геллерт… Прекрати! Больно…
— Потерпи еще немного, любимый. И мы избавим тебя от этой тёмной твари. Хорошо? Ты мне веришь? Перси?
— Геллерт… Это больно… Прекрати, пожалуйста, прекрати… — шептал Персиваль, лицо его было искажено страданием. И я страдал вместе с ним, почти физически ощущая его боль…
Словно со стороны я увидел тень, что взметнулась за моей спиной. Я кинул быстрый взгляд на неё, судорожно вдохнул — и погрузил обе руки глубоко в грудную клетку Персиваля.
Персиваль закричал. Чувствовал ли он боль там, в реальном мире? Будет ли он помнить всё произошедшее здесь?.. Неважно, это неважно. Главное, что он останется жив. Останется собой… Я вцепился в осколок тьмы, в инородное тело, что обосновалось в Грейвзе со времён того ритуала, в подвалах особняка, когда безумный отец должен был принести в жертву себе собственного сына. И, раня в кровь пальцы об острые, зазубренные грани, вытащил этот жуткий осколок. Вгляделся в него и с отвращением выронил. Он действительно был похож на длинный осколок зеркала, в котором отражалась сама бездна.
Я осмотрел затягивающуюся рану на груди Персиваля, выдохнул с облегчением и развернулся, поднявшись с колен. Тень теперь уже не была тенью, стала материальной частью этого мира. Её черные крылья заслоняли собой половину неба.
— Мне не нужен ты! Мне нужен Грааль! — разъярённо прошипела тёмная тварь, протягивая свои длинные когтистые лапы к Грейвзу. Но я закрыл его собой, встав на пути у демона.
— Его ты не получишь, Виктор… Да и Виктор ли ты? Посмотри, во что ты превратился…
— Зато я буду жить вечно. А ты — нет. Ты умрёш-ш-шь!
Демон взвился неистовым чёрным смерчем в воздух. Я, не выдержав, отступил назад.
— Геллерт, что здесь происходит? Я не понимаю… — Персиваль сидел на песке, опираясь на одну руку, другую прижав к груди, пытаясь отдышаться. На его пальцах была кровь, а рана пока еще полностью не затянулась. И он продолжал сиять всё ярче. Должно быть, связь с Граалем восстанавливалась, тогда как раньше тьма глушила её. Но я не успел ничего ответить — на нас обрушился яростный поток мрака. И отпрянул, обжёгшись о свет, что исходил от моего Персиваля. Но не перестал пытаться до нас добраться, кружа вокруг безумным вихрем. И я заметил, что свет потускнел, кровь хлынула из раны на груди, Персиваль стал задыхаться. Вся сила, которую давал ему сейчас Грааль, уходила на то, чтобы удерживать демоническую тварь на расстоянии...
— Перси! — я снова упал на колени рядом с ним, обхватив за плечи, стараясь поддержать. Прижал к себе. И тяжело вздохнул, осознав, что только оттягиваю момент, когда нужно будет, наконец, решиться. И отдать себя на растерзание Виктору. Или тому, что от него осталось… Я осторожно помог опуститься Персивалю на песок, быстро, легко поцеловал в губы. Поднял с земли осколок чёрного зеркала. И вышел из-под защиты света во тьму, которая тут же сбила меня с ног.
— Геллерт, братец… Что ты задумал? Ты бессилен здесь, сейчас. Против меня… — раздался со всех сторон такой когда-то страшно знакомый, но сейчас искажённый голос. — Я убью тебя. А после доберусь и до твоего любовника… Ты действительно умел выживать. Найти такое сокровище…
— Нет, Виктор. Жаль, что я так плохо убил тебя в тот раз. Но теперь я придумал кое-что получше…
И я уверенно поднялся на ноги. Вокруг неистовствовала тьма, но она не смогла помешать мне, когда я, обречённо прикрыв глаза, замахнулся — и погрузил лезвие чёрного зеркала, осколок сущности Виктора в свою грудь. Тьма вспыхнула и рванулась в рану. И я принял её. Ради Персиваля, моего Персиваля…
***
— Персиваль. Иди ко мне.
Когда Грейвз открыл глаза, над ним склонялся Геллерт, протягивая руку. Его тонкие губы были искривлены в неестественной улыбке, а оба глаза — залиты тьмой.
— Ты не он. Не мой Геллерт, — прошептал Персиваль, пытаясь отползти дальше от этого существа, что не могло подойти ближе.
— Надо же. Наконец понял. Вот только уже слишком поздно. Братец радостно предложил мне себя. Но его мне будет мало. Мне нужен ты. И твоя сила… Иди ко мне.
— Нет, нет… Ты…
И тут лицо исказилось, Геллерт схватился за голову.
— Перси, любимый, уходи… Уходи отсюда…
— Геллерт!
Грейвз кинулся к нему, прикоснулся… И почувствовал, как на его горле смыкаются пальцы.
— Вот ты и попался… милый, — торжествующе расхохотался Виктор. Но тень снова пробежала по его лицу. Геллерт! — Прощай, любимый…
И маг, пока ещё мог справиться с сущностью, захватившей его, из последних сил вытолкнул Персиваля из этого мира, мира снов и иллюзий, в реальный мир. Сам же остался там, один на один с тварью, которая когда-то была его братом.
***
— Кажется, получилось… — Дэвид, последние минут десять незаметно подходивший всё ближе, склонился над Грейвзом. Едва заметное облачко чёрного дыма вылетело из-под опущенных век. Дэвид отшатнулся. По лицу Персиваля прошлась судорога, затем черты расслабились и снова стали вполне человеческими.
— Н-не зна-а-а-ю, — протянул Криденс. — Если и получилось, это ещё явно не конец… эй! Смотрите!
Константин среагировал быстрее всех, подбежав к Геллерту Гриндевальду. Тот оскалился, дыхание со свистом вырывалось через стиснутые зубы. И лёгкая чёрная дымка, словно в обратной съёмке, втягивалась ему под веки…
— Дело дрянь, — объявил экзорцист.
— Если будет
совсем дрянь… — начал Криденс.
— …то тогда и решим, что делать… дурацкий Фермер, дурацкие идеи, дурацкое самопожертвование… теперь ведь спасать придётся… — Константин мрачно опустился на корточки рядом и, нашарив в кармане тренча пачку сигарет и зажигалку, машинально прикурил.
В этот момент Персиваль Грейвз сделал первый судорожный вдох — словно человек, отходящий от наркоза. Криденс сел на пол, прислонившись спиной к стене, приподнял голову Персиваля, положил её к себе на колени. Словно тогда, в Долине Смерти. Словно история повторяется и повторяется — по спирали…
— А теперь что? — спросил Дэвид, устраиваясь рядом.
— Теперь — ждать, — Константин, не глядя, выбросил не до конца затушенную сигарету куда-то за плечо.
