Infinity at a glimpse

Войдя в помещение, Пеллеон обнаружил, что там невероятно холодно. Было ли так всегда, или температура снизилась из-за отсутствия того, кто жил здесь раньше? Пеллеон приказал себе не думать об этом чересчур интенсивно. В последнее время он то и дело перенаправлял так свои мысли. Он закрыл за собой дверь, отрезав льющийся из коридора свет, и позволил пространству вокруг погрузиться во тьму. На несколько мгновений это принесло покой, но вскоре темнота стала душить, отрезая все чувства, оставляя с мыслями наедине. Рука поспешно нащупала панель управления, и Пеллеон нажал первую попавшуюся кнопку. Зажёгся свет, холодный, тусклый, даже более удушливый, чем темнота. Хотелось уйти. Пеллеону хотелось вылететь отсюда, запереть дверь и не впускать в это помещение никого живого до конца его дней. Но он не мог так сделать. Это была бы ошибка. Или же промах? Одно из двух. Это вызвало бы вопросы у экипажа. Тяжёлая задача выпала ему, и, как бы мучительно ни было даже просто здесь находиться, Пеллеон должен был сделать всё сам. Он бы скорее умер, чем впустил сюда какого-нибудь лейтенанта-незнайку. Но легче от того не становилось. Убраться в покоях Трауна, перебрать его вещи — казалось, он нарушает какое-то правило. Откладывал, сколько мог, сколько посмел, в глубине души зная — Траун бы не одобрил его нерешительность. На такую задачу смотреть надо просто и исполнять как можно быстрее и рациональней. И он был бы прав. Он всегда был прав. - Но не в самом важном. Слова звучали мерзко, как плевок, и Пеллеон извинился. Траун такого не заслужил. Если бы случившегося можно было избежать, они бы его избежали. Он никогда бы не бросил Империю на произвол судьбы. Не бросил бы Пеллеона. Сначала — рабочий стол. Пеллеон заставил себя сделать шаг, сняться с места, но остановился, полкомнаты не пройдя. Было труднее, чем он ожидал. - Я бы оставил всё как есть, если бы мог. Говорить вслух он начал не так давно. Слова несли успокоение. Пеллеон не посмел бы делать так в чьём-то присутствии, но в одиночестве ему нравилось делиться с Трауном ежедневными мыслями, обсуждать с ним планы сражений, рассказывать то, о чём он никогда бы не посмел сказать лицом к лицу. Это помогало, очень. Ему хотелось думать, что Траун слышит его оттуда, где он теперь, слышит каждое слово, которое говорит ему капитан. Внешнее спокойствие треснуло, самую малость. Жёсткая линия губ дёрнулась, и Пеллеон закрыл глаза. Адмирал. Верховный главнокомандующий. Теперь это он. Он знал, что должен себя так звать, даже в мыслях, однако не мог. Не в разговоре с ним. Это неправильно. Будто бы он пытается заменить его. - Лучше бы умер другой. Кто угодно, не ты. Он пытался сдержаться, но безучастная маска, которую он носил перед экипажем, соскальзывала. Распадалась. Он прижал руку к лицу, а плечи затряслись в попытке сдержать слёзы. - Лучше бы умер я. Смешная мысль. Кто знает, как Траун бы среагировал на подобную чепуху? Пеллеон мигом обменял бы свою жизнь на его, если б только мог. - Лучше бы... Жёлчь подступила к горлу. Он подскочил к столу и сел в кресло, тщетно цепляясь за ускользающий самоконтроль. Он плакал на похоронах и после, но когда все вокруг перестали открыто скорбеть, перестал и он. Гилад Пеллеон, новый бесстрашный лидер, который сражался непосредственно под началом гения и должен следовать по стопам командира. Он скрыл своё горе. Засунул его в ящик, подавил. Не раз просыпался с подушкой, мокрой от слёз. Он зарыдал, закрыв руками лицо. Несколько раз пытался что-то сказать, но не смог и сдался. В мыслях крутилась масса всего, что хотелось высказать, прежде всего извиниться. - Я... люблю тебя. Он хотел сказать не это. Хотел извиниться за свои чувства. За то, что откладывал здесь уборку. За то, что не сумел его спасти. За то, что так ему и не признался. - Я тебя люблю. Очень сильно. Так и не проронил об этом ни слова. - Тебя больше нет, а я... Сказать он хотел не это. - ...всё равно люблю тебя. Но это правда.