Сказка для принца Преисподней (Перекресток - 2)

      Сипуха перепархивала с места на место, не давая Даре схватить себя. Ганконер с усмешкой следил за ее беготней по тронному залу.  — Ты даже вид совы не сменил. Король гоблинов хмыкнул.  — От добра добра не ищут. Сове надоела игра. Она опустилась на спинку трона. Дара тут же вскарабкалась по ступенькам, а потом на колени отца. Но там, где сидела сипуха, уже висел пушистый белый плащ. Принцесса обиженно надула губы. Джарет подбросил в воздух кристалл, превратив его в плюшевую сову. Дара в восторге обняла игрушку.  — Покажу Уне! — она сползла с трона и заскакала на одной ножке по залу, сопровождаемая по пятам стайкой гоблинов.  — Ах да, — Ганконер заулыбался, — у тебя же появилась ученица. Алисса сказала, что она дочь Брайана? Алисса была в Лабиринте днем раньше, решив наконец забрать сундуки со своими вещами. Несомненное сходство Уны с покойным королем Благого двора она заметила сразу.  — Я не доискивался до истины, — усмехнулся Джарет, — Если хочешь, спроси Нимуэ.  — Не напоминай мне о ней, — Музыкант содрогнулся. — Ты собираешься представить Уну дворам?  — Не в ближайшую сотню лет. У нее сложно идет обучение.  — Подозреваю, что причина кроется в отсутствии способностей учителя, а не ученицы, — ехидно заметил Ганконер.  — Тебе не пора домой? — прищурился Джарет. — Ремонт заканчивать.  — Пусть гномы работают, — отмахнулся Музыкант. — Я им деньги плачу. Так покажешь или нет? Джарет не успел ответить. Дверь в зал распахнулась.  — У меня получилось! На вбежавшую Уну тут же налетела Дара.  — Сова! — девочка протянула бывшей няне, а теперь старшей подруге новую игрушку.  — Ага, здорово! Уна повертела сову в руках, дунула и подбросила в воздух. Плюшевые крылья замахали, и игрушечная птица вылетела в коридор. Дара и гоблины ее свиты дружно завопили от восторга и помчались следом. Ганконер с интересом осмотрел Уну. Да, сходство несомненно имеется. И талант тоже. Вот только почему от нее так пахнет паленым? Уна заметила Ганконера, смутилась и присела в реверансе.  — Доброго дня, милорд.  — И тебя доброго дня, леди Уна. Она смутилась еще больше. Джарет поморщился.  — Покажи, что у тебя получилось. Уна застыла, зажмурившись и вытянув перед собой руки. Над ее ладонями начал разгораться магический шар. В следующую секунду он сорвался с места и, пролетев половину зала, взорвался. Ганконер ахнул.  — Джарет, а ей не рановато заниматься боевой магией? Король гоблинов вскочил и хлестнул стеком по подлокотнику трона.  — Опять! Уна, ты только что на моих глазах заставила летать плюшевую сову, но при этом не в состоянии создать элементарный светящийся шар. Повторяю, светящийся, а не взрывающийся! Будешь сидеть в подвале — без еды и воды, пока не сделаешь, что я тебе задал, ясно?! Бор! Командор отделился от стены и сочувственно глянув на понурившуюся Уну, поклонился королю.  — Проводи эту юную леди в темницу и запри. Уна, ни на кого не глядя, гордо вскинула голову, развернулась на каблуках и с достоинством покинула зал. Ганконер с упреком взглянул на Джарета.  — Ты уверен, что выбрал правильные методы обучения?  — Меня обучали гораздо более жестко, — Джарет фыркнул. — У нее дар нестабильный, ты же сам видел. Или она научится им управлять, или он ее уничтожит.  — Джарет… — Музыкант на всякий случай отошел на пару шагов от трона. — А ты знаешь, чем отличается обучение девушки-мага от юноши? Король гоблинов, снова усевшийся на трон, удивленно поднял бровь.  — А есть принципиальные отличия?  — Именно что принципиальные. Удивительно, что она у тебя еще не сгорела. Джар, она девственница! Ей нельзя заниматься магией до того, как…  — Я понял, — Джарет озадаченно покачал головой. — А ты откуда знаешь? Хотя, о чем я спрашиваю, ты же при дворе вырос. Ганконер про себя облегченно вздохнул.  — Они замечательно ладят с Дарой, правда? Кстати, как малышка отнеслась к изменению Уны?  — Удивилась, но узнала сразу, — Джарет задумчиво покачивал стеком. — Я понимаю, к чему ты клонишь. Но мне сейчас не хочется любви.  — Речь идет не о тебе, Джарет. Твоя ученица может умереть. Если она тебе совсем не нравится, найди кого-нибудь…  — На себя намекаешь? Ничего у тебя не выйдет. Уна влюблена в меня. Ганконер призадумался.  — Умеешь ты находить себе проблемы. Но если рассматривать этот аспект исключительно с медицинской точки зрения, то можно Уну сначала усыпить. Она потом даже не поймет, что изменилось. Теперь уже призадумался Джарет. Воображение услужливо нарисовало ему соответствующую картину.  — Нет! — он решительно мотнул головой. — Не будем рисковать твоим семейным счастьем, Конни. Ганконер пожал плечами и отвернулся, скрывая улыбку.  — Как хочешь. Тогда я пойду, а то гномы не туда мебель поставят. Здоровья тебе, Джар. *** Вечером, уложив Дару спать, Джарет уселся на подоконник в своих покоях и заглянул в кристалл. Темница освещалась гроздьями магических шаров. Дверь из камеры была распахнута. Та-ак… Он быстро осмотрел комнату.  — Выходи. Прятаться ты еще не умеешь. Уна появилась из-за балдахина кровати. Платье ее было в совершенно плачевном состоянии. Джарет покачал головой.  — Ступай, переоденься к ужину… Нет, стой! Ожоги есть? Уна отвела глаза.  — Они уже зажили.  — Неужели? Не ври мне! Магические ожоги даже у опытного мага быстро не проходят. Уна зажмурилась, когда Джарет подошел к ней. Почувствовала его руки у себя на талии и слабо вскрикнула, когда он коснулся одного из ожогов.  — Еще хуже, чем я думал. Джарет расстегнул на Уне платье и сдернул его вниз. Хмыкнул. Вот упрямая девчонка. И ведь терпела же такое! Он приподнял ее и усадил на кровать. Уна покраснела и обняла себя за плечи.  — Смотри и попробуй понять, что я делаю, — Джарет снял перчатки и медленно повел ладонями над воспаленными пятнами на коже. — Лечебная магия не слишком эффектна, зато эффективна. По мере того, как боль уходила, Уна всё больше увлекалась происходящим. Но как следует сосредоточиться не могла. Слишком близко склонился над ней Джарет. Последний ожог был на бедре.  — Я попробую сама, можно?  — Пока нельзя, — Джарет одной рукой обнял ее, второй провел сначала над ожогом, потом уже по исцеленной коже. Джарета редко привлекали девушки-сиды. Печально закончившаяся близость с Фионой только утвердила его в убежденности, что человеческие женщины ему подходят больше. Но Уна не вела себя как сид. Как человек, впрочем, тоже. От гоблина в ней остались эмоциональность и пугливость, что странным образом возбуждало. В его руках Уна дышала часто, как пойманный зверек. Он не спеша целовал ее плечи, шею, губы. Уна вдруг напряглась.  — Еще где-то больно? — Джарет отстранился.  — Нет, — она помотала опущенной головой. — Но я ничего не умею… в постели.  — Ты любишь меня?  — Да, — едва слышно прошептала она.  — Этого достаточно. Джарет опрокинул ее на подушки, зарылся носом в пахнущие дымом кудри и улыбнулся. Его последняя — черная - сказка закончилась. Начиналось что-то совсем другое.