Новенький в облике дьявола.

POV Автор Стефан не понимал, что делает. По дороге домой он выпил бутылку пива, но почему его так вставило, когда он увидел ее в этих облегающих шортах, никто не знает. Даже он сам. Ему просто снесло крышу. Он моментально увидел ее в сексуальных позах и захотел ее. Самец, блин. Тупой самец-красавчик. Девушка же боялась парня: ее никогда никто не брал силой. Да и вообще. Своему парню она отдавалась быстро, так как и сама желала его, а тут об этом даже подумать мерзко, что уж на деле. POV Доминика — Стефан, не надо. Я прошу. — Нет, милая мордочка. Ты должна быть наказана. — За что? Что я сделала? — кричала я. — Что? Ну, давай вспомним, — он взял стебель от розы и начал осматривать его, — во-первых, ты налетела на Билла и растрепала все ему, — он повернул меня резким движением, и я оказалась попой кверху. Подтянув мои шорты выше, он размахнулся и ударил меня стеблем. Я вскрикнула, слёзы непроизвольно покатились из глаз к подбородку, с подбородка на шею. — Потом ты все протараторила Рику. Этот наглый пацан защищает тебя и осмелился накинуться на меня, — он поднял мою футболку и ударил по спине, я взвыла. Шипы неглубоко вошли в мою кожу, я готова была разорвать ту простынь от боли. Что же будет, когда он начнет бить со всей силы? Я не выдержу, не смогу. Я закрыла глаза, слезы текли ручьем, я боялась следующего удара. — Ты обозвала меня «идиотом», хотя это запрещается правилами, — еще один удар по спине, шипы вошли еще глубже, я шумно выдохнула. Ха-ха…а после этого…будет смысл продолжать все? Ради чего? Ради…кого? — Пожалуйста, прекрати, мне очень больно, — я умоляла, чтобы он перестал. Я тяжело дышала и чувствовала, как что-то стекало по спине, образуя мокрую дорожку, заставляя меня содрагаться от неожиданного холода. — Ты же хотела узнать, за что, вот я и говорю. А ты не перебивай! — грозно сказал он, тихо икая. — Продолжим. Потом ты ударила меня по лицу, — он размахнулся, и я ощутила резкую боль в области попы. Все, что мне оставалось, это мечтать о том, когда это закончится. Я увидела, как стебель отлетел, и выдохнула. Это закончилось, я буду говорить об этом с братом, я не хочу все это терпеть. Он поворачивает меня к себе лицом. — В твоих глазах я вижу облегчение? Ты что, думаешь, что мы с тобой закончили? — он улыбнулся своей дьявольской улыбкой, а по моей коже пробежало стадо мурашек. Я в какой раз убедилась, что прозвище «Дьявол» появилось не просто так. Это еще не конец? Он берет мои руки, поднимает их вверх к спинке кровати и достает наручники. Я пытаюсь забрать руку, как-то отодвинуть его или ударить, но ничего не выходит. Он пристегивает одну мою руку к спинке кровати, а другую отпускает. Я бью его по голове, но он лишь смеется. — Нужно уже снять с тебя эту надоедливую одежду, — он хватается за края моей футболки и рвет ее. Его взору тут же открывается моя грудь. — Так она больше, чем я думал! — радостно восклицает он. — Прекрати, молю. Отпусти меня, — я пыталась прикрыть рукой грудь. — Отпустить? Тебя? Да ты не представляешь, как я мечтал войти в тебя с того первого дня, как увидел твои танцующие бедра. Сегодня будет жаркая ночка, милая мордочка, — он взял кляп, который лежал рядом и всунул его мне в рот. — А теперь твой ротик нам не помешает. Но позже он поработает, — он улыбнулся. Приподняв мою спину, он полез к лифчику, касаясь пальцами моей кожи. Мгновение, и он расстегнул его. «Щелк». Медленно подняв его, он оголил мою грудь. Его глаза заблестели. Облизав свою верхнюю губу и откинув лифчик, он принялся сжимать мне нежно грудь и играться с моими сосками, пока те не стали твердыми. От каждого его нежного прикосновения мне было приятно, но когда я вспоминаю, кто делает мне приятно, то сразу хочется сдохнуть на месте. Но как только он сильно сжал мою грудь, я почувствовала еще большее омерзение и попыталась крикнуть, но кляп в моем рту приглушил звук. Я второй рукой пыталась убрать его руку, но как только он понял, что она будет мешать ему, то взял ремень и привязал мою руку ко второй.       Он решил полезть ниже и начал расстегивать мои шорты и поглаживать внутреннюю часть бедра. Как бы я не ненавидела его, но он все делал настолько приятно, что я почувствовала, что намокаю, а в желудке приятно скрутился узелок. Увидев, как он действует на меня, Стефан улыбнулся и стянул шорты вместе с трусиками. Стоп, о чем ты думаешь, Доми…он же сука. Веду себя, как шлюха…       Сейчас я лежала полностью голой перед ним, в его власти. Он мог сделать со мной, что угодно, и я ужасно этого боялась. Он встал, чтобы раздеться. Пока он снимал с себя футболку и джинсы, он рассматривал меня пожирающим взглядом. Затем он лег на меня и начал целовать каждый сантиметр моего тела. Его губы такие нежные, я просто не могу. Черт! О чем это я?! Меня тут насилуют, а я балдею? Да еще и враг! А хотя, что я могу сделать? Только лежать смирно и выполнять все, что он скажет. От меня зависит, изнасилует он меня до полусмерти, или я получу удовольствие. И вот его палец резко входит в меня, я немного выгибаюсь, но потом он вставляет второй, вслед за первым, и я начинаю мычать, когда же он решил вставить сразу три, я начала вскрикивать в кляп каждый раз, как он входит в глубь пальцами. — У твоего паренька малой был что-ль? Но ничего, мы тебя сейчас растянем,  — он опять улыбается и раздвигает мне ноги. Я упираюсь, пытаюсь их держать вместе, но опять все тщетно. — Не нужно было упираться, милая мордочка, — он снимает с меня кляп, но как только я хочу сказать какое-то ругательство, то внизу ощущаю ужасную боль, и мой крик, наверное, был слышен на весь дом. Он вошел резко и на всю длину. Я чувствовала, что он был во мне. В эту минуту я поняла, что у моего бывшего парня был маленький по сравнению с ним. Я вскрикивала от каждого толчка. Никакой нежности не было в его движениях, одна лишь боль. Просто боль. Безэмоциональная, лишь для этакого «фана». Я чувствовала, как он ускоряется. Он лишь улыбался и поглаживал мою грудь, иногда сжимая ее сильно, а иногда нежно играясь. Еще пару раз он входил в меня резко и быстро, после чего уменьшил скорость и начал двигаться более нежно, а после и вовсе вышел. — Ну как? Поняла, что значит «больно»? — он смотрел прямо на меня, а рукой поглаживал мою грудь. — Прекрати, пожалуйста… — Мы только начали, детка, — он улыбнулся и пошел к какой-то тумбочке. Оттуда он достал веревку и вернулся ко мне. — Я сейчас тебе освобожу руки, а ты послушно перевернешься на животик. Даже не думай убежать или что-то вытворить. Ты знаешь, что будет, — он посмотрел на розгу, а после потянулся к наручникам и ремню. Как он и сказал, когда он меня освободил, я перевернулась на живот, а он сел на меня и взял веревку. Он там сидел и что-то наматывал, но когда закончил, я не могла пошевилить рукой. — Попку к верху, а голову облокоти о кровать, живо! — он крикнул грубым голосом, и я повиновалась. Он встал позади меня и начал подставлять свой член к моей попе. — Твой парень имел тебя когда-нибудь в попу? — но он не ожидал ответа, а просто вошел, но на этот раз нежно. Каждый его толчок сопровождался шлепком по попе. От ужасной боли пошли слезы. Слезы…слезы отчаяния. Он поглаживал меня по голове и входил уже без шлепков. — Ты такая узкая, такая классная, ах, — он постанывал. Я не знаю, сколько он еще долбил меня, но как только он услышал, что мне нравится, то начал набирать скорость, и я снова стала вскрикивать. Спустя минут двадцать он сказал:  — Я хочу тебя в ротик, — он взял меня за узел и повернул к себе. Я увидела его друга, он был большим. И как такая штука меня не порвала на части!   — Бери его, милая мордочка. Если ты хорошо поработаешь своим ротиком, я отпущу тебя, — он подставил член к моему рту, а я приоткрыла его. Сначала он сказал, чтобы я начала облизывать его головку и целовать ее. Это было мерзко, и мне вообще не хотелось этого делать, после он заставил взять член в рот и сосать ему. Сказал, помогать руками, хотя мой рот, по его словам, был не так уж и плох. От каждого его слова мне становилось гадко и отвратительно. Он уже во всю входил в меня, придерживая мою голову рукой и помогая мне. Мне так противно, так обидно, так хочется уйти и где-то спрятаться. Это все так грязно… Но нет, я должна, как он говорит, работать своим ротиком и доставить ему удовольствие. Он стонал, держал меня за волосы и помогал быстрее двигаться и, наконец, кончил. Вся сперма вылилась мне в рот. — Глотай, — я смотрю на него. — Я сказал, глотай! — я сглатываю. Мне она не нравится на вкус, мне сейчас ничего не нравится. Не жить, не говорить, не испытывать эмоцию. Он падает на кровать. — Ты молодец. Большая молодец, — он притягивает меня к себе. А я тихо радуюсь, что это закончилось, но эта радость переходит в слезы, и я начинаю тихонько в подушку хныкать. Руки очень болят от веревки. Набравшись смелости я прошу: — Р-развяжи м-м-мен-ня, пожалуйста… Ответа не последовало. Спустя пару минут он резко поднимается и смотрит на меня, при этом развязывая очень быстро мне руки, и с тихим, еле различимым «прости» или «смотри», я тольком не разобрав, вылетает из комнаты. Все вокруг смешалось из-за слез, глаза начали печь, а душа разрываться на части. — Я никогда не прощу тебя, Стефан. Никогда! — я продолжаю плакать уже себе в руки, задыхаясь от обиды и слёз.