tag you're it

близко. слишком близко я убегаю от тебя в слезах, мелькая конфетно-розовым платьем среди зеленой кроны деревьев. платье такого же цвета, как и те леденцы, что ты так упорно мне предлагаешь. — милая, пожалуйста. твоим сахарным губам понравятся мои сладости. приторно. мерзко. вульгарно. кидаешь меня на ледяной кафель и зажимаешь своим контрастно горячим телом (и ядовито-цветочным парфюмом, который так едко оседает где-то в самой глубине моих легких) мне страшно. странно. пожалуйста, перестань. — милая, тогда мне придется тебе помочь. ты еще совсем несмышленая, раз не понимаешь, что это все для твоего блага. грубо пихаешь горсть отравленной карамели, нежно проводишь одними кончиками пальцев по моим губам и удовлетворенно мурлычешь. — вот так, милая, вот так. боже, теперь ты никогда не уйдешь, ведь так? я знаю, знаю, знаю. тебе это кажется неправильным? моя девочка, лишь моя. ты же понимаешь, теперь будет лучше. перед глазами все плывет, а в голове будто собрался неправильный паззл, где половина деталек попросту потеряна. потеряны и не найдены. чего-то не хватает, но это уже не важно. свобода, раскрепощенность, забытие. черт. черт. черт. мне так хорошо нет, не так, мне неописуемо, удивительно необъяснимо хорошо. раскрываю руки в молитвенном жесте, где-то на подкорках сознания ощущая фальш и опасность. неважно, все неважно. пожалуйста, не прекращай. — я знал, что тебе понравятся мои конфетки, принцесса. жадно скользит языком по моей шее, пачкая приторной леденцовой слюной. пронизывает своим ядом, задурманивая последние здравые мысли сахарным вожделением. — ты моя лучшая девочка, милая. моя, моя, моя. кусает за плечо, оставляя яркий и порочный след. слизывает выступившие рубиновые капельки. отплевывается. солено. он делает все резко, когда стаскивает конфетное платье. он делает все нежно, когда ласкает оголенную белоснежную грудь. это непреодолимо, это край, это безумие. это тот самый неправильный паззл с потерянными детальками, это засушенные фиалки, лежащие на подоконнике, за которые я держусь взглядом, чтобы не уйти в беспамятство. я должна сопротивляться, я должна убежать, я должна перестать. я должнадолжнадолжна, но слащавый привкус, так приятно обволакивающий мой язык, кажется проникает в сам мозг. вскрикиваю при особенно грубом толчке и чересчур бархатном «mon cherié, tesoro, princess». забываюсь. перевожу взгляд с давно умерших фиалок на хрупкое затуманенное лицо с безумными карими глазами. это было ошибкой, ловушкой, границей. мне кажется, комната плывет, а его глаза горят адским пламенем. это слишком, пожалуйста, не надо. — je t’aime, милая. всхлипываю и вдыхаю такой надоедливый цветочный аромат. забываюсьзабываюсьзабываюсь. ~ просыпаюсь где-то уже на холодном полу, все еще нагая и со сцепленными веревками синевато-белыми запястьями. господи, прошу, пускай это будет сном. томительный привкус бесследно исчез из всего тела, уступив равнодушной горечи, жестко охватившей мою бессильную плоть. чувствую отчаяние и омерзительную сладость в воздухе. панически выдыхаю, когда его рука охватывает мою шею, властно сдавливая и жарко шепча мне на ухо. — разве ты не понимаешь, милая? я пометил, я выбрал тебя. теперь ты моя. ты никуда не уйдешь, принцесса. пытаюсь кричать, прежде чем ткань, пропитанная медовым ароматом затыкает мне рот и не дает проход воздуху. вновь ощущаю себя неправильно собранным паззлом, поломанной игрушкой, птицей в позолоченной клетке. задыхаюсь с ощущением пряностей и фиалок на языке. забываюсь и покорно отдаюсь в его власть. безысходно. страшно. божественно.