Маленькие трагедии

Матовый блеск краски ослепляет, заставляя щурить и без того усталые глаза. В воздухе витает запах ацетона и чего-то терпко-въедливого, присущего только краске на основе лака. Раф размеренно водит кисточкой туда-сюда, вверх-вниз, покачивая головой в такт музыке. Адам Левин не пытается сбавить обороты, окрашенная нежно-голубым цветом стена искажает отражающийся от неё солнечный свет, пальцы слипаются и ворсинки кисти уже ссохлись вместе, а банку становится держать всё тяжелее. Ноздри покалывает, так и тянет чихнуть, вытолкнуть и больше никогда не ощущать этот тяжелый запах. Глаза слезятся, кожа горит, воздуха не хватает, душно, душно, душно. Дольче успевает раньше всех: — Апчхи! — громкий чих разгоняет сидящих до этого на подоконнике птиц, кисточка вываливается из рук, а банка с краской летит в стену, оставляя лиловые разводы на яркой розовой стене. — Ой, извините! — Ничего личного, сахарок, но похоже, что тебе придется все делать заново, — Кабале немного злорадно, но без яда ухмыляется, указав кисточкой на идеально выкрашенную в вишнёвый цвет панель, — и потратить на это уйму времени. Дольче выглядит несчастной, рассматривая устроенный ею беспорядок. Ури, уже докрасившая свои 4×4 метра стены квартиры-студии, подходит к ней, по пути подхватывая и вскрывая новую банку розовой краски: — Я помогу, — она ободряюще улыбается, видя ответную улыбку на лице розоволосой. И тут же с другой стороны приземляется другая банка, сопровождаемая удивлённым охом: — Тогда и я, — Кабирия заправляет выбившийся из хвоста локон за ухо. — Что? — она выгибает тонкую бровь в ответ на удивлённые взгляды ангелесс, — Я уже всё равно свою часть закончила. Чем быстрее справимся, тем быстрее сможем уйти отсюда. Этот запах просто невыносим! — Дьяволица зажимает двумя пальчиками нос, выразительно обмахиваясь рукой. Ури неловко пожимает плечами, осторожно переглядываясь с Дольче, а после ловит изумлённый взгляд Микки из другого конца комнаты. Та начинает активно кивать, указывая головой на террасу, где свою работу неспешно продолжают Раф и Сульфус, стоя как-то слишком близко. Ури понимающие улыбается уголками губ, глазами указывая на окно. Микки снова кивает в ответ. — Хотя, — Ури снова возвращается к неожиданной компании демоницы и слышит в тягучем словно патока голосе смешливость, — твоя караку… ммм, композиция выглядит довольно занятно. Я бы сказала эксцентрично. — Как твоё настроение сегодня? — Ури тонко улыбается на реплику Кабирии, смачивая кисточку в краске. Та отзеркаливает: — Как мой стиль жизни, тучка. Ури медленно растягивает губы в милой, приветливой улыбке венеры-мухоловки: — Скорее поведение. Дьяволица фыркает, взмахом руки откидывает волосы назад и игриво подмигивает Дольче: — Не больше, чем поведение тех двоих, — и взглядом ведёт в сторону крытой террасы, где Раф уже сняла наушники и мягко смеётся с шуток Сульфуса, который осторожно касается её плеча, придерживая и направляя руку, продолжающую красить стену в нежно-голубой. Они стоят так близко-близко, дышат одним воздухом и, похоже, думают одними мыслями и чувствуют одними на двоих чувствами, и это так мило, так прекрасно, что невозможно оторвать глаз, в груди распускается цветок теплой дружеской нежности и участия. Кабале тихо смеётся на замечание Кабирии, Дольче неловко, но мечтательно улыбается, а Микки тихо и неспешно подкрадывается к лежащему в тени Гасу, спокойно себе посапывающему. Оглядывает его с головы до ног и озорно усмехается: «Похоже, эксцентричность — цвет и настроение этого сезона», — думает она, разглядывая разноцветные хаотичные каракули на стене, хранящие в себе силуэт логотипа известной фирмы шоколадных батончиков. Тяжело вздыхает и призывно машет рукой остальным, поднимая с пола банку кислотно-оранжевой краски и самую большую кисть. Ну, за работу.