Маленькие трагедии

Южный пляж особенно красив на закате. Алый диск медленно заходящего солнца отражается в искаженной мелкими волнами поверхности воды, подсвечивая только сверху, будто плёнку, оставляя под нею глубины водные невероятно тёмными. Вода кажется густой, тяжелой, будто сама тьма притаилась там, глубоко-глубоко, и ждёт своего часа. Небо розовато-рыжее к горизонту, над головой уже горят яркие звёзды на фиолетово-синем бархатном полотне небес. Солнце тает, тает, немного расплывается, дрожит как раскалённый воздух, становится настолько ярким, как будто этот свет — последнее, что оно принесёт в мир. В свете заходящего небесного светила белый-белый днём песок кажется терракотовым, и Микки с удовольствием зарывается в него ногами, растирая между пальцами щекочущие мелкие песчинки. Идея посетить пляж была великолепной: их подопечные перед выпуском всем классом собрались и поехали на Крит, отмечать конец средней школы и начало старшей. Конечно, ни ангелы, ни, тем более, демоны не могли упустить такую возможность немного расслабиться, отдохнуть и ничего не делать. Должно прозвучать, что это заслуженные выходные: последние пару недель обе команды выкладывались по полной программе. Сейчас даже благодарна всему этому — такую приятную тягучую усталость Микки давно не ощущала. — Хей, Микки, можно? — рядом раздается весёлый голос Ури, а прекрасный закат собой загораживает Дольче. — Мы тут подумали, что тебе одной может быть грустно, — Дольче протягивает ей высокий стакан с чем-то ярко-желтым и пахнущим манго и ананасами, — и решили составить тебе компанию. — Негоже сидеть и одной любоваться закатом; я понимаю там Раф и Сульфус, которых друг от друга и щипцами не отцепишь, но ты-то тут совсем одна. Не против? — Ури потряхивает корзинкой, полной выпечки из ближайшей небольшой пекарни — они делают воистину великолепные фруктовые десерты и пекут самые вкусные булочки с вересковым мёдом и корицей на всём побережье. Микки легко кивает головой на клетчатый зеленый плед, на котором устроилась: — Конечно. Пока Дольче и Ури решали, куда что лучше поставить, она заметила какое-то движение краем глаза. Повернувшись в сторону моря, она увидела две хорошо знакомые фигуры у края воды; хотя, если честно, не сказать, что именно две раздельно: скорее похоже на слияние двух фигур вместе, так близко они находились друг к другу. Раф и Сульфус не меняются, и в каком-то смысле Микки понимает их: когда они становятся людьми, В.Е.Т.О. не действует так разрушительно, и хочется подержаться за руки как можно чаще и дольше, не опасаясь наказания свыше или из-ниже*. Нимб и крылья Раф горят голубым пламенем очень ярко; на фоне кровавого закатного пейзажа этот свет выглядит очень неестественно и чужеродно, будто из лаконичной дорогой картины решили сделать коллажик, приклеев люминесцентные наклейки. Фигура (-ы?) вздрогнула, и Микки прищурилась, стараясь разглядеть выражение лица Сульфуса в неверном свете заходящего небесного светила; кажется, он улыбается, а его руки сжимают талию Раф, запрокинувшую лицо к небу и смеющуюся. Дьявол наклоняется чуть ближе, пряча лицо у основания шеи ангела. Раф замолкает, закидывая руки ему на шею и вжимаясь лицо в копу иссиня-чёрных волос. Микки морщит нос и улыбается — кажется, у неё скоро будет передоз сахара в крови. Она смеётся со своих мыслей и отмахивается от недоуменных взглядов подруг, тянется рукой в сторону плетёной корзинки и достаёт оттуда коричный рожок, ещё тёплый и умопомрачительно пахнущий. У всех есть свои маленькие (и не очень) слабости: будь то коллекционирование фотокамер или солнцезащитных очков, модных пар кроссовок или старинных пыльных талмудов. Ну или вот такие вот любимые сочетания, как у Микки: электро с попсой, мятные сосульки с газированной водой. Светло-зелёный с белым. Корица и вересковый мёд. Сульфус и Раф. Да уж, усмехнулась Микки, у каждого свои черти в голове. Ну, или ангелы. Это уж с какой стороны посмотреть.