***
За окном громыхает гром, дождь усердно бьёт по подоконнику, на затянутом тучами небе сверкают молнии. Телевизор перебивает мелодию дождя, но погодное ненастье всё ещё можно наблюдать в окне, оно является единственным источником света. День близится к концу, но ещё светило. В помещение воцаряет уют, благодаря теплоте тут и холода по ту строну окна. По телевизору идут новости, но никто их, и не смотрит, и не слушает. Перед девушкой стоит кружка горячего шоколада и лежат насколько пряников. Рядом за столом разговаривают о чём то своём мужчины, Мирон и Слава. Ника поняла, что ей не стать им собеседницей после мимолётно выловленного из их разговора слова «панчи». Да Фёдоровой и не очень хотелось. После того, как она наконец избавилась от ребёнка ей было о чем подумать. Как только девушка узнала о своей беременности, она была одержима мыслью аборта. Теперь, когда это свершилось Фёдорова не чувствовала должного умиротворения. А оно долго быть? Никого эффекта на было вообще. Легче не стало, стало даже хуже. Девушка ощущала себя моральным разложенным. Ей было противно от самой себя, она ненавидела саму себя. Фёдорова ещё долго могла размышлять о ненависти к себе, если бы её не вытащили из погружения в себя. — Как самочувствие? — спросил Мирон, обращаясь к сестре. Будучи в больнице Карелин оповестил обо всём происходящем Мирона, позвонив с телефона девушки её брату. Фёдоров не заставил себя долго ждать и приехал. Потом втроём они поехали к Мирону, где уже провели добрые два часа. Самочувствие у Ники было весьма хорошее, только на душе скверно было. Несколько раз девушка даже подумывала о том, что бы наложить на себя руки. — Хорошо, — ответила Фёдорова, слегка улыбнувшись, подняв голову и посмотрев на мужчин. Тут неожиданно Слава встал из-за стола и через несколько секунд окозался уже в дверном проёме. — Я пожалуй пойду, — объявил Карелин, почесав затылок, — Ник, ты со мной? Фёдорова находилась в весьма забраним положение. Сейчас ей нужно было обдумать произошедшее и всё взвесить. Конечно, думать и обдумывать нужно было раньше, но что поделаешь. Ника решила остаться у брата так, как желания ехать со Славой к нему явно не было. Сейчас было бы умно взять паузу в отношениях и правда всё обдумать. — Нет, — ответила Фёдорова, взяв кружку горячего шоколада, — я останусь у Мирона, — пояснила девушка и сделала глоток своего напитка, отводя взгляд от Карелина.Murder
10 сентября 2017 г. в 22:48
Murder — Убийство.
Жизнь это лишь совокупность бессмысленных возможностей. Бессмысленных, потому что в итоге они все закончатся. В современном обществе, как и вообще в любом другом, будь то древнее или средневековое, цель существования — это потомки. Жить для того, чтобы дать возможность жить другим и так по кругу. Почему для всех главное — завести семью, почему из всех возможностей, предоставляемых нам, нужно выбирать именно её? Разве не нужно жить настоящим, а не только гадать о будущем? С самого рождения детям внушают одно и тоже, расставляя жизненные приоритеты за человека. Людям не дают выбора. Но что произойдёт, если случится сбой давно проверенной системы?
Когда человек убивает человека его сажают в тюрьму, но почему, когда женщина убивает нерождённого ребёнка, её за этого не сажают? У людей же должен быть выбор, может тот зародыш в утробе глупой школьницы хотел увидеть мир, а она лишила его этой возможности. Вообще всё скептично и неоднозначно, а ещё не справедливо и не рассудительно. Аборт — это убийство. Только здесь хуже, мать убивает своего ребёнка, не давая ему даже посмотреть на мир, открыть глазки или сказать своё первое: «Мама». Люди не звери, нет, люди монстры. С каждым поколением человечность становиться всё более редким явлением. Гениев в современности почти нет. Новых амбициозных личностей готовых перевернуть этот мир — нет. Люди пытаются изобрести велосипед и сейчас делают это с заумными рожами, будто они первооткрыватели какого нового материка или создатели восьмого чуда света или, хотя бы раскрыли какую-то невероятную тайну всего человечества. Открытий, сделанных современниками, буквально, единицы, если они вообще есть. И здесь речь не о великих сверхоткрытиях в виде десятого айфона, речь о чём-то более значимом. Современность гниёт под влиянием интернета. Жизнь катиться к настоящему и не выдуманному концу света. «О великий прогресс!», — готовы воспеть миллионы или даже миллиарды людей по всему миру, но назвать их людьми уже затруднительно. Ещё буквально двадцать лет назад были другие основы общества в России. Человечности больше нету в людях, жалкие исключения уже даже не берутся в счёт из-за соотношения цифр. С каждым днём мир становится всё хуже, он катится в супер современную и прогрессирующую человеческую погибель. Новые технологии — это бесспорно чудесно, но гибель понятия «мораль» и слова «человечность» должно заставить задуматься.
Девушка просыпается от резкой боли в нижней части живота. Ника с трудом поднимается и вертикальное положение сбивает её с толку. Кружиться голова и очень жарко. Фёдорова с большим усилием фокусирует взгляд и наконец рассматривает помещение в котором она находится. Перед глазами такие же синие занавески, как и на кухни у Карелина, которые пытаются скрыть яро поступающие лучи солнца. Вот и настал день, ночь закончилась и все проблемы снова вспылили на поверхность. Девушка попыталась встать, но попытка не удалась. У Ники была сильная слабость и, когда она попыталась позвать Славу, это увенчалась провалом, ибо уже через несколько секунд Фёдорова снова оказалось на диване в горизонтальном положения, но ещё хотя бы в чувствах. Ника слышит, как хлопает дверь и: «Браво! Карелин вернулся!». Мужчина присаживается на край дивана на котором лежит девушка и смотрит на неё.
— Ника, всё в порядке? — звучит, как чисто риторический вопрос, потому что ответа за ним не следует.
Девушка пытается что-то ответить, правда пытается, но вместо этого просто что-то не ясно бормочет, смотря на лицо Карелина. Слава качает головой и уходит, оставляя Нику одну. Через несколько минут она снова погружается в «ничего» и в «никуда».
Всё скоротечно, безвременно и лишено всякого смыла. Даже то самое настоящее каждую минуту превращается в прошлое. Двадцать пять лет — весьма мало, но если вдуматься… Двадцать пять лет — четверть века, фаза «Пора стоить семью». Для девушек это именно тот возврат, когда стоит вообще задуматься обо всём. Но что делать, если приоритеты — клубы, алкоголь и секс, одним словом развлечения? Можно просто класть на всё хуй и смириться с клеймом ошибки человечества, сейчас пол мира такие же «бракованные». Юность ускользает очень быстро, а вместе с ней под ручку и жизнь.
Девушка снова приходит в себя, сначала ищет Карелина глазами, потом поднимается и ищет его в квартире, в итоге находит на кухне. Дальше следует единственная просьба.
— Отвези меня, — говорит Фёдорова, упираясь рукой об стол.
Девушке трудно стоять, но она всё-таки смогла преодолеть расстояние «спальня — кухня» и по дороге не упасть. Это уже некое достижение.
На лице мужчины считывается недоумение. Ника чувствует себя гораздо лучше, уже может ходить и говорить, но прослеживается слабость. Девушка в себе, но всё, как в тумане.
— Куда? — спрашивает Слава, придерживая Фёдорову и не отрывая взгляд от неё.
Девушка давно решила, ещё когда узнала, что беременна. Она сама ребёнок и какая нахуй «мама Вероника»? Нике мерзко от слова мама в свой адрес. Фёдорова ещё не готова, хотя может она никогда не будет готова. Вечная юность — понятие весьма восприимчивое в совместительстве с этой особой. Девушка не убийца, но и рожать она не собирается, по крайней мере в этом возврате, от этого мужчины. Брак поколения, ошибка поколения или всё же нет?
— В больницу, — протягивает Фёдорова, едва сумев собрать буквы в слово и затем, делая глубокий вдох.
Мужчина поспешно кивает и куда-то звонит. Фёдорова теряется в реальности. Не замечает как оказывается в машине. Автомобиль движется. Она сидит на заднем сидении и её обнимает Карелин, сейчас девушка фигурант. Потом резко последний стоп кадр в машине, смена локаций, для Фёдоровой явный антракт, затем резкий больничный запах и слишком яркий свет, а после всё как рукой сняло. Девушка, будто была пьяна и только, что протрезвела. Ощущения схожие с теми, когда ты слазишь с наркотиков. Ника оглядела светлое помещение: она сидит в конце коридора на лавочке перед какой-то дверью. Слава сидит рядом и прижимает её к себе. Они оба в белых халатах, а кругом носятся одинаковые
люди в таких же халатах. Фёдорова не может вспомнить, как оказалось здесь, но кажется именно там, где ей было нужно.
— Что случилось? Где я? — ошарашено бормочет девушка, поднимая голову с плеча мужчины.
Кругом какая-то непонятная суета, Фёдоровой это кажется таким бессмысленным и её всё раздражает. Она осматривается чуть лучше и убеждается, что находится в какой-то больнице или поликлинике. А ещё у девушки ощущение, что её чем-то напичкали.
— Я, конечно, поклялся, что не буду задавать лишних вопросов, но всё-таки. Если тебе нужно сделать аборт, значит ты беременна. От кого? — говорит Карелин, игнорируя вопросы Фёдоровой, повернувшись к ней и приподняв её подбородок.
Мужчина находится в смятении и просто не понимает, как реагировать на тот факт, что его девушка беременна. Ника же не помнит, как сказала Славе, что ей нужно сделать аборт и ещё, чтобы он не задавал лишних вопросов. Наверное, он дал ей какие-то таблетки и это панически отвергает её память.
Девушка заметила, каким взволнованным был Слава и, конечно, поняла почему. Фёдорова помотала головой.
— Понятно, — сухо бросил мужчина, — Евстигнеев знает, что ты хочешь сделать аборт? — спросил Карелин, встав с лавочки.
Ника снова помотала головой опустив голову. Мужчина стал ходить туда-сюда. Это раздражало девушку. Потом из двери напротив вышел пожилой мужчина в белом халате и пригласил девушку к нему. Фёдорова поднялась, а по телу пробежала дрожь.
Жизнь — это чистая тетрадка, пиши, что заблагорассудиться. Всё твои поступки, жизненные трудности и первая несчастная любовь — главы твоей собственной книжки. В тетрадке появляются эскизы, а когда произошедшие превращается в воспоминание, они становится полноценной главой твоей книги. Нет, не Шекспир написал великую историю любви, а каждый из нас. Что если жизнь это и в правду шанс создать неповторимую книжку. Скоротечность данного процесса и столь бессмысленность тому подтверждение. Переломные моменты самые интересные, тогда у Ники вся жизнь интересная. Но вот сейчас настал момент, когда пиздец в её жизни дошёл до максимума, до предела, перешёл на новы уровень. И, конечно, у всего есть решение. Убийство тоже решение, не правда ли? Убить своего ребёнка и решить этим проблему. А с каких пор ребёнок это проблема? Ника не пятнадцатилетняя школьница для которой ребёнок это проблема, ей уже двадцать пять. Для Фёдоровой это возврат, когда ребёнок это проблема. Хотя тут тоже нужно вдуматься, ребёнок от не любимого человека и всё же… Аборт и всё, ты чиста, живи дальше и радуйся жизни сколько хочешь, только до конца жизни помни, что убила своего ребёнка.
Фёдорова вышла из палаты на ватных ногах, голова тоже ватная. Сообразить что-то очень трудно. Девушка расплывчато видит перед собой Карелина или нет, трудно определить. Она идёт на встречу, вокруг люди что-то говорят, но Нике всё равно, показа в ушах эхом не проносится: «Как ты?». Мужской голос такой знакомый, заботливый, нежный, обрывистый. Картинка перед глаза становится четкой и девушка видит, что перед ней стоят Слава и Мирон.