Доброе.

Большие мягкие подушки, разбросанные по кровати, занимающей изрядную часть комнаты. Распахнутые настежь окна с длинными тонкими шторами, колышущимися от легкого июльского ветра. Едва теплые лучи раннего солнца, проникающие в каждый уголок и заставляющие слегка прищуриваться при их попадании на глаза. Звуки просыпающегося шумного города; хозяйка замечательной кофейни, что через дорогу, громко поприветствовала нашего почтальона. Рядом лежит дорогой мне человек. Настолько дорогой, что мне хочется сжать его в своих руках до хруста костей и даже больше. Теплая улыбка, и мягкое движение руки, поправляющее немного сползшее пуховое одеяло. Прохладный деревянный пол, по которому шлепают мои босые ноги, когда я, на ходу потягиваясь, иду на кухню, чтобы сделать это замечательное утро еще лучше посредством горячего кофе с молоком и свежих блинов. Большая и уютная кухня наполнена светом, у диванчика стоит оставленная со вчерашнего вечера гитара, так и манящая провести по ее металлическим струнам пальцами. В голове заиграла мелодия, которую я непроизвольно начинаю напевать, не задумываясь даже о качестве этого исполнения. Медленно опустошая свою любимую, просто огромную кружку с кофе и выкладывая на тарелку очередной солнечный блин, обращаю внимание на часы: пора Его будить. Середина рабочей недели, у нас у обоих много важных дел. Он так любит свою работу. Улыбаясь, я подхожу к нему и, стягивая одеяло, наклоняюсь над его спокойным лицом и едва касаюсь губами щеки, шепча что-то себе под нос. Мои длинные светлые волосы спадают с плеча и кончики щекочут его, заставляя хмуриться и вертеться. Он открывает глаза, ладонью проводя по лицу. Улыбка трогает его губы, и я, произнеся что-то вроде «жду тебя на кухне», оставляю Его пробуждаться окончательно. Заваривая черный чай (Он не любит кофе) и наполняя небольшую тарелочку айвовым вареньем, я снова начинаю что-то напевать, позволяя мыслям вертеться в нужном им направлении. Теплые руки обнимают меня со спины и я получаю нежный поцелуй в макушку. Само сердце тут же начинает блаженно мурлыкать, и это мурлыканье отдается вибрацией и легкой дрожью по всему телу. Руки сами тянутся к шее, от которой уже веет одеколоном, мной таким любимым. Время на миг замирает; мы стоим так несколько минут, заряжая друг друга собой на целый день. А мелодия все еще вертится в моей светловолосой голове.