young and menace

      Роа не успела перейти порог бара, как ее настигло дежавю - противное напоминание из прошлого, хватающее склизкой рукой за горло изнутри. Девушка передернула плечами от холода, хоть на улице и стоял знойный июльский вечер — ей все равно было не по себе. Возможно, она спутала дежавю с воспоминаниями годовалой давности. Она медленно осматривает ряд столиков, расставленных около окна. Ее взгляд останавливается на самом дальнем, на их привычном месте с Реной, где они имели привычку сидеть напротив друг друга и держаться за руки через стол. Роа смущалась до красных ушей, Рену это злило, так сильно злило, что она резко отпускала ее руку и больше с ней не говорила до самого утра. Роа плакала, впивалась ногтями в ладонь. Что ей было делать? Что ей надо было делать, если она так сильно боится чужих осуждающих взглядов, направленных в их сторону? Но когда на них смотрели облизываясь — еще хуже.       Они провели здесь ни один вечер, обсуждая различные планы: говорила в основном Рена, вторая слушала, наслаждая звучностью чужого, чуть хриплого из-за количества выкуренных за несколько последних лет сигарет, голоса. Она не слышала ее голоса с прошлого лета. И, вообще-то, жизнь Роа успела наладиться с того времени, девушка самодостаточна и сама по себе, ее существование не зависит от Рены. Тем более, когда Рена далеко и совсем не хочет ее видеть. Что же, по началу эта мысль причиняла боль, а потом Роа познакомилась с парнем и все так быстро закрутилось в вихре влюбленности, что Рена уже и не вспоминалась даже на самых отдаленных задворках ее максималистического, в силу малого возраста, сознания. На хуй Рену, на хуй боль. Я больше не буду страдать по ней.       Она села за столик в глубине маленького зала. Людей было мало, большая часть все еще веселилась на опен-эйр концерте. «Better Bitter» уже отыграли свой сет. На сцене сейчас впервые выступали новички, дебютировавшие с мини-альбомом полгода назад. На фестивалях людям все равно кого слушать, атмосфера — решает. Иначе Роа не могла объяснить, откуда раз за разом появлялись люди, желающие послушать их глупые песенки про любовь. Искала ли Роа в этих песнях смысл? Сотни раз. Находила ли нечто глубиное, помимо очевидно поверхностного? Точно нет. Девушка писала свои песни, исписала сотни страниц стихами, но под формат группы они не подходили. Были слишком депрессивными для такой милой, поднимающей настроение слушателям группы; были также и слишком личные песни. Девяносто песен из ста посвящались Рене. И ни одну из них она не слышала и не услышит. Июльский вечер, ты и я, Я в твоей парке, ты без белья, Пьяный разум мой — туман Найти выход? Удел тайн. Не оставит, не предаст я — защитник, ты — приказ я солдат, ты маршал чертов я устала от полетов.*       Строчки живут под ее кожей, татуировками под верхним веком. Она закрывает глаза — там черно-белые возбуждающие ее фантазию картинки. Ее парень был безумно мил, спору нет, но недостаточно ловок в своих хитростях, чтобы безответно завладеть ее растоптанным и полуживым сердцем. Роа уже давно живет на автомате, отвечает на звонки родителей общими фразами, для них — у нее всегда все хорошо. Но даже для любого хорошо, у нее существовала особая градация: плохо под мороком хорошо (иначе хуево), большие буквы хорошо, прячущие за собой шрамы от Рены, и хорошо, когда правда хорошо. Последнее в ее жизни случалось редко. Возвращаясь к парню, с ним отношения продлились недолго. Он боролся за них, Роа пустила на самотек. Для нее уже давно пропали все краски: поцелуи — не поцелуи, секс — не секс; ни драйва, ни остроты ощущения.       Этот парень был сплошной мискаст, он не подходил. Она это понимала, но отпускать не хотела. Менеджер знал обо всем, но делал вид, что ничего не знает. Конечно, думалось ей тогда, я же не Кёлькён, меня всегда можно будет заменить. Статистам не дают строчек в фильмах и на шоу, а Роа в группе была именно статистом. Рена открыла ей на это глаза.       Ей принесли холодное пиво за счет заведения, девушка в благодарность отсалютировала официантке, на что она смущенно улыбнулась. Смущение. Самый главных из пороков Роа. Она отпивает из пластикового стаканчика, на мгновение прикрывает глаза. Она стучит пальцами по столу, отбивая незнакомый бит. Прикусывает губы, слизывает с них хмель, имеет неосторожность улыбнуться парню за соседним столиком. Он неоднозначно посмотрел на нее в ответ, на что Роа просто отвернулась. Ее мысли были заняты не тем. Живот урчал, его крутило голодом. Пиво — не еда, но Роа бы поспорила. Ей кусок в горло не лез, она все думала, думала, думала, возвращаясь мыслями на год назад; ненавидя себя за это. Только сегодня она обещала оставить все позади, но этот бар, этот дальний столик, даже этот чертов фестиваль — все возвращает ее к блондинке. Солнце над моей головой никогда не взойдет — подумалось Роа, она легла головой на стол. Она ненавидела быть грустной, но проблема в том, что она всегда грустная.       Сейчас ей безумно захотелось, чтобы Ыну вновь расчесала ей волосы. Это успокаивало. Роа сделала пару глотков, потом еще пару и пиво закончилось. Она отложила пластиковый стаканчик на самый дальний угол стола ближе к двери, ей было интересно сдует ли его первый же порыв ветра или нет. Первые полчаса стаканчик простоял как приклеенный, но потом один взмах открывающей двери, и он тут же закатился под стол. Лезть за ним было лень. Ей было даже лень посмотреть на зашедшего внутрь человека, будь это Рена — то Роа почувствовала бы это кожей. Но это была не Рена. - Сегодня ты первое знакомое лицо, - Роа подняла глаза на голос, исходящий прямо напротив нее. Роа увидела черные прямые волосы, аккуратное симпатичное кукольное лицо и губы перемазанные красной помадой. - Привет, Шиён, - ответила Роа обессилено. Говорить не хотелось, но вежливость важнее всего, этим догмам ее учили мама и бабушка. Учили постоянно, и именно так данная догма вошла в привычку. - Первый день фестиваля, а ты уже пьешь, - она произнесла это шутливо, словно они были подругами, хотя на самом деле за все время их летней интрижки с Реной, Роа перекинулась с Шиён лишь парочкой однобоких общих фраз. - Тяжелый день, - она хотела звучать максимально просто, чтобы в ее голосе нельзя было распознать хоть самую толику грусти. Роа помнила, как Рена рассказывала ей о феноменальной проницательности их макнэ. - Почему ты одна? - поинтересовалась гитаристка. - Потому что я хочу быть одна? - Юха у нас тоже любит побыть одна, - пожала плечами девушка, - только обычно это ничем хорошим не заканчивается, - в конце она свела все в шутку, ярко улыбнувшись Роа.       Шиён скинула с худых плеч кожаную куртку, в которой выступала на сцене, повесив ее на спинку стула. Под курткой оказалась серая майка с немецкой надписью, Роа ее не разглядела, да и в любом случае немецкого она не знала. Через несколько мгновений к ней подошла та же самая официантка, Шиён заказала какой-то новомодный коктейль, и после того, как официантка ушла, вновь вернулась Роа. - Почему же ты пришла сюда одна? - девушка шла на опережение, не дав Шиён развивать тему собственного одиночества. Лучшая защита — это всегда нападение. - Остальные скоро подойдут, - ответила девушка, - возможно, твой вечер еще успеет скрасить парочка блондинок. Дева Мария, только не это.       Взмолилась Роа, готовая уже убежать из бара сломя голову, но было поздно — Рена уже была здесь. Она не озиралась по сторонам, Шиён, почему-то, было найти слишком легко. Но Роа надеялась, что Рена тоже почувствовала присутствие Роа. - Смотрю, ты уже нашла себе компанию, - Рена не смотрела на Роа, она села левее от Шиён и не отводила от нее глаз, словно Роа здесь и не было вообще, что являлось сущим наказанием. - Ты знаешь, я не могу оставить бедного котенка. - Помню-помню, ты их постоянно тащишь в дом, - одно ее нахождение сводило Роа с ума, она чуяла ее аромат, помнила прикосновения к ее мягкой коже, вкус ее языка в своем рту. И быть для Рены сейчас пустым местом... Невыносимо. Хотелось исчезнуть сейчас же. - Ну, я-то в дом, а вот ты... - Я, пожалуй, пойду, - Роа вскочила со всего места, стул громко проскрипел ножками об пол, заставляя поморщиться от скрежета. - Была рада повидаться с тобой, Шиён... и с тобой. Тоже. - Еще увидимся, Роа, - помахала на прощание Шиён уже в спину уходящей девушке. Роа слушать Рену не хотелось. Скорее всего, та ей ничего не ответила.       Роа выбежала навстречу свежему воздуху и, сделав глубокий вздох, пошла в сторону своего временного жилища. - Я тебя ненавижу, ты, маленькая суч... - Рена, уже успевшая занять место, на котором только минуту назад сидела ее бывшая пассия, наполнялась яростью до краев, как пустая чашка наполняется кипятком. - Так, так, я попрошу, - воскликнула Шиён сразу же, - я жду благодарностей. - Благодарностей? - опешила Рена, - за что? За то, что выбесила меня? Зачем ты вообще к ней подошла? - Она сидела одна, выглядела одинокой. И как я уже говорила, я не могу оставить котенка в беде... - Оставь это для идиотов, Шиён, - скрестила руки на груди Рена, - ты подошла к ней с определенной целью. Неужели ты знала, что она будет здесь?       Шиён устало выдохнула и подняла глаза к потолку: - Тут не нужно быть человеком с особым складом ума, чтобы вычислить это. Это ваше место. И ты прекрасно это помнишь. И не ври, что ты не хотела увидеть ее. - Нет, не хотела, - поспорила блондинка, шаря по карманам куртки в поисках пачки сигарет, - черт..       Пачки на месте не оказалось. - Тогда зачем ты пришла? - спросила Шиён, смотря на девушку впритык. - В какие игры ты играешь? - ответила вопросом на вопрос вокалистка. - Тебе ли не все равно? - Как видишь, нет. Я наблюдаю за вами двумя как за сериалом. Второй сезон мне не понравился, третий обещает быть интригующим. - Не играй со мной, Шиён, - произнесла Рена серьезно. - Тебе же хуже. - Ты не найдешь ей замену, и ты это знаешь. - Ты думаешь я этим занимаюсь? - рассмеялась громко Рена. - Ищу на место глупой доступной девчонки такую же? Я похожа на сумасшедшую? - Я бы хотела опустить этот момент, - к Шиён подошла официантка, вручив заказ. Гитаристка поблагодарила ее и улыбнулась, после вернув все свое внимание к Рене. - Тем более, я знаю, что ты уже нашла кое-кого нового.       Рена обиженно фыркнула, молясь всем Богам о скором приходе Юхи.