В океане все происходит вдруг

Здесь все — слишком. Слишком громко ревет музыка, вернее, ее подобие, которое старательно выдавливает из старых, рассохшихся инструментов кучка чернокожих в дальнем углу. Слишком ярко светит лампа, висящая прямо над столом, и слишком сильно она брызжет маслом на голые руки и шею, оставляя мелкие чешущиеся ожоги. Слишком кислое пойло плещется в ее кружке и слишком мало его еще осталось в стоящей на краю стола бутылке. Слишком слабо бьет оно в голову, когда хочется просто бездарно напиться. Поморщившись, Мэри вливает себе в глотку последний глоток и вновь тянется к бутылке — третьей по счету за сегодняшний вечер. Две ее пустые товарки сиротливо валяются где-то под ногами. Черт знает, что Рид вообще пьет. Надпись на этикетке гордо гласит — ирландский виски. А на вкус так моча мочой. Но главное, что в нем есть градус и он медленно, но верно всасывается в кровь. А на остальное уже плевать. Мэри сидит в грязной таверне где-то на окраине Нассау в окружении пьяных пиратов и бывших рабов и мечтает напиться до потери сознания. Так, чтобы поутру проснуться с жуткой головной болью и не помнить ничего из прошлого вечера. Хоть на короткий срок забыться, оставить позади все: события, людей, мысли — и просто отдаться на волю господина Случая. Но чертов ирландский виски ничерта не помогает. Мэри по-прежнему чувствует на запястье царапины, оставленные ногтями чернокожей девушки с работоргового корабля, на который они вышли несколько дней назад. Неровные красные полукружия служат напоминанием. Напоминанием о том, сколько невинных душ ушло под воду вместе со шхуной, чье темное нутро, продырявленное случайным ядром, в считанные минуты заполнилось водой. Напоминанием о неграх, закованных ближе к носу корабля, до которых не смогла добраться, чьи оковы не успела разбить. Кого обрекла на быструю, но ужасную смерть от удушья. О тех десятках рабов, которыми пожертвовала, чтобы спасти сотни уже перебравшихся на ее судно. Мэри Рид не была дурой. Джеймс Кидд не считал себя всесильным. Но кредо и принципы ассасинов в голос твердили: «ты должна спасти всех», «ты сделала недостаточно», «их убила ТЫ». Зарычав, Мэри бьет кулаком по столу, так что бутылка с остатками виски опрокидывается, жидкость льется на дощатый пол. Сидящие неподалеку пираты с удивлением смотрят в ее сторону, но быстро отворачиваются. Мало кто из них рискнет подойти к капитану Кидду с вопросами. Ну и дьявол бы с ними! Они ничего не умеют, кроме как грабить невооруженные торговые суденышки и пропивать добытые нечестным трудом монеты в таких вот грязных вонючих тавернах. Они ничего не знают, кроме нехитрой моряцкой науки и похмелья по утрам. И им уж точно не приходится делать выбор из того, что правильно, и того, что тоже правильно, но ровным счетом невозможно. Склонив голову, Мэри подпирает ее кулаком и в задумчивости водит пальцем по столешнице, размазывая по нему грязь и разлитый виски. Мысли роятся в голове, как осы, и совсем как осы они пытаются жалить ее своей правдой. А-Табай, давая наводку на этот корабль, не мог знать, что всего одна Роковая Случайность настолько сильно пошатнет всю ее веру в Братство Ассасинов. Никто не мог этого знать. Случайность на то и случайность. Но история не любит этого «если бы». «Если бы я успела доплыть до них…» «Если бы я взяла с собой парней…» «Если бы мы не разжигали фитили…» Еслибыеслибыеслибы. «Если бы я вообще не знала об этом корабле». То сейчас бы я не сидела в этой таверне, вливая в себя дерьмовый виски и жалея, что не смогла превысить возможности человеческого тела. Что не смогла удержать планку, задаваемую кредо ассасинов. Что оказалась слабее, чем ожидала. Мэри думает, как отреагирует А-Табай, когда обо всем узнает. Скажет ли, что она подвела Братство, или по-отцовски положит руку на плечо и соврет, что главное — не результат, а приложенные усилия? Наверняка он в любом случае будет разочарован. Да и пес с ним! Сидя в своей норе, что может знать он о настоящей боли? Он только приказывает — и мы выполняем. А что кроется за простыми словами «дело сделано», его не волнует. Ведь всегда главное — это результат. Всегда главное — результат. И в этом мы, ассасины, не слишком отличаемся от тамплиеров… Виски плещется на самом дне стакана. Мэри смакует на языке последние огненные капли, отставляет пустую кружку и кое-как, пошатываясь, выбирается из-за стола. Бредет к двери и выбирается на свежий — по сравнению с душным помещением таверны — воздух. Из-за чахлых деревцев проглядывают звезды. Где-то далеко впереди слышится мерное перешептывание прибоя и скал. Ночная прохлада приятно касается ее горячего лица — словно чьи-то мягкие руки гладят обветренную и обожженную солнцем кожу. Постепенно становится легче.