Говори

Иона жарил мясо на большой чугунной сковороде, напевал под нос. Язык и нёбо у него были в полном порядке, он явно успел наведаться к целителю. Я старалась не смотреть на Иону, повернулась лицом к Сиду, который занял единственный нормальный стул, как и вчера. Из зала доносился приглушённый шум: Лесли раздавала мясо («по два фунта на руки») и заносила всех в длинный список. «Так и знайте, – услышала я её громогласное предупреждение, – кто попытается с помощью магии облик изменить и явится сюда за добавкой – тому сковородкой по лбу заеду!» Я замешивала новую порцию теста, как меня научил Клетус. И мною владел ужас. Если бы на плите готовилась человечина, я бы вряд ли чувствовала себя хуже. Драконы же разумные! Они разговаривают, они мыслят. Они владеют магией. Сид широко зевнул и сказал мне: – У тебя сейчас глаза из черепа вывалятся. Поменьше думай, легче спать будет. Я пренебрежительно посмотрела на него – мол, кто бы говорил! Он понял. – Мне не мысли уснуть не давали. Стража за мной явилась, просили помочь. Вопросительно качнула головой. – Драконы пытались напасть на город. К счастью, их объединённой силы хватило только на то, чтобы на полтора фута прорвать щит. Но они всё равно рвались через эту дырку, и умирали один за другим. Иона прекратил напевать. Могут ли действительно разумные существа совершить такую глупость: напасть на Даларан? Да, наверное, если они не в здравом уме. – Они вели себя очень странно. Как будто намеренно летели на убой. Всё это неправильно… Я показала на мясо и снова качнула головой. – Когда всё закончилось, пришёл Этас. Меня и остальных не состоящих в страже помощников отправил домой. Заверил, что собирается сжечь трупы, поскольку, если сбросить их вниз, то – сама понимаешь… Еще бы не понимать. – Как ты можешь убедиться, наврал. Ну, в некотором роде это разумный ход… Учитывая обстоятельства… Он явно сам не верил в то, что говорил. – Лично я есть не собираюсь. Хотя пахнет вкусно… Сид не лгал. Пахло действительно очень вкусно, и эта мысль тоже внушала мне ужас. Я бы напомнила Сиду, если бы могла, что горящая человеческая плоть пахнет как жаркое из свинины. Я точно знаю, я пару раз присутствовала на кремации. Распахнулась дверь. Я ожидала Лесли, но вошёл крепко сбитый мужчина средних лет, лысый, с очень мускулистыми руками. Он показался мне смутно знакомым. – Я рассчитаться, – сказал он Ионе. – За что это? Визитёр уделил мне не больше внимания, чем предмету мебели. Не представился, не поздоровался. Он ощутимо нервничал или злился. – За работу. Начальник сказал – все вопросы к тебе, платить ты будешь. – Ни о чём таком меня не предупреждали, – сконфузился Иона. – Мне насрать, предупреждали тебя или нет. Оплата стандартная. Девять туш по свиному тарифу, так и быть. Три по говяжьему. – Обвалку пусть они оплачивают. Или пусть приходят сюда сами. А, мясник. – Послушай, ты… Я полночи… – Где крылья? Кости где? – бесцеремонно перебил Иона. – Какого чёрта ты все жилы зажал? Шкуру – ладно, хер с тобой. А ноги где? Ты хоть представляешь, сколько холодца из этих ног бы вышло? – Ноги, жилы, крылья, внутренности – всё Начальник забрал. Это ты с ним разбирайся, мне чхать. Сказано – ты заплатишь за филей, вот и плати. – Нет, – упёрся Иона. – Пусть он сам приходит. Тут Сид встрял в разговор; мясник вздрогнул – кажется, до этого он Сида не замечал. – Мой дорогой друг, – сказал Сид, обращаясь к Ионе, – поверь мне, ты точно не хочешь, чтобы Этас Похититель Солнца приходил в твоё заведение с какими-либо претензиями. Не будь дураком и заплати доблестному труженику за работу. Ведь мясо досталось тебе бесплатно. – Ну, а я что говорю, – закивал мясник, которого явно не волновало, что на главной кухне студенческого квартала сидит син’дорай в расшитом золотыми нитками камзоле и красных кожаных брюках. В данный момент мясник видел только союзника в споре, а должен ли этот союзник находиться на данной конкретной кухне – вопрос второстепенный. – Он всегда скрягой был, сколько знаю его. Я скатала тесто в шар и обернулась. Иона выглядел так, будто выпил стакан лимонного сока залпом. Возмущённо сжал губы, втянул щёки: вот-вот взорвётся, и вчерашнее повторится с некоторыми вариациями. Однако спустя несколько секунд он внял голосу разума и полез за деньгами. Пока Иона пересчитывал монеты за ширмой, мясник оглядывал кухню. – Смотри-ка, – сказал он, обращаясь не ко мне, а, скорее, к пространству. – Пшеничный. И он сглотнул слюну. Я вытерла руки, взяла одну из буханок, приготовленных к завтраку со вчерашнего вечера, отдала ему и приложила палец к губам. Иона всё равно, скорее всего, его обсчитает, так что… Мясник шёпотом поблагодарил меня и спрятал буханку за пазуху. Я вернулась к тесту. Сид пристально наблюдал за нами, не говоря ни слова. – А я тебя знаю. Ты Бреслинов дочка. Да? Я закивала. – Гляди-ка, в отца пошла. По ремеслу-то. Как вымахала, а. Но я по глазам узнал. А сколько ж годков тебе? Я беспомощно нахмурилась. – Ей двадцать, – ответил за меня Сид. – Она немая. – Немая? Не может такого быть. Вот такую её помню, – он слегка приподнял руку, – и болтала так, что не заткнешь. – Это был… несчастный случай, – сдавленно отозвался Сид. – Ужас какой, – мясник вновь повернулся ко мне. – А ты-то меня помнишь? Я кивнула. Хотя на самом деле это была полуправда: его лицо казалось мне знакомым, но обстоятельств предыдущей встречи я не помнила совсем, поскольку, видимо, тогда ещё была совсем маленькая. – Помню, ты у папки тогда сидела на коленке. И вот такую огроменную пышку жевала. Сахар, повидло по всему лицу. Он вдруг вздохнул, как будто вспоминал что-то грустное. Иона, красный с лица, вылез из-за ширмы и резким жестом протянул ему кошель с деньгами. – Мешочек потом верни. Не заходи на кухню, отдай Лесли. – Больно нужен он мне… Ну, бывайте. Он поклонился мне и Сиду (Ионе кланяться не стал) и ушел, не пересчитав, к сожалению, деньги. Мне так хотелось спросить его, откуда он знает моих родителей, когда именно в последний раз был в Штормграде. Что помнит, что они говорили, как тогда выглядели, был ли папа уже совсем седым или ещё нет. Почему вздыхал, что случилось, как и когда он попал сюда… Один из тех моментов, когда чувствую себя особенно беспомощной от того, что не могу ни с кем поговорить нормально. Сид смущённо кашлянул и сказал, видимо, чтобы переменить тему: – Драконьи внутренности очень ценятся, особенно – печень. Один из редчайших алхимических ингредиентов. Жилы тоже весьма полезны, они обладают невероятной прочностью, хотя, как я слышал, с плоти снимаются довольно легко. Шкуры, вероятнее всего, отправят портному. Я с ужасом покосилась на его ярко-красные брюки. – Что? Ох, Свет, нет. Это крашеная конская кожа. Час от часу не легче. – М-да, – протянул он смущённо. – Ну… мы же почти прекратили есть говядину, когда сдружились с тауренами, правда? Правда. И у них не было причин отказывать себе в том, чтобы с момента подписания Договора об Интеграции начать забивать верных спутников человека. Это даже логично выглядит. Люди сами виноваты… Да и с чего бы мне переживать, у меня никогда не было коня. Крига отцу подарил старый друг-краснолюд, и, поскольку нам негде было держать ездового барана, отец хотел продать его, но тут случилось моё совершеннолетие и в качестве испытания мне назначили ехать в Нордскол… «Всё нормально», – сказала я. – Ты так и собираешься здесь сидеть? – Иона явно был всё еще зол из-за расставания с деньгами. Он шлёпнул очередной отбитый кусок на сковороду так, что полетели брызги раскалённого жира (тоже драконьего…), обжёгся, выругался. – Да, собираюсь, – отозвался Сид, улыбаясь краешком рта. – А что, я тебя чем-то смущаю? Иона сжал зубы. Вероятно, хотел сказать что-то оскорбительное, но не решился, потому что в трезвом виде он весьма труслив. Пока он спускался в кладовую, мы с Сидом вскрыли его тайник с самогоном и перепрятали бутылку. Мы действовали не сговариваясь, удивительно слаженно, как настоящая команда. – Чем ты меня можешь смутить… – Действительно, нечем. Я же не голый. Я прыснула от смеха. Иона прошипел под нос что-то вроде «проклятая пидорасня», но Сида это ничуть не обидело. Он в принципе перестал обращать внимание на Иону. – Хочешь, расскажу ещё про драконов? Я кивнула. Хотя гораздо больше мне хотелось, чтобы он поспал. Отчего-то его самочувствие меня волновало теперь гораздо больше, чем даже при нашей первой встрече. Он говорил некоторое время, я внимательно слушала (кое-что было действительно интересным), перебирая горох, но потом Сид вдруг прервался и задумался. – Малигос… Он же вечный… В смысле, утверждается, что ему уже много тысяч лет. И его сестрам и братьям – тоже. Но я вдруг подумал… Я их никогда не видел воочию. Я достаточно много слышал о них, но никогда не видел. Ты думаешь, они существуют на самом деле? В смысле, физически? Я помотала головой. – Нет? То есть, они тоже… как ты это сказала… развоплощённые? «Да». – Допустим на минуту, что Малигос, Алекстраза и прочие действительно существуют только в виде духов. Дети Малигоса прошлой ночью целенаправленно напали на город по воле своего папочки, если верить Этасу. Получается, они слушались голоса с того света? «Да». Сид рассмеялся. – Вот всё и встало на свои места. Значит, они просто сошли с ума. Я запустила в него грязной тряпкой, Сид увернулся. Он продолжал посмеиваться. – Ну, не сердись. Должен признаться, что-то в этом есть… Под «этим», судя по миролюбивой интонации, он подразумевал мои верования. Внезапно смех оборвался. – Значит, с духами – если предположить, что они существуют – можно связаться? «Да». – А ты могла бы? Чисто теоретически? «Да». Чисто теоретически – наверное, могла бы. Раида говорила, что способы есть, пусть и не уточняла, в чём они состоят. Но я не стала бы беспокоить тех, кто уже ушёл вперёд. А что делают «дети» Малигоса или кальдореи – это уже их личное дело. – Хм… То есть… – Хватит! – почти выкрикнул Иона. – Хватит богохульствовать на моей кухне! Он на всякий случай осенил себя знаком Длани, и мне стало смешно и одновременно немного грустно. Человек, который не гнушался воровства, напивался почти каждый день, не уважал никого и ничего, расист, трус, эгоцентрик и в целом – будем честными – скотина, оказался богобоязненным. Какая ирония. К несчастью, на такую «иронию» я уже насмотрелась. «Преподобная мать, мой двадцатипятилетний сын не хочет слушаться меня, помолись Свету, чтобы он делал всё только так, как я скажу!» «Преподобная мать, мой муж ушёл к другой женщине, как мне молиться Свету правильно, чтобы эта шлюха мучительно умерла!» «В каком месте алтаря лучше поставить свечу, чтобы мой конкурент разорился? Верую, верую, что Свет поможет!» Конечно, не дословно, но посыл был именно такой. Что самое ужасное – Вима обычно объясняла им, какие молитвы стоит произносить, какие ритуалы надо выполнять, особенно в случае непослушания повзрослевших детей. Ей и в голову не приходило, что кто-то – уже достаточно взрослый и разумный, чтобы решать за себя, и у родителей нет никакого морального права всю жизнь ими помыкать. Также не думала она и о том, что, возможно, неверные супруги ушли, потому что полюбили кого-то другого, что брак был ненадёжным, а вовсе не «колдун наворот поставил». О, нет, нет, не хватало ещё вспоминать об этом сейчас… Сид наконец-то стащил с себя плотный камзол и, оглядевшись по сторонам, повесил на спинку стула. Я вытащила из кармана фартука чистую тряпицу и машинально вытерла пот со лба Сида. Он замер на месте, внимательно и пытливо глядя на меня. Что такое? Он вчера делал то же самое… И меня это немного смутило… Но ведь это абсолютно заурядный жест, разве нет? – И вот такого на моей кухне не надо! – сказал Иона. – Чего именно? Потеть? Тогда проруби себе окно пошире. – Не потеть, – пробурчал Иона, теряя, впрочем, последние крохи решимости. – А вот такое вот… То, что вы тут делаете… – О, не ревнуй, мой толстый друг. Ты же знаешь, тебя я люблю больше других. Мне показалось, что за шумом голосов из зала, шкворчанием мяса на сковородке и потрескиванием дров в печке я расслышала зубовный скрежет. Сид, заговорщически улыбаясь мне, вновь сел, устроился на стуле поудобнее, сложил руки на груди. – Так вот. На чём мы остановились? Ах да, Малигос. Считается, что Малигос исконно обитал именно на этом континенте, и что Нордскол не отделился во время Раскола, а стал отдельным материком в силу долгоиграющих и не катастрофических причин геологического порядка… Уголок его рта слегка подрагивал, как будто он порывался улыбнуться. Рассказывая, Сид внимательно смотрел на Иону, и последнего это ощутимо нервировало. Он то и дело ходил в кладовку, притворяясь, что ему там что-то нужно и принося ненужные специи, но на самом деле он просто прятался от этого взгляда. Вскоре на кухню зашла Лесли. Она улыбнулась мне и повторила: «Правда, всё нормально». Она действительно не выглядела больной и слабой… Это меня обнадёжило. Лесли принесла исписанный пергамент, шлёпнула им об стол. – Всё, – отчиталась она. – До последнего кусочка. Где швабра? – Где деньги? – отозвался Иона. – Какие ещё деньги? Сказали же – раздать. Раздать – это значит бесплатно. Ты же не платил. – Дура! – возопил Иона, стаскивая с головы шапку. – Дура, дура тупая! Ты хоть понимаешь, сколько я на этом потеряю! Лесли открывала и закрывала рот. Она явно почувствовала себя виноватой. – Товар достался бесплатно, но это еще не значит, что он перестаёт быть товаром! Я же по доброте душевной согласился его сырым продать, мог бы в три раза больше выручить, если бы приготовил! Мне всё это уже начинало ощутимо надоедать… Неужели он не понимает, в какой ситуации находится? В какой ситуации город? До какой степени нужно любить деньги, чтобы хранить им верность даже тогда, когда они практически бесполезны? Мясника я ещё могу понять – у него уже давно в принципе нет работы. Но Иона! Буквально до позавчерашнего дня ему продолжали поступать деньги с посетителей, плюс, Цитадель авансом платила ему немалую сумму за все продукты (абсолютно все!) и питание студентов, и эту сумму он мог раз в полгода выгодно вкладывать. Тут я ощутила запах спирта. О, нет. Наверняка в погребе у Ионы был ещё один, неизвестный мне, тайник… О, Свет, нет, только не снова. – Дура, дура, дура! – продолжал причитать он. – Сейчас же пойдёшь по всем домам, скажешь, что произошла ошибка, и соберёшь со всех деньги! Лесли нерешительно комкала фартук. – Не пойдёт, – почти весело сказал Сид. – А ты! – Иона весь покрылся красными пятнами. – Ты, пидорасня напомаженная! Думаешь, я забыл вчерашнее! Я только по доброте душевной тебя страже не сдал! – О, ну что ты, барабулечка моя. Ты меня не сдал, потому что ты трус, – в сахарном голосе Сида снова послышались стальные нотки, как вчера, когда он угрожал Ионе. – И потому что ты прекрасно знаешь, что, стоит мне пошевелить пальцами, и от тебя останется горстка пепла. Сид встал. – Лесли, – процедил Иона. – Зови стражу. Немедленно зови всю стражу. – Лесли, – эхом отозвался Сид, – швабру я подвинул вон в тот угол. Если хотите, я разогрею вам воду. До. Крутого. Кипятка. Я почему-то думала вовсе не о том, как приостановить очередной, неминуемо назревающий, конфликт, если нет возможности воспользоваться словами. Не о том, как полностью очистить кухню от этого проклятого самогона. Я думала о… Милостивый Свет… Что со мной происходит… Этот его голос... – Да, я… – Лесли сделала шаг назад. – Воду?.. Да, давайте. А то там кровь… Я тряхнула головой, прогоняя наваждение. Что со мной только что произошло? Почему у меня на пару ударов сердца ослабели колени, когда Сид говорил? Так. Если все эти отвратительные перепалки будут продолжаться, то, возможно, мне действительно следует уйти и больше никогда не возвращаться? Получается, в этих конфликтах косвенно виновата только я. Если бы Сид не решил сопровождать меня везде… – А ты пока скажи мне, барабулечка, вот что: если бы я тебе не принёс еду, что бы произошло? Иона молчал. – Кухню бы… – полушепотом сказала Лесли. – Закрыть бы пришлось… Кормить нечем… Сами понимаете… – А вы знаете, дамы, у меня возникла блестящая идея. Что, если рассказать об этом Модере? Так и так, в столовой Цитадели внезапно кончились продукты, кухня существует на пожертвования, а мясо, которое вы прислали, повар страстно желал продать и деньги положить себе в карман. Я думаю, Модеру, как руководителя Школы, это весьма заинтересует. Все молчали. Иона сжимал и разжимал кулак. Не происходило, к сожалению, никаких чудесных вмешательств, своевременно подоспевшие голоса не звали из зала, Лесли не двигалась с места, на пальцах Сида зрели маленькие язычки пламени. Надо было что-то делать. Но что, Свет, что? Встать между ними? Тогда мне в голову пришла «гениальная» идея: я притворилась, что потеряла сознание. Рухнула на пол, драматично приложив руку к сердцу, зацепила пергамент, пару тряпок, рассыпала муку… Это сработало. Все отвлеклись. – Ой-ой-ой, – запричитала Лесли. – Я сейчас принесу водички! Из-под полуприкрытых век я увидела, что она бросилась в угол, к чану с питьевой водой, принялась шарить в поисках чистой тряпицы…. Иона отступил назад и поспешно скрылся в кладовой. Сид склонился надо мной. Прядь его волос скользнула по моей щеке. – Лин? Лин, ты в порядке? Лин, пожалуйста... Убедившись, что горизонт чист, я открыла глаза и надула щёки от невольного смеха. Ситуация получилась действительно очень абсурдной. – Демоны тебя раздери, я так испугался, – прошептал Сид, и вдруг тоже начал смеяться, пытаясь делать это тихо – без особого успеха. Через несколько секунд наш смех перешёл в хохот, через полминуты у меня заболел живот. Я лежала на полу и беззвучно хохотала, размазывая по лицу муку, Сид сотрясался в конвульсиях, стоя на коленях и спрятав лицо у меня на плече. Лесли возвышалась над нами с мокрой тряпицей и явно не понимала, что ей делать. Возможно, мы были похожи на сумасшедших. Какая разница. – Знаешь, – он поднял голову, фыркнул и утёр слезу, – может, всё-таки пойдем отсюда, а? Честное слово, если тебе так хочется работать, давай ты будешь варить по ведру супа и относить его студентам? Этот забулдыга всё равно бесполезен. Ну правда, Лин. А война закончится – откроем пекарню в складчину. И мисс Лесли туда возьмём работать. Какая чудесная идея. Если война закончится… Если. – Муки нет… – невпопад сказала Лесли. – Будет! – крикнул Сид, воздевая руки к потолку. – Всё будет! – Слушайте… Пожалуй, я пойду полы мыть, – пробормотала Лесли, пятясь. Она стремительно схватила швабру, зачерпнула ведром воды из чана, и скрылась. Иона продолжал сидеть в подполе. Мне показалось, что я слышу его сердитое пыхтение и сдавленные ругательства. Я всё ещё лежала на полу и смотрела на Сида снизу вверх. И вот оно опять, что-то непонятное, и совсем не в голове, а где-то в сердце, в ногах, в животе. Мне показалось, что моё тело ослабло, но вовсе не из-за падения, а по какой-то совершенно иной причине. Незнакомой мне. – А вообще, это было прекрасно. Знаешь, мне кажется, что я тебя немножко люблю! – сказал Сид шутливым тоном. «Мне кажется, я тебя тоже немножко люблю», – подумала я. Хлопнул люк, щёлкнула задвижка: это Иона демонстративно закрылся в кладовой. Наваждение снова прошло.