Говори

«Я попросил старого друга присмотреть за тобой, надеюсь, он выполнил обещание». Старого друга? Того мясника, который пытался вытрясти из жмота Ионы деньги за обвалку? Что ж, в таком случае, не исполнил; да что там, он едва меня узнал. С другой стороны, я не могла быть уверена, что папа имел в виду, когда говорил «присмотреть» – у него всегда было по-разному. И друзья тоже разные… Я ещё раз перебрала пачку писем. Успела открыть только два: первое – от мамы, датированное ещё тем днём, когда я была в море, второе – папино, он написал его, наверное, через несколько часов после того, как мы попрощались в порту. Я отсортировала письма по датам и отложила в сторону то, что меня не интересовало: например, письмо от секретаря архиепископа. Его Преосвятейшество Бенедикт не был обязан оповещать каждого покинувшего церковь послушника о том, что теперь последний отлучён. Но он делал это всё равно – архиепископ очень любил официоз. Кроме того, время от времени он подвергал кого-то анафеме – массово или поодиночке – и также писал им об этом, пусть письма и не всегда находили своего адресата. Например, о том, что рыцарям смерти запрещается переступать порог церкви, он сообщил их негласному предводителю Дариону Могрейну, на дорогой бумаге с вензелями. Какую-то колдунью, проживавшую в подвале «Забитого ягнёнка» Бенедикт «почтил» целым плакатом, который мне и другому послушнику пришлось приколачивать к двери таверны (плакат тут же сняли и унесли в сортир). В общем, я не слишком хотела читать это надиктованное послание. Я уже знала, что именно там прочту, и мне было всё равно. Ещё было письмо от Раиды. Я оставляла его напоследок. Лучше бы мне самой сходить к ней и поговорить с глазу на глаз, а не так... Но она хотя бы нашла время, чтобы написать мне. Это не могло не радовать. Сиду тоже пришли письма, и их тоже принёс Донни. Я понятия не имела, в связи с чем Донни теперь стал посыльным. Когда он пришёл в первый раз после снятия блокады, Сид затащил его в коридор за ухо (такая уж была судьба у бедного Донована – навлекать на себя гнев) и пообещал, что отдаст Клетусу на съедение, если «засеря» не признается, кто передал посылку с пером. Мы знали, кто это сделал, но хотели получить подтверждение. Донни, вереща, прокричал, что разносит посылки уже не одну неделю и просто берёт их у «дяденьки, которому их сдают», а «дяденька говорит куда нести». На вопрос, кто этот дяденька и как его зовут, Донни ответил, что не знает, потому что дяденька вскоре после этого исчез, а на его место Рензик Нож поставил другого. – Кто он хотя бы был? Человек? Дреней? Сид уже давно отпустил его ухо, но Донни продолжал повизгивать. – Человек, человек! – Почему ты не вернулся со своим отцом? – спросил всеблагой Клетус. А ведь я даже не поинтересовалась, выжил ли сержант Чилдресс. Очевидно, выжил, и стыдно, что Клетус об этом знал, а я – нет. – Я теперь сам по себе! – крикнул Донни и, воспользовавшись замешательством, юркнул в дверь. – Осталось выяснить, почему письма идут через Клоаку… Письма продолжали приходить несколько дней. Каждый следующий раз Донни бросал их на крыльцо, стучал и тут же убегал – так, что пятки сверкали. Сид сжёг почти все, что получил (а получил он огромную пачку), кроме трёх. Одно из них принёс вовсе не Донни, а стражник Кирин Тора, и торжественно вручил под расписку. Послание это было в красно-золотом конверте и, увидев его, Сид слегка пошатнулся и схватился за дверь. – А вот это точно не шло через Клоаку, – сказал он не своим голосом и тут же добавил, обращаясь ко мне: – Дай мне минуту. Или две. Или десять. В общем… Я скоро вернусь. И он закрылся в кабинете. После этого некоторое время бегал по дому, взмыленный; в конце концов разоделся, как павлин, забежал на кухню, где как раз в этот момент Клетус по моей же просьбе инструктировал меня, как правильно чистить и отваривать спаржу, быстро поцеловал меня и, сияя, бросился прочь с криком: «Я скоро!» Я посмотрела на Клетуса с молчаливым вопросом. – Не могу знать, – отозвался Клетус. Он тоже улыбался. Я пригрозила ему пальцем, подразумевая: «Знаю, что вы что-то скрываете, и не люблю внезапностей!» Однако внятного ответа получить мне не удалось. До следующего утра. Проснувшись, я обнаружила на постели, поверх одеяла, ярко-красное платье и красный же плащ с капюшоном. Сида не было. Удивительно, потому что он почти никогда не поднимался в такую рань. Впрочем, он вбежал в комнату буквально через минуту. – Ты проснулась! – почти что закричал он и, бросившись ко мне, принялся громко расцеловывать меня в обе щёки. Что такое? Что происходит? – Два часа тебе будет достаточно, чтобы собраться? Просто мне назначили точное время! Кивнула. Конечно. Два часа – это даже много. Но собраться куда? И зачем? В парк? Осматривать ещё одно место для предполагаемой пекарни, которую мы собирались открыть? Кто назначил время? – Мы уезжаем, – сказал Сид и тут же добавил: – Ненадолго. На день или два. Но куда? В одном или двух днях пути здесь только мёртвый лес да ледяные равнины. Если, конечно, не по воздуху… Впрочем, и по воздуху – то же самое. – Доверься мне. Пожалуйста. Ты же не против поехать? Конечно, я не против. С ним – куда угодно. Хотя я и не люблю сюрпризы… Но зачем это платье? Шёлк вряд ли согреет меня в такой ужасный холод, а надевать под красивую одежду истасканные подштанники, две исподние рубашки, а сверху – тулуп, мне не хотелось. И куда в таком случае приладить этот плащ? Поверх тулупа? Свет, это абсурдно. Может быть, Сид забыл, что я не могу воспользоваться магией, чтобы согреться? Я ничего не понимала и продолжала сидеть в постели, сконфузившись. – Не бери с собой ничего лишнего, – сказал он, будто бы услышав мои мысли. – Там тепло. Где – там?! Куда он собирался меня везти? В мифическую Низину Шолазар, где много диких крокодилов и тропических фруктов? Я нахмурилась и принялась комично стучать кулаками по одеялу, требуя ответа на не заданный вопрос. – А вот и не скажу! – прокричал Сид и понёсся прочь из комнаты. Я послушно собралась и тщательно привела себя в порядок. Завтракать Сид не пришёл, Клетус сообщил мне, что покормил его несколько часов назад. Свет, во сколько же они поднялись?! Получить ответ на вопрос, куда же мы едем, мне не удалось и у Клетуса. Я знала, что расспрашивать бесполезно: если Сид велел не говорить, то не скажет. Впрочем, я была больше заинтригована, чем раздражена. Два часа спустя я стояла у входной двери и дожидалась Сида, который продолжал шуметь наверху. – Поднимитесь в кабинет, – посоветовал мне Клетус. – И счастливо вам добраться. Хм... Я поднялась. Сид рылся в ящиках стола, выкидывая оттуда какие-то мелкие предметы и ненужные бумаги. – Где эта чёртова… Не то… Нет. Вот! – он с победоносным видом поднял над головой какой-то старый и потускневший пергамент. Я потрогала его плечо. – Это на всякий случай. Дарственная. Всё, я готов. Ты готова? «Да». Сид скрутил пергамент и спешно пихнул его в сумку. Эта сумка была у него, когда мы впервые встретились. Тогда она была порвана, но Клетус починил её… – Ты мне доверяешь? «Да». И так теперь будет всегда. – Тогда поехали. Я сделала шаг к двери, но Сид остановил меня. Он сцепил пальцы, прошептал заклинание и знакомая, розоватая дымка заволокла центр комнаты; вскоре передо мной появились очертания домов, красных башен, широкого золочёного донжона, возвышавшегося над городом… Городом, который я видела только на картинках. Городом, который мне запрещено посещать. – Не волнуйся. Тебе разрешили. Пусть и ненадолго, – сказал Сид и шагнул в портал. Я не знала, что делать, впервые за много дней я колебалась. Но я ведь сказала, что доверяю ему? И это правда – безоговорочно доверяю. Так что в сомнениях нет смысла. Я накинула на голову капюшон и последовала за ним. Свет ослепил меня, ударил мне в лицо, как пощечина, заставил прикрыться руками и сжаться в комок. Ладони мягко легли на мои плечи; Сид отвёл меня в сторону. – Ты права. Мы слишком долго были лишены солнца… Я спрятала лицо у него на груди. К свету привыкать было тяжко, больно, хотя, как я поняла через некоторое время, здесь его было не так уж и много: просто высокий купол здания таможни Луносвета был изрезан треугольными окнами. Сид предъявил местному клерку какие-то документы, поставил свою подпись в амбарной книге и ещё на каких-то бумагах, показал мне, где расписаться. Я старалась не думать о том, что на данный момент в городе я – единственный человек. Что людей здесь не было уже очень давно. Наверное, в эти минуты я бы не знала, что сказать, даже если могла бы говорить. Сид тоже молчал. Мы шли, взявшись за руки и щурясь от яркого света, по мощёным отполированными камнями мостовым. Я, низко склонив голову, скрывала лицо под капюшоном, но те, кто встречался нам на пути, не обращали на меня никакого внимания. У каждого были свои дела и проблемы. Через четверть часа мы вышли на пристань и сели на местный паром, который на самом деле был изящным галиотом. Я уже начинала догадываться, куда мы направляемся, и у меня по-прежнему не было слов. Бумаги и чернил у меня тоже, впрочем, не было. Сид припрятал их в сумке. Когда корабль отплывал я, вцепившись в борт, разглядывала очертания острова на горизонте. Сид встал рядом со мной. – Я отправил лорду-регенту письмо. С просьбой. Пустить тебя туда. Как паломника. Я не ждал, что он ответит, но он ответил и попросил о встрече. Сказал, что необходимо его личное присутствие. Лин, если он всё-таки не разрешит, я… – подняв руку, я прижала пальцы к его губам и покачала головой. Я едва могла сдержать слёзы. Не имеет значения, разрешит или нет. Я и помыслить не могла, что кто-то совершит такое ради меня. Я не знала, как благодарить. Мы сошли на берег час спустя, всё ещё держась за руки. Где-то впереди маячила площадь с монументом, а за ней – огороженное со всех сторон, охраняемое, как сто крепостей, гигантское здание, в центре которого, как я знала, находился Солнечный Колодец. – Скоро, – сказал Сид, увлекая меня куда-то в сторону. Мы зашли в маленькую таверну рядом с причалом, нам подали миску клубники, разбавленное вино, хлеб и ароматный сыр с синими прожилками, но я не могла есть. «Я тебя очень-очень люблю», – сказала я одними губами, взмолившись, чтобы Сид понял. И больше всего на свете хочу сказать это так, чтобы ты меня услышал. Пусть всё получится, как ты задумал. Не ради себя, не ради других, не ради эфемерной «полноценности», а просто чтобы вслух сказать ему, как я его люблю. – Скоро, – повторил он. И улыбнулся. ~*~ Сид ждал, что он по-светски опоздает на час-другой, но Их Одноглазость явился ровно в назначенный час. Пришлось в очередной раз напоминать себе, что перед ним не принц, а солдат: Лор’темар Терон был закован в броню (пусть и аляповатую, и для боя не слишком пригодную), на его поясе висел меч. Впрочем, с лордом-регентом в таверну вошли двое телохранителей, а ещё двое остались сторожить дверь снаружи. Лин вскочила, увидев его. Сид видел, что она дрожит, и попытался успокоить, положив ей руку на плечо. Сказать хоть что-то и не быть услышанным он уже не мог, так что приходилось надеяться, что она поймёт: ей ничего не грозит. Если они согласились пустить её сюда, то уж точно не для того, чтобы убить. – Ваша Милость, – отчеканил Сид и поклонился. – Давайте поговорим наверху. Нет, только вы и я. Вот так вот, сразу к делу. – Прости, – сказал он, обращаясь к Лин. Очень не хотелось оставлять её здесь, под буравящим взглядом одного из стражей регента, но Сид верил, что Лин гораздо отважнее, чем вся эта шайка телохранителей вместе взятая. В комнате наверху он дождался, пока Их Одноглазость сядет, затем, получив разрешение, сел сам. – Как давно вы в последний раз встречались с вашей женой? Да, сразу к делу. К самому важному делу. Этого тоже следовало ожидать. – Бывшей женой, – не моргнув глазом, поправил Сид. Он рассказал о встрече в «Фокуснике» и о том, как Мариса потребовала у него подписать бумаги о разводе. – И после этого вы с ней не встречались? – К счастью, нет, ваша Милость. – К счастью? – лорд-регент сузил глаза – вернее, один здоровый глаз, потому что второй был скрыт повязкой. Не сболтнул ли он лишнего? Но нет, вроде бы всё в порядке. – Именно. После того, как она покусилась на мою жизнь, я не имел более никакого желания видеться с ней вновь, – Сид хотел добавить: «Могу я поинтересоваться, почему вы спрашиваете?», но не стал. Не следует давать знать, что его этот вопрос интересует. – Более того, меня вполне устроило бы подписание прошения вашей Милости через юриста. – Сколько вы прожили вместе? – Двадцать восемь с половиной лет. – Скромный срок, но… Неужели вы не испытывали никаких страданий от того, что она покинула вас? Сид вспомнил, как напивался, как рыдал в ванной, как думал о том, что его жизнь лишена смысла; вспомнил, будто в каком-то тумане, как считал себя брошенным щенком, самым несчастным, самым неудачливым индивидом на планете. Ему стало одновременно смешно и противно. – Испытывал. – Вы любили её? Анар’эла, он не ослышался? Зачем правящему регенту знать такие вещи? – Нет, – просто ответил Сид. – Но то был взаимовыгодный союз. Так мне казалось некоторое время. Потом всё быстро и существенно испортилось… Ваша Милость. Хочет личного – вот пусть и получает личное. Уж кому, как не ему, знать, что иногда приходится заключать взаимовыгодные союзы с не слишком приятными существами. Пусть знает также и то, чем подобные союзы обычно заканчиваются… – И в результате она ударила вас ножом, – констатировал Лор’темар Терон. – Да. Лорд-регент некоторое время сидел молча, поглаживая эфес своего меча. Затем обернулся к телохранителю и что-то тихо ему скомандовал. – Вы абсолютно уверены в том, что не встречались с вашей жен… бывшей женой после подписания прошения? – Да, я абсолютно уверен, ваша Милость. Телохранитель принёс и отдал регенту в руки заляпанный чем-то бурым открытый конверт. – Видите ли в чём дело, магистр Эрона… Ваша жена совершила государственную измену. Сид изо всех сил постарался удержать челюсть на месте. – Государственную измену?! – удивление даже не пришлось изображать. – То есть… Простите, ваша Милость, но… Мариса? Государственную измену? – Несколько, – кивнул лорд-регент. – Во-первых, она похитила принадлежащий государству ценный артефакт. Во-вторых, она убила двух ночных стражей школы магов. Также у нас есть основание полагать, что она участвовала в подготовке государственного переворота. Сид молчал и пялился на своего номинального «господина и повелителя» глазами-плошками. До какой же степени Мариса мечтала стать магом?! Боги, что эта безумная женщина наделала… – И мне необходимо знать, что вы не причастны к этому. Мои люди, впрочем, сообщают мне, что вы действительно находились в это время в Даларане, контактов с супругой не имели и были заняты… несколько более прозаичными вещами. Если ты за кем-то следишь, то, возможно, и за тобой кто-то следит. А этот кто-то, часом, не видел, как Мариса закрадывалась к ним в дом? – Так что я склонен считать, что вы не имеете отношения к тому, что произошло. Несколько дней тому назад мы получили это письмо… – он наконец-то достал из грязного конверта клочок пергамента, где бурыми же буквами (Сид уже успел понять, что это кровь, а не чернила) было написано всего несколько слов: «Предательница народа. Во славу син’дорай». – К письму прилагалась коробка. В коробке находилась голова вашей жены. Точнее, голова бывшей жены. Точнее, то, что от этой головы осталось. – Анар’эла… – Не вы ли прислали нам это? Если вы, то вам полагается сотня золотых. За её голову была назначена государственная награда. Что?! Да он шутит, что ли? – Нет, ваша Милость. Я не стану скрывать, что был зол на неё, но я не стал бы… Эм, отпиливать ей голову и посылать вам. Лор’темар вновь прищурился. – Как вы думаете, могла ли она шпионить в пользу Альянса? – голос лорда-регента оставался мягким и спокойным. Сид не смог удержать смеха. Даже несмотря на то, что сильно нервничал и тратил большую часть своих сил на то, чтобы это не выдавать. – Простите, ваша Милость. Нет. Это совершенно невозможно. Сильнее, чем Альянс, Мариса ненавидела… Кого? Что? Кого она ненавидела сильнее? И сравнить-то не с чем… – …меня, – закончил Сид после короткой паузы. – Клянусь вам, ни в чём и никогда я не был так уверен, как в этом. Мариса и Альянс несовместимы. Всегда были несовместимы. – В таком случае, поведайте мне, каковы были её политические взгляды? – Она была монархистом, сторонником реставрации и независимости, – со вздохом признался Сид. Чего уж теперь врать. Пока что всё, кажется, складывалось в его пользу. – Ах вот как. А вы её взгляды разделяли? – Нет. Я предпочитаю прогресс, ваша Милость. Их Одноглазость кивнул. И зачем он задавал такие вопросы? Неужели кто-то признался бы ему честно: «да, я монархист, и горжусь этим, и считаю, что вас тут быть не должно, и не шли бы вы лесом»? – Очень жаль, что вы не сообщили мне в письме о том, кто и по каким причинам напал на вас. Вы прикрывали её? Прямой как палка. – Приношу извинения, ваша Милость. Я не мог знать, что это существенно, и у меня не было доказательств её вины, так что я не собирался обращаться в суд. Я не упоминал её вовсе не потому, что прикрывал. Я был равнодушен к её дальнейшей судьбе. – А вы не боялись нового покушения? – Она выместила свой гнев на мне один раз, больше я не интересовал её. Лорд-регент пригладил волосы и отрешённо потрогал свою повязку. – Почему вы сказали, что у вас не было доказательств? Что насчёт шрама? – Исчез. Смею предположить, что в результате контакта с рубикундусом моя спасительница получила очень существенные силы, которые помогают ей быть весьма эффективным целителем. – И вы хотите отнять у неё эти силы, – усмехнулся Лор’темар. – Я хочу вернуть ей голос. Я хочу отплатить ей добром за добро. И я хочу исправить ошибку, запятнавшую репутацию моего народа. – Давайте поговорим о вашей спутнице… – начал Лор’темар. – Уверен, вы понимаете, насколько подозрителен тот факт, что вас теперь всюду видят в компании человеческой женщины, когда в отношении вашей жены, да покарает её Свет, предъявлены столь тяжкие обвинения. – Да, я согласен, что это подозрительно, – согласился Сид. – Но… Лорд-регент перебил его. – Ваша спутница – девушка простая. Дочь пекаря. В возрасте двенадцати лет была отправлена на службу в храм, где и трудилась, периодически путешествуя в качестве прислужницы миссионеров. Затем произошёл Красный Инцидент. После этого она продолжала службу в течение двух с лишним лет, уже никуда не выезжала и почти не покидала пределы храма – до тех пор, пока её по варварской человеческой традиции не отправили в так называемое «испытание». В ходе которого она встретила вас, а затем была отлучена от церкви за то, что спасла вам жизнь. Мои данные верны? – Да, ваша Милость. Если сильно-сильно упростить (а разведка это и делает – упрощает для удобства, прессуя чужую, порой удивительную, судьбу, в комочек из пары сухих фактов). Если не знать, что Лин на самом деле – не «простая», а не по годам умная, нечеловечески – во всех смыслах – добрая, заботливая и чудесная. Что она изменила его жизнь. Что навсегда изменила его. Что он счастлив уже только от одной мысли о том, сколько времени вместе им предстоит. Что готов ради её общества отказаться от чего угодно... Допрос продолжался ещё битый час. Сид тщательно контролировал каждое своё слово. Он уж было подумал, что лорд-регент всё это время решал, пускать Лин или не пускать, но в заключение Лор’темар удивил его: – Прочитав ваше письмо, я сразу же решил согласиться. Один из моих товарищей активно отговаривал меня, – интересно, не Роммат ли? Если Роммат, то он, наверное, сказал что-нибудь наподобие: «Колодец – не помойка, в которую надо скидывать всю ненужную магию! И мы не благотворительная организация, чтобы лечить этих обезьян!» Или что-то в этом роде. А может быть, нет. – Но я склонен считать, что это хороший прецедент. Надеюсь, она вылечится. Будь ваша спасительница военным, имей она какие-либо подозрительные связи, я бы, конечно, отказал. Однако я таких связей не нашёл. Поэтому я даю вам час. – Благодарю, ваша Милость. Сид прижал руку к сердцу и склонил голову – абсолютно искренно, без попытки выслужиться. – Что вы планируете делать теперь, магистр Эрона? Вы желаете вернуться ко двору? Анар’эла, он не знает, не подозревает! Он думает, что Сид привёз Лин сюда на день, чтобы отдать ей долг, а потом собирается попрощаться с ней навсегда. Нет нужды говорить, что это не так… Он ещё узнает об этом. И наверняка этот допрос – не последний и даже не предпоследний. Но какая разница. Сиду действительно было наплевать. – Увы. Вынужден признаться, я больше не вернусь. По крайней мере, в обозримом будущем. Я хотел бы остаться жить в Даларане, ваша Милость. Несколько дней назад мне предложили место преподавателя. Я недостаточно талантлив для нашей школы и недостоин обучать наших магов, но Кирин Тор я устраиваю. Говорят, скоро в Даларане появится солнце. И оно будет висеть на краешке небосклона, не прячась даже по ночам, до самой осени. А потом, когда снова наступит темнота, они с Лин уедут. Сид не знал, куда. Это не имело значения. Прелесть была именно в том, чтобы не знать, какой подарок преподнесёт тебе жизнь в следующий раз. – Что именно вы будете преподавать? – Нелетальную иллюзию. Лор’темар кивнул – раз прозвучало слово «нелетальный», значит, дальнейшее ему было безразлично. – Желаю вам удачи на новой должности. – Благодарю, ваша Милость. Моё поместье… Что находится в двадцати милях к западу от Фербриз… Кому оно теперь принадлежит по закону? – Вам. Имущество, оформленное на вашу жену, в частности, её доходный дом в Луносвете и одна доля в ювелирном магазине, арестовано и теперь принадлежит государству. – Я хотел бы пожертвовать государству и поместье, ваша Милость. Я предупрежу моего юриста на обратном пути и он подготовит все необходимые документы. Лорд-регент вскинул брови. – Признаться, я поражён. Вы действительно решили начать новую жизнь? – У меня нет хороших воспоминаний об этом месте. Кроме того, если ваши данные о моей бывшей жене правдивы, – это меньшее, что я могу сделать, дабы восполнить причинённый ею ущерб. Сид вышел на солнце, вдохнул запах травы, моря и свободы, прикрыл глаза на мгновение, наслаждаясь тем, как он счастлив, и жалея о том, как много лет потратил впустую. Лин взяла его за руку. Сид повернулся к ней. Она улыбалась: с опаской, нервно, но улыбалась. – Идём, – сказал он. – Нам дали час. А потом мы вернёмся домой. Сядем на кухне. И поговорим. fin