Шестнадцатилетний путь

      – У-у, я такая старая, – причитала Бьянки, отпивая ещё немного пива из жестяной банки. Она проводила своё тридцатилетие в квартире Тсуны и пила вместе с ним, Хаято, Такеши и Хару уже четвёртый час (вначале это было, конечно, обычное чаепитие с пирожными, но когда что-то подобное не заканчивалось попойкой?).       – Ои-й, да я тебя умоляю, Бьянки! – возразила шатенка, вертя в руках новую банку, и не решалась её открыть. – Ты тут самая, молодая, и - и это мне надо говорить о том, что я старая... Но я этого не делаю! Мне всего сорок два: моя дочь пошла в среднюю школу, а сын заканчивает младшую. Киоко-чан говорит, что хочет ещё ребёночка, и я не против этого. Потому что я ещё ого-го! – Хару поболтала рукой с банкой в воздухе, показывая, какая она в расцвете сил.       – Что? Киоко-чан хочет ещё ребёнка? – удивился Тсуна, откинувшись на стуле (он был самым трезвым из всех, как ни странно: пьянки с Занзасом сделали своё дело).       – Ага, – Хару всё-таки открыла баночку и быстро сделала глоток, собирая наболтавшуюся пену, когда та с завидной скоростью наконец-таки освободившегося зверя хлынула из проделанной дырочки. – Таки к чему эт-то я? А! Бьянки. Ты ещё в самом соку, и если будешь продолжать говорить о себе плохо, то ст... Мм, опять забыла... – она приложила пальчик ко лбу, задумавшись, а когда вспомнила, указала им вверх: – О! Если продолжишь себя обзывать, станешь такой, вот.       Входная дверь медленно открылась, пропуская в тёмный коридор тусклый свет лампы. В квартиру прошёл высокий брюнет, медленно снял пальто, федóру, чёрные туфли. Он, не говоря ни слова, зашёл в кухню, где сидели взрослые.       – Реборн? – Тсуна озвучил очень глупый вопрос, поэтому получил только ворчание на это. Вошедший обвёл взглядом компанию, задерживая его на женщине с татуировкой скорпиона на предплечье.       – Это хорошо, что ты ещё можешь различать лица, Тсуна, – Реборн с усмешкой смотрел на отца, а тот забавно надул губки.       – Ну-ну, язви, давай, – пробормотал он. – Ты же сказал, что не приедешь.       – Ну, во-первых, я сказал: «Возможно, что не приеду». Во-вторых, что мне мешает посетить отчий дом, не предупреждая? К тому же, я соскучился по Леону, а к нему могу приезжать, когда захочу.       После этих слов он развернулся на пятках и ушёл в свою бывшую комнату, улавливая почти обиженное сопение отца и тихий шёпот Скорпиона о том, каким статным парнем Реборн стал за те полгода, что проучился в университете. Темнота скрыла его улыбку, и брюнет радостно и с бóльшим энтузиазмом начал поглаживать, почёсывать своего питомца. Хамелеон довольно приоткрыл глаза (так как спал до пришествия хозяина) и стал ластиться под тёплую руку.       Реборн играл с Леоном около получаса. Люди из кухни, видимо, ещё не собирались заканчивать свои ночные посиделки, поэтому он решил присоединиться.       Студент медленно зашёл в комнату со спящим хамелеоном в руках, где Ямамото увлечённо рассказывал, запинаясь (в силу своей нетрезвости), что-то, судя по всему, очень весёлое. Взрослые не сразу заметили новенького, и только когда новая баночка пива открылась, шипя на того, кто потревожил её покой и ворвался в личное пространство жестянки, бейсболист замолк.       – Сынок, тебе ещё нельзя пить, – неестественно строго сказал Тсуна, хотя все понимали, что сейчас никому дела нет до формальностей.       Вот и Реборн ничего не ответил отцу, придвигая к себе стул. Такеши продолжил свой рассказ о том, как он учил Джиро цирковым штучкам. Пёс никак не поддавался, даже выученные «подай-принеси» отказывался выполнять. Спустя полтора часа приказов и их игнорирования, брюнет сдался. Рассказ сопровождался забавными кривляньями захмелевшего Ямамото, поэтому никто не мог сдержать улыбки.       Уже под утро Такеши и Хаято отправились по своим домам, кое-как дойдя до такси. Хару решили оставить у Бьянки, чтобы сильно не шокировать Киоко и детей ее не совсем трезвым видом. Сама Миура в принятии решения участия не принимала, просто потому, что ей было куда интереснее общаться с Леоном и, совсем немножко, с Реборном (и то, когда Леон долго не «отвечал» или надо было спросить о хамелеоне).       – Давайте помогу дойти вам двоим, – предложил брюнет, со скрытым беспокойством глядя, как женщины, шатаясь, обувались.       – Да т-тут всего пал-ра шагов, – выговорила, смеясь над своим заплетающимся языком, Бьянки и всё же схватилась за плечо парня.       – И всё-таки помогу, – придерживая за талию женщину, он открыл дверь, через которую незамедлительно вышла Хару.       Пара шагов растянулась на двадцать минут. Дело даже не в том, что надо было долго открывать дверь в квартиру Скорпиона, просто Бьянки таскала Реборна по лестничной площадке, рассказывая, как ей без него было скучно, и спрашивая о студенческой жизни. Брюнет и не был бы против отвечать, если бы всё это не смущало. Особенно та часть, когда женщина прижималась или заваливалась на него, возбужденно задавая новые вопросы или вспоминая какие-то «важные» события. Хару благополучно задремала, опираясь на дверь.       – Бьянки, я тебе всё расскажу, только для начала проспись, – даже не стараясь скрывать румянец, Реборн проталкивал соседку к двери в её квартиру.       – Ага, я б-буду спать, а-а ты снова уедьшь, – ворчала женщина. – Вот хотя... Хотя бы в прошлом месяце: приехал, мне ни одного словечка, даж не зашёл поздзоро-оваться! И уехал, ни привет, ни до свида-анья! Узнала я т-только от И-пин-чан. И в-вот как эт назывеатся? – уже начала хныкать Бьянки, смешно хмурясь на друга.       – В этот раз точно не уеду раньше, чем ты затащишь меня пить чай и рассказывать о житье-бытье.       Реборн почти вставил ключ в замок двери, старясь не разбудить Хару, и чуть не выронил, чувствуя, что его обнимают. Бьянки уткнулась носом в пиджак, прижимая к себе за плечи.       – Ты обещаешь? – доверчиво спросила женщина и потёрлась розовой макушкой о щёку парня. Во всяком случае, так показалось Реборну, потому что Бьянки просто повертела головой, пристраивая лицо так, чтобы нос не был прижат к ткани.       У брюнета задрожали колени то ли от этого нехитрого движения, то ли от тона, с каким говорила Бьянки, то ли от того, что горячее дыхание скользнуло по шее. Вздохнув пару раз, чтобы успокоить ускорившее свой бой сердце, Реборн неторопливо провёл ладонью по руке женщины.       – Обещаю.