Под струнный оркестр дождя

Я очнулся в полной темноте. Перед, как мне казалось, распахнутыми глазами, не было совершенно ничего. Только теплая липкая пустота. Она залезала в ноздри, в рот, не позволяя мне дышать, но легкие все равно заполнялись воздухом. Будучи не в состоянии пошевелить и пальцем, я, стараясь не паниковать, попытался прислушаться к окружающей меня тишине. Ничего. Где-то далеко звучал какой-то писк, правого запястья касалось что-то теплое. Так хочется уйти отсюда. Чтобы никогда больше не видеть эту пустоту. Я помню ее. Раньше я нередко здесь появлялся. И я не хочу здесь быть. Так хочется закричать на самого себя так громко, как только можно. «Проснись» Горло, кажется, сильно болит. Не могу опустить голову, только держать шею очень прямо. «Проснись» Что со мной случилось? Помню, как приехали родители Итана, как он подарил мне щенка, как приехал Рей и… «Проснись» Стало не по себе. Я не думал, что он способен на подобное безумство. Рей же хороший парень, он умеет находить общий язык с людьми, но вот со мной у него не сложилось. — Проснись… На этот раз звучит не так. Этот голос. Он же не у меня в голове. Он здесь, на самом деле здесь. Ну же, Оливер, давай. Нужно постараться ради него. Ты же так хочешь снова его увидеть. Ну же… «Проснись!» Веки разлепить сложно, там, где я находился, горел неяркий свет, но все равно сильно бил по отвыкшим глазам. Я не ошибся в своих догадках. Я действительно в больнице. Глаза болят. На шее жесткая конструкция, фиксирующая голову, хорошо знакомая мне вещь, пусть я так и не запомнил, как она называется. У кровати на стуле сидит Итан. Он держит меня за руку ослабевшими пальцами. Он, наверное, не спал, раз выглядит таким помятым. Альфа не сразу понимает, что я очнулся, а когда я сжимаю его руку, он вздрагивает и направляет на меня полный облегчения взгляд. Я улыбаюсь, а он грустнеет на глазах. Мне это совсем не нравится. — «Только не извиняйся, ладно?» — спрашиваю, вырвав руку из его пальцев. — Может, все-таки стоит? — «Поверь мне, нет.» — улыбаюсь, он повторяет за мной, и между нами устанавливается неловкое молчание. — «Что со мной?» — Ты проспал около суток. Хордэктомия, которую тебе делали, прошла с большими осложнениями, а сейчас все только усугубилось. Но врачи сказали, что через пару недель ты вернешься домой. — «И опять есть только печенье?» — Я купил твое любимое, — поспешил заверить меня альфа, улыбаясь. Мы оба молчим. Судя по всему, сейчас глубокая ночь, раз за окнами так темно, а в больнице так тихо. — «А как там Рей?» — задал я вопрос, что донимал меня последние несколько минут. — Он в травматологии. Врачи удивляются тому, как ювелирно ему сломали нос. И руку, — он медлил с ответом, сразу стало понятно, что ему неприятно об этом вспоминать. Я не хотел его напугать, а получилось так, что я сам напросился на визит в это прекрасное учреждение. — «Может, поговоришь с ним?» — Нет. Я не могу. Что же мне с тобой делать? А почти уверен, что ты пойдешь к нему как только я вырублюсь. Вам нужно многое прояснить, так что… — «Спать хочу» — Конечно, отдохни, — мой альфа гладит меня по голове, ждет, пока мои глаза закроются и целует в лоб, когда это, наконец, происходит. И он выходит из палаты, тихо закрыв за собой дверь. Теперь можно и отдохнуть. С одной стороны я обижен на Рея. Горло давно так не болело, да и глаза наверняка красные, а на щеках, кажется, полопались капилляры. Выгляжу, должно быть, еще хуже, чем себя чувствую. Но с другой стороны я прекрасно понимаю, почему это случилось. Этим двоим нужно многое прояснить. А мне и правда нужно поспать. * * * Я не собирался идти к Рею, не собирался с ним говорить и вообще видеться. Я был очень зол, но с другой стороны просто боялся того, что не знал, что я смогу ему сказать, когда увижу. Вот он, сидит на кровати. Я знаю, что утром его отпустят. На носу стяжка, на руке гипс. А под левым глазом синяк. — Привет, — что-то не так у меня с голосом. Нужно перестать звучать так жалобно. — Мне дали палату. Здесь точно одни идиоты работают, — он всегда ворчит, когда ему неловко. Знаем, Рей, знаем. — Моего папу тоже считать? — Он онколог, это другое, — повисла тишина. — Я… — Я… Мы заговорили одновременно и так же одновременно замолчали. Я дал ему возможность начать. — Прости. Я уже просох, и понимаю, что поступил как последний урод, — опустил голову и рассматривает свои колени. — Долго же до тебя доходило, — фыркнул я, подходя ближе. — Расслабься. Я все понимаю. — Нет, — сокрушенно качает головой. — Ничего ты не понимаешь. Я хотел, чтобы стало лучше, а получилось… — Знаешь, — я сел на край его кровати, стараясь как можно тщательнее подбирать слова. — Ты же никому не хотел причинить вреда. Я знаю тебя, Рей. Ты… запутался. Но все будет хорошо, слышишь? Тебе просто нужно сделать перерыв, пожить немного… для себя, проветрить голову. Он помрачнел еще больше. Да, я не умею красиво говорить. — Если захочешь, можем как-нибудь прокатиться… ты так хотел на Большой каньон… Сможешь расслабиться, отдохнуть от всего. Подумай, ладно? Я встал на ноги и отошел от кровати, направляясь к выходу. Мне нужно было поспать хотя бы пару часов, пока Оливер не пришел в себя. Потом отдыхать уж точно будет некогда. Уже у двери меня остановил тихий вопрос. — Значит, зовешь в путешествие вместо того, чтобы влюбиться? — Да, — ответ летит к нему почти без задержки. — Не стоит, — его губы вздрагивают в такой знакомой улыбке, но он тут же отворачивается к окну, что в противоположной стене. Я почти чувствую, как его плечи начинают дрожать, предавая своего хозяина. Опуская взгляд, выхожу из палаты. Не в первый раз приходится чувствовать себя последним из идиотов. Натягивая на лицо гримасу безразличия, вхожу в палату к своему солнцу. Оливер спит, сложив тонкие ручки на груди. Я занимаю уже обжитое кресло и быстро засыпаю, зная, что все равно не смогу выспаться с таким ворохом мыслей в голове. * * * * * Через две недели Оливера выписали из больницы. Дома его встречал успевший соскучиться Юме, выбежавший в прихожую к своему хозяину с радостным лаем. Итан был доволен тем, как светло улыбался его мальчик при виде этого пушистого чудика. Все вернулось на круги своя. Итан ездил в институт на занятия, а по вечерам возвращался к своему омежке, что всегда ждал его дома. Были регулярные поездки в город, встречи с общими друзьями, шумные встречи и тихие, по-семейному уютные вечера. Моменты нежности, переходящие в долгие часы страсти. К празднику в честь всех влюбленных мира альфа подготовился основательно. Ужин в шикарном месте, музыканты, исполняющие любимую музыку его ангела и тонкое колечко из белого золота в бархатной коробочке. А в первый день весны состоялась лучшая из возможных свадеб. Пришли все самые близкие люди, а за друга жениха выступал Рей, только-только вернувшийся из путешествия к Большому каньону, о котором всегда мечтал. Двое влюбленных завершили свою историю. Теперь самое время писать новую, совсем другую ее главу. Конец…?