antianti.social

Эта муха усиленно бьётся об стекло уже который час. Как будто вовсе не выбраться хочет, а — усердно и упорно — поскорее откинуть крылья и отправиться на тот свет к праотцам, прамухам, пранасекомым, кому-нибудь. Тэхён бы сам не прочь сейчас обо что-нибудь потвёрже приложиться головой, желательно настолько сильно, насколько это вообще позволяют все законы физики. Максимальное взаимодействие тел, третий закон Ньютона, он с физикой в школе, в общем-то, никогда не ладил. В животе предательски заурчало, сколько он не ел? Час, два, три? Мужское нутро просило и умоляло: «Покорми, мать твою!». Тот бы с удовольствием, но отчёты ещё не доделал и прекрасно знает, что будет, если разозлить эту назойливую и дотошную су... — Надеюсь, ты уже собрал всю необходимую документацию, — доносится из динамика рабочего телефона бархатно-бесячий голос, — и уже летишь со своего креслица ко мне в кабинет. Суку. Если честно, то пару раз он задумывался над тем, чтобы сжечь дорогущие рубашки Сокджина со всеми золотыми запонками. Засыпая, ещё и представлял его истерично перекошенную от злости смазливую мордашку, красную-красную и злорадно хихикал. Человек имеет право мечтать перед сном. Тэхён вздохнул. Нажал кнопочку на динамике. Отпустил. Вздохнул ещё раз и как можно глубже. Так, чтобы голос прозвучал как можно более вежливо и не проскользнуло между строчками в речи искреннее «чтоб ты сдохла, сучья рожа». — У меня осталась недоделанная часть. Боюсь, что не успею, — вдыхает снова. — Через два дня всё будет готово, обещаю. Выдохнул. Барабанная дробь, посмотрел на наручные часы, подаренные Чимином на день рождения, ровно десять секунд до того, как... — Ким Тэхён. Блядь. — Если в твоей голове ещё хоть какая-нибудь извилина не ленится работать, ответь: ты вообще в своём уме? — Прости. — Прощают в церкви, а я наказываю. Тэхён его не любил никогда, но когда тот заводил свою шарманку, то ненавидел всей своей душой. По ту сторону обреченно вздыхают (куда же ему деться, если он даже не в состоянии из кабинета своего выйти, чтобы непослушному подчиненному навалять). — Два дня и ни минуты больше. Ну...Хотя бы так? — Спасибо, ты очень великодушен, — парочка секунд, чтобы не брызнуть желчью в динамик и добавить сквозь скрежет зубов, — хён. Разукрасить бы ему лицо, нанести тени фиолетовые на глаза, от кулака натуральные — не те, что Джису красит каждый вечер перед свиданием. Джин ей чуть ли не весь инглот закупает: чем бы сестра ни тешилась, лишь бы радовалась. Тэхён семейку эту Ким просто вертеть хотел. На шампурах. Желательно так, чтобы предварительно в хороших специях, а затем подать с гарниром. Bon appetito, язву не заработайте. Вокзал сегодня как в лучших постапокалиптических играх: ни единой души практически на перроне, где-то перелетающий пакет в духе перекати-поле, давно стемнело, ещё жутко холодно и в наушниках играют Cold War Kids c песней Romance Languages. Тэхён зарывается носом в совсем не согревающий шарф, распихивая руки по карманам старого потрепанного бежевого пальто. На часах почти одиннадцать, поезд не видно. По радио что-то объявляли, насколько он помнит, про непогоду и всякие катаклизмы, то ли планеты сошлись, а может это метеорит летит с сумасшедшей скоростью, чтобы стереть человеческую расу с лица Земли. Тэхён бы и рад (главное, чтобы Сокджина вдруг в живых не оставили). Что-то не давало покоя. Если вдруг нечаянно заметишь, что с недавних пор перестал оставлять немытой чашку после кофе в раковине, а на дереве под окном кто-то давно оставляет использованные чайные пакетики — оглянись. У подъезда Тэхён оглядывается и шокированно хлопает невинными глазами. Намджун, сосед из 125, курит в одной ветровке, заинтересованным происходящим совсем не выглядит. Тэхён чуть сглатывает и неуверенно дёргает его за рукав, кивая в сторону машин. — Что здесь делают копы? Намджун курит себе спокойней некуда, наблюдает каменным изваянием Будды и отвечает спустя минуты две: — Старушку сверху кокнули, разбираются. Глаза Тэхёна округляются фарфоровыми блюдцами, челюсть почти встречается с полом, а на волне дрожи, прошедшей по худому телу, хоть сёрфингом занимайся. Этого здесь только не хватало. — Как...кокнули? Тот пожимает плечами, оттряхивая пепел. — Топором там. На улицу парочка здоровенных копов тащит тело в чёрном мешке, смачно матерясь, пока грузят покойную бабулю в машину. Ещё несколько всюду снуют с фонарями, вероятно, надеясь напороться на подозрительные предметы, но вокруг такое гробовое ничего, что холод неожиданно пронизывает до костного мозга. На них не обращают никакого внимания ровно до того момента, пока один из парней в синей униформе — худощавый и с самым заебанным лицом — не подходит, попутно сплевывая на асфальт. — Старший лейтенант Мин Юнги, — коротко представляется, едва ли кидая хоть в чём-то заинтересованный взгляд. — Знакомы с...? — Нет, — отвечают в оба голоса. — Жаль, — низенький полицейский стучит каблуком черного ботинка, смотрит из-под густой чёрной чёлки. — Вы тут это...осторожнее, окей? — Кто её убил? — спрашивает Тэхён и совсем не своим голосом. Лейтенант улыбается, хлопает его по плечу. Улыбка в духе «сказала малютка хуйню, а мне забавно». — Думаешь, я бы тут стоял, если бы знал? Намджун усмехается, натягивая серый капюшон на замерзшую голову. — Да от вас, копов, толку-то. Ты бы здесь постоял, сотрясая воздух, в любом случае. — Ну, — Юнги улыбается. — Думаю, у тебя есть какие-нибудь гениальные идеи, умник, по поимке? Лупу в руки и пошёл, а я посмотрю. — Спасибо за предложение. — Вот и захлопнись тогда, — и улыбочка-улыбочка-улыбочка, наглая и бессовестная. Тэхён его так мысленно и окрестил: Лейтенант Улыбочка. — Лейтенант Мин Юнги, — начал он. — Старший лейтенант Мин Юнги, — поправляет тот. — Нам стоит быть бдительнее отныне? Юнги пожимает плечами, возвращается к своей команде, кидает на ходу: — Нам всем стоит быть бдительнее. Всегда. Сирены прекращают выть, низенький полицейский пропадает в одной из черных машин, рукой отзывая остальных. Тэхён старушку никогда знать не знал, так — пару раз пересекались, пока ключи от двери подъезда доставали. Ощущение такое, будто не её кокнули, а его, трясущегося то ли от холода, то ли от страха. Будучи более чем уверенным в том, что все события происходящего в последнее время имеют внеземную и необъяснимую связь, он схватился за своего высокого соседа и почти жалобно уставился на уезжающие машины. Пускай Лейтенант Улыбашка и улыбался по-сучьи и интереса особого не высказывал к происходящему, он бы не прочь всю их команду осадить у себя в квартире. Безопасности ради. А что? У него тепло и всегда вода в чайнике на все случаи внеплановых чаепитий. — Как думаешь, кому понадобилось убивать старую бабулю? — шепчет он в ухо, будто бы боясь, что неизвестный киллер выпрыгнет из-за кустов. Мигающая лампочка над дверью как дополнение к лучшим триллерам. Сюжетник ни за что не подкачает. Намджун выкидывает тлеющую сигарету, позволяя Тэхёну обхватить ему плечо. Коротко пожимает плечами, шагая с напуганным в коридор подъезда. — Почём я знаю? Завёлся какой-нибудь Раскольников. Небо в саже и качнувшаяся зловещая ива в ночи напомнили ему о том, почему надо запирать двери на все замки. Охает сова на ветке, старуха вроде не процентщица, а у "Раскольникова" сомнительное алиби.