Осколки новогодних шаров

      Прислонившись спиной к кровати, на брошенном на пол матрасе сидит девушка с зелеными волосами. Она всегда красит их в зеленый, всех оттенков - от цвета молодой листвы до синевато-морского. Кроме волос, у нее зеленые ногти, глаза и веки. Только глаза - по-настоящему.       Но и глаза не искренни. В них - длинный коридор с запертыми дверьми. С теми, кто силен, глаза молчат. Тех, кто слабее, - обманывают. Могут распахнуть двери, которых нет, за которыми - иллюзия.       Это одна из причин, по которым ее прозвали Химерой.       У Химеры тысяча масок. Но порой она скалится так, что оскал пробивается сквозь любую маску. Злится Химера нередко и обычно по-настоящему. И делает это умело - как бы странно это ни звучало. Злость Химеры распугивает почти всех существ в окружающем пространстве - никто не хочет испытать ее на себе. Говорят, она умеет ругаться так, что не повторяется ни разу за десять минут. Причем первые пять минут изъясняется вполне печатно.       И это другая причина.       На Химере алое платье. Она любит контрасты.       Наверное, поэтому она любит его.       Она выглядит ярко и эпатажно. Он старается быть незаметным.       Она язвительна и резка. Он тих, говорит негромко и мягко.       Она вспыльчива. Он спокоен.       Она остра на язык и не лезет за словом в карман, она способна послать так, что под конец речи забудешь начало маршрута. Он молчалив.       Она не переносит многих, а те не переносят ее. Он любит людей и хотел бы им помогать.       Она никогда не считалась доброй, даже сама так не думает, но ей хочется заботиться о нем. Он умеет творить чудеса, но сам отчаянно нуждается в поддержке.       Но при всем различии они похожи. Тем, что прячут под масками, и тем, что их носят.       Шесть настенных ламп потушены, зато горят китайские фонарики, розовые и оранжевые, как семейство инопланетных лун. В этом приглушенном свете переговариваются и пьют полтора десятка человек, звенит смех и стаканы, кипят чайники и разговоры. Химера рассматривает их сквозь заполненный до середины стакан, а на ее плече лежит медно-рыжая голова. Македонский спит, поэтому она будет сидеть неподвижно, даже если кровать за ее спиной исчезнет. Или если вместо Четвертой вдруг обнаружится Изнанка. Она знает о его проблемах со сном, но сейчас лицо Македонского безмятежно. И ладонь, свободная от длинного рукава, лежит в ее ладони.       Македонский спит. Химера хранит его сон.