От маминой звездочки в государственные преступницы - пропущенные годы

Жизнь Софии была достаточно спокойной. Девушка воспитывала детей, ходила на работу в университет и радовалась первым шагам своих любимых Сашеньки и Тихона. Полуторагодовалая Сашенька уже вполне строила фразы из пары слов, а Тихон, который был старше сестренки на год, мог более-менее объясниться. София с нескрываемой любовью смотрела на своих детей и иногда могла всплакнуть от того, что Юленька и Феденька воспитывались не ей. Отношения Софии с Юлей и Федей более-менее наладились. Девушка уже не плакала каждый раз, когда видела своих детей и, несмотря на то, что брат с сестрой жили у Бирюковых, по просьбе Марии Викторовны иногда приходила к ним в качестве учителя, заниматься с детьми языками. - Сонечка, только прошу тебя, никаких «hält die Fotze» и «du gehst mir auf die Eier», - сказала Мария Викторовна девушке. Услышав такие обороты речи, София покраснела. Да, в своей учебе в Смольном она чего только не говорила мадам Пуф, но в обычной, «мирской» жизни подобные слова даже в кошмарном сне не могли слететь с губ девушки. Кроме того, София была шокирована тем, что Мария Викторовна произнесла при ней столь непристойные выражения. «Наверное, она не знает их смысл, раз так легко говорит», - подумала София и решила не акцентировать внимание на словах. Мария Викторовна предлагала Софии деньги за занятия с детьми, но девушка категорически отказалась их брать, считая, что она при всем желании не сможет возместить Бирюковым ту заботу, которой они окружили ее в свое время и то внимание, которое уделяли ее детям. София не хотела отрывать детей от неродных бабушки с дедушкой, не думала о том, чтобы забрать Юлю и Федю к себе, но охотно занималась с ними всем, что было в ее силах. Занимаясь с детьми, София не раз и не два вспоминала свою мать, то, как Катерина занималась в свое время с Софией. Девушке очень хотелось, чтобы она была хоть на две трети была похожа на свою любимую маму, поэтому усиленно старалась, занимаясь с детьми. Иногда, окончив работу в университете, София вспоминала своих одноклассниц. Девушка скучала по Эмилиане Елагиной, с которой они и сначала учились вместе, и вместе остались на второй год обучения, иногда вспоминала нейтральными словами других одноклассниц, смеялась, вспоминая Катерину Никонову и ее проделки, но вернуться в то время Софии не хотелось, девушка была бы счастлива видеться хоть иногда с Эми, но ни в коем случае не жить с ней и еще восьмью соседками в одном дортуаре. И даже отдельная комната, выделенная будто в наказание, а в реальности ставшая отдельными апартаментами Софии, не манила бы девушку обратно в Смольный. Однажды, вернувшись домой из университета, София почувствовала сильную тоску по прошлому. Девушка слышала, как другие занимаются революционными делами, сопереживала их неудачам, но не могла принять тот факт, что ее революционная деятельность уже окончена. София взяла из тайника сигарету, вышла во двор дома и практически в две-три затяжки ее скурила. Снова закружилась голова и, понимая, что брать вторую сигарету глупо, можно снова упасть в какой-нибудь обморок, как это уже бывало, София начала вспоминать свое прошлое. «Чего только не было у меня…» - думала девушка, - «От веревки ушла. В Шлиссельбург не доехала. На Сахалин не доехала. В Неноксу не доехала. В Сибирь, как обещал Петр Васильевич, не поехала. Расстреливать водили. В участке били – вспоминать стыдно и мерзко. Жандармам продавала себя за бесплатно, лишь бы не оформили меня, когда беглая была. От чахотки чуть было не подохла. Ссылка моя, самая последняя, вообще должна была окончиться только через полтора года – как бы я пережила еще столько времени не свободной… А так хоть пусть и явно хожу под негласным надзором, но хотя бы филера мне не досаждают… А Елагина вообще из петли сорвалась и на Сахалин сходила, туда и обратно. Практически пешком, кошмар! Это же как помотала нас судьба-то…» София снова начала накручивать себя, как это было уже не раз и не два. «А теперь все, Соня зажила свободной жизнью. Но как душа просит чего-то… Но чего-то стоящего, достойного! Не могу я на всякую мелочь себя разменивать, у меня детки, они не должны вырасти сиротами, как Соня, не должны…» - .баный в рот, бл..ская царская власть! – выругалась София и, со злостью пнув деревяшку, поняла, что ей становится легче. «Вот и хорошо, сказала правду – сразу полегчало», - обрадовалась девушка и пошла к себе в дом. Дома, видя спящих детей, Софии стало легче. Снова ушли куда-то далеко ненужные мысли, девушка села неподалеку от детей и начала читать книгу, ожидая возвращения мужа.